Закрываю глаза и считаю погасшие лампочки;
В них улыбки твои, как нержавые листья по осени.
А нейронам в извилинах всё бы дать повод отчаяться -
Лабиринт Минотавра. Но кто здесь чья жертва – не узнано.
Лишь в селениях Крита кричат громко глупые дамочки
И их дети; но только не дети, которых мы бросили.
Ты надеешься, что сезон мести так быстро кончается.
Трубку бьёшь на гудки. Телефонными проводо-узами
Мы повенчаны. Вены на ЛЭП заменили для верности,
Чтоб без ревности, чтоб с электричеством до безнадёжности.
Покалечены вечным скитанием, каменной плесенью,
Обе мы в тупике. Между нами стена. Голос порванный
(злостью сорванный нежностью скован). На острове древности
Мы кричали за горами тяжести-по-осторожности,
Но от стен аккустически поступь Чудовища песнею
Отлетала; и гром заглушал пульс гудков с разговорами.
Нас убить ничего ведь не стоит – когтями по кабелю, -
В коридорах пропущена где-то резина с металлами.
...Вот артерия сонная срезана. /Может быть, хочется
Кому жизнь-секонд-хенд ? Одинаковы ведь по статичности.
В завещаньи: «Сдаю на чер-мет своё тело»./...Ослаблено
Напряжение. Чьи-то улыбки включились оскалами,
Наши всё-таки гаснут. Ты думала, чем это кончится;
А теперь между нами лишь алым пятном электричество.