Как взглянуть на мир со всеми его пороками и страхами, при этом не оценивая его, не делая обстоятельных выводов? Режиссёр "Страны приливов" для решения этой задачи выбрал детский взгляд на окружающий мир, ещё не умеющий прикреплять ярлыки, но зорко следящий за всем, что бы ни происходило. Творение Терри Гиллиама многослойно, полно реминисценций на "Алису в стране чудес" и вовсе несказочных чудес. Здесь шокирующие моменты вроде героинщиков-родителей, которым дочь как ни в чём ни бывало готовит дозу, вписываются в пространство сказки так же естественно как и говорящая белка. "Страна приливов" - это повод поразмышлять об одиночестве и об удивительной способности выстраивать собственную картину мира (без какой бы то ни было помощи сильнодействующих веществ), органично вплетая в неё самые странные и страшные жизненные проявления.

По сюжету после смерти матери от передозировки, десятилетняя Джилайза-Роуз со стареющим отцом-рокером переезжают из города в огромный заброшенный дом посреди нескончаемых колосящихся полей. Пока дочка исследует новое место обитания, осваиваясь потихоньку, отец в последний раз вкалывает себе героин. Означает ли это ужас, тотальное одиночество и шаткое балансирование на грани физического существования? Как мы видим - ничего подобного. Джилайза преспокойно занимается "своими делами", обследует окрестности в, кажется, искренней уверенности, что папа просто напросто решил отоспаться. Даже в казалось бы пустынной местности девочка находит себе множество придуманных и вполне реальных друзей. В качестве реальных выступают дальние соседи - эпилептик Диккенс, мнящий себя капитаном подводной лодки и охотящийся на "большую акулу" (на деле - поезд, изредка проходящий по железной дороге) и его старшая сестра Делл, помешанная на таксидермии, которую Джилайза долгое время считает призраком. Джилайза-Роуз радуется окружающим ее чудесам, беседует с головами своих бестелесных кукол, с белками и светлячками и не обращает ни малейшего внимания на то, что живет, по всем меркам в противоестественных условиях, без элементарных средств к существованию, да ещё и с разлагающимся отцом в гостинной. Но в том-то и оно, что именно ребёнок, не имея ещё чёткого представления о "взрослом мире" с его прагматизмом и одиночеством, способен бегать по ржаному полю, и во всём видеть увлекательную игру, тем самым закрываясь от экстремальных условияй, с которыми не только ребёнку, но и человеку вообще сложно справиться. И вот уже поле ржи и жухлой травы под порывами ветра выглядит как штормовое море, кукольные головы напропалую диаложат с девочкой, а она сама ставит себе диагноз. Но даже самая невероятная фантазия может обладать терапевтическим эффектом.

Если вдуматься, Гиллиам сумел показать как причудливо переплетаются между собой гипертрофированные механизмы защиты: изоляция и отрицание. Частый вариант изоляции - уход в собственные фантазии, переход из травмирующей реальности с свой зачарованный мир, который сама девочка наполняет интересными открытиями и играми. Что наиболее интересно, тут соседствуют два варианта изоляции: внешняя - оторванность от общества, произошедшая помимо воли героини и внутренняя - как способ справиться с определёнными негативными событиями. Второй механизм: отрицание - отсутствие осознания определённых событий, элементов жизненного опыта или чувств, болезненных в случае их осознания. Иными словами отторгаются и блокируются любые негативные проявления, тогда как позитивные проходят этот своеобразный фильтр и допускаются в сознание. Защитное отрицание используется во избежание критичного отношения к чему бы то ни было, для выработки общего приемлемого отношения к окружающей среде и к самому себе. Фактически, механизм отрицания превращается в магическую формулу защиты — «если я этого не признаю, значит этого в действительности не существует». В результате применения всего двух механизмов Джилайза-Роуз получает возможность безболезненно переживать и выражать чувства приятия мира и самой себя, но для этого необходимо постоянно привлекать к себе внимание окружающих всеми доступными средствами, компенсируя качество общения его количеством. И тут вовсе необязательно живы ли эти окружающие, да и существуют ли они за пределами воображения.

На всём протяжении фильма мы пребываем в замкнутом пространстве - будь то поле, дом или внутренний мир каждого участника. Все персонажи балансируют на тончайшей грани между реальным и аутичным миром собственных переживаний и иллюзий. Причём чрезмерную погруженность во внутренний мир, во многом подменяющий действительность, можно отметить не только у девочки, самостоятельно справляющейся с травмой, но и у каждого из героев. Отец героини помешан на далёкой и потому во многом представляющейся сказочной стране Ютландии. Вполне вероятно, что наркотические фантазии его также крутятся вокруг этого места. Казалось бы взрослый человек, он настолько бредит ей, что без задней мысли заходит ночью в комнату к спящему ребёнку и начинает возбуждённо пересказывать статью о найденном в леднике человеке, пробывшем там не одну тысячу лет и потому прекрасно сохранившемся ("а вот бы и нам с тобой так!"). Ко всему прочему, обнаружив мёртвую жену, он предпринимает попытку её сжечь, ибо именно так и поступили бы в Ютландии. Диккенс мнит себя охотником за акулами, выслеживая их "по всему Тихому океану на своей подводной лодке", принимает участие во всех приключениях Джилайзы. Его старшая сестра - ещё один "взрослый" персонаж - делает чучела не только из животных, но и из людей - своей матери и отца Джилайзы. И не из-за маниакальной жестокости, а лишь в силу твёрдой уверенности, что если сохранить тело, то человека можно непременно оживить (непонятным, правда, остаётся сам способ оживления).
Что касается самой Джилайзы-Роуз, то девочка с поразительной настойчивостью игнорирует реальные события, аккуратно конструируя свой собственный мир. Реальность вокруг настолько сурова, что единственный выход - повернуть всё происходящее в игру, захватывающую и непредсказуемую. Знаете почему детям так нравится Хармс? Да потому что в они более восприимчивы к абсурду, нежели к окружающим реалиям. В её вселенной нет места смерти и болезням, отсутствует иерархия: живые-неживые, реальные-нереальные - с каждым можно найти "общий язык", подружиться, никто не лучше других, и все, что ни делается, - к лучшему. Впрочем, в итоге именно это спасает её. Вот только для чего?

Для меня лично наиболее поразительным показалось отношение к смерти - Гиллиам показывает наивное и абсолютное её неприятие. Причём это восприятие свойственно не только ребёнку, но и всем живущим в зачарованном мире. Вполне показательно выглядит сцена, когда отец и дочь обнаруживают смерть мамы. "Теперь она умерла! И у меня нет машины" - замечает по этому поводу отец, Джилайза реагирует в том же ключе: "Но теперь мы сможем съесть её шоколадки!". Умершему отцу девочка ещё долго будет читать сказки, устроившись у него на коленях, и заботливо отгонять мух. Делл аккуратно относящаяся к трупам, стремящаяся сохранить тело, вместе с которым, как ей кажется, возможно сохранить саму жизнь, восстановив её в каком-то необозримом будущем. Настолько извращённого взгляда на человека, живущего надеждой, сложно представить. Здесь нет ни страха перед своей, ни понятия ответственности за смерть другого. Так фильм заканчивается сценой крушения поезда-"акулы", которую Диккенс всё же "поймал", заложив под поезд взрывчатку. Джилайза, проснувшись от грохота и вспышек, выходит к железнодорожным путям и впервые за всё повествование встречается с людьми и окружающий миром лицом к лицу. Что она увидит? Искалеченный мир, мир, который болен. Мир, где реальная катастрофа с многочисленными жертвами вовсе не обязательно встряхнёт, вытолкнет на поверхность, где так мало различий между кривляньями покалеченных людей и движеньями больного эпилепсией.

Надо сказать, что "Страна приливов" - это экранизация романа Митча Каллина, который в свою очередь является некой фантазией на тему "Алисы в стране чудес", как любят подчёркивать героиновой фантазией. Не буду углубляться в анализ желания, переходящего порой в манию, многих и многих списать что бы то ни было на трип или по крайней мере проводить не слишком вдумчивые параллели. В свою очередь меня всё это заставило вспомнить декорации южной готики, выстроенные Трумэном Капоте в романе "Другие голоса, другие комнаты", где в полной мере описаны и мрачное царство американского захолустья, и попытка бегства от реальности, и хрупкий странный мир главного героя - маленького Джоула. И там и здесь главные герои - дети, попавшие в пограничный мир, много схожих ходов и сюжетных линий. И в обоих случаях концовка смутная - но если у Капоте шанс вырваться в настоящее упущен (и неясно когда представится следующий, если это вообще произойдёт), то у Гиллиама - для тех кто надеется - есть призрачный шанс вписаться в реальный мир. Вот только есть ли смысл перестать разговаривать с белочками?