Темнота полузабытья сменилась размытостью. Постепенно чёткость возвращалась, и, наконец, марево перед глазами оформилось в бетонную грубо побеленную стену. Маленькие застывшие пузырьки извёстки походили на россыпь лун и планет или точки городов на огромной внеземной карте мира...

Кроме кровати в комнате ещё были деревянный стол, два стула, дверь и окно, прикрытое ставней. На столе лежала охапка сухих цветов, но запаха я не чувствовала. Окно обрисовывало кусок серого предрассветного неба и хвойный лес. Верхушки пихт раскачивались в такт музыке ветра.

Время года невозможно было определить, но я решила: пусть будет весна. Ставня скрипела… Я села на кровати и на минуту прикрыла глаза… Внезапно бурным, неостановимым потоком хлынули воспоминания: обрывки разговоров, лица, запахи, звуки и сны…

Солнечный летний день. Я иду по лугу. Высоко в небе застыли облака, где-то вдалеке виднеется тёмно-синяя полоска леса, за ней – голубые вершины. Трава щекочет босые ноги. У меня в руках цветы, которые я нашла в лесу. Взглядом я хочу утонуть в их синеве, в бесконечности неба, но мне мешает солнце.

Вдруг я слышу шелест травы позади себя. Оборачиваюсь. Это бежит, смеясь, маленькая девочка с белыми волосами. И машет веткой шиповника.

Поравнявшись со мной, она протягивает мне руку, называет по имени и говорит:

– Здравствуй!

– Здравствуй, но откуда ты знаешь меня?

– Оттуда, где ветер поёт сирени тихие песни. Подари мне свои цветы!

– Зачем тебе они? – я с тоской смотрю на синее сокровище и добавляю, – у тебя же есть шиповник!

– Нет, – возражает девочка. – Шиповник – это ты. Твоя душа – белый цветок, окружённый жёсткими шипами. Даже когда придёт весна, ты останешься одинокой. И сейчас тебе не нужны эти цветы. Впрочем, действительно, пока рано.

И она бежит вперёд.

Осенние ранние сумерки. В домах только начинают зажигаться золотые квадраты окон, на тротуарах лежат сухие листья, и их безжалостно топчут безликие пешеходы.

Я стою напротив старого жёлтого дома и слушаю, как из открытого окна одной из квартир льются звуки блюза. Если бы я могла поделиться с той девочкой прекрасной мелодией…

В конце улицы идёт человек в сером плаще. Кажется, он забыл, как пахнет настоящее лето. Ему не везло – он долго жил там, где лето было коротким и дождливым. Оно пахло грозами, хвоей, серыми домами и мокрыми листьями, но не теплом и ясным небом.

Могу ли я ему помочь? Просто протянуть синий букет.

Высокий, с печальными глубокими глазами, он прошёл мимо, не заметив меня. "Я сплю?" - подумалось. В ответ – только стук собственных шагов.

Ясная морозная ночь. Снег медно-рыжий в свете фонарей, длинные синие тени деревьев тянут свои тонкие пальцы к ногам редких прохожих, чёрные лоскуты неба, проглядывающие сквозь молочную пелену облаков, забрызганы мелкими звёздами.

Я шагаю по шершавому тротуару мимо домов, не заглядывая в окна. Только звенит морозный воздух, и безразлично хрустит под ногами снег. У меня в кармане – синие лепестки; их тонкий запах напоминает о лете, неужели есть такие – забывшие о нём?

Ведь скоро конец зимы, то время, когда сердце готовится к пробуждению, когда встречи предсказаны ангелами, и трепетное пламя свечи поселяется в душе. И когда каждый сон может сбыться.

В тени дома, на углу, стоит человек в сером плаще. В руках он держит две большие свечи. Они роняют горячие восковые слёзы на голубой снег, а вокруг пляшут в ароматных тенях мотыльки.

Серые тучи с оборванными краями быстро неслись куда-то на восток. Почти чёрный лес стонал и гнулся под порывами тёплого ветра с терпким запахом хвои. Где-то вдалеке могуче ревела река. А над строгими штыками пихт высились тёмно-синие горы, тоже покрытые лесом. Полуголая земля дышала новой весной и пружинила под ногами. Эта настоящая весна казалась мне бледной после ярких видений из прошлого. Я быстро пошла через лес на звук несущегося потока. Чёрный кустарник, сухая трава, и высоко – стаи птиц. Я почти бежала, в глазах было мутно от слёз. Наконец чёрный, колючий лес стал редеть, шум воды усилился, и через несколько минут показался отлогий склон. Вокруг были разбросаны в беспорядке огромные валуны, чуть ниже заворачивала влево серая, пенистая река.

Мне вдруг стало холодно… Где-то, на другом конце земли, за пределами времени – было то же! Уже свершалось. И те же камни повсюду, только рек было две.

Cлияние двух рек, да, именно там. Слева вода прозрачная, а справа – чуть темнее. И дно, усыпанное мелкими чёрными камнями.

Уже весна. Сны начнут сбываться, явь станет непохожей на себя саму. Только опустить шипы… Какой сильный ветер! Есть ветер, который может помочь разгореться пламени в душе, а может сломать ветви шиповника, даже выдернуть его с корнем…

Деревья качаются, а навстречу мне идёт всё тот же человек. Он подходит совсем близко и протягивает мне ладонь, я отдаю синие лепестки:

– Это тебе. Я хочу, чтобы ты вспомнил, как пахнет лето и как плачет солнце.

– Спасибо… Я столько раз зажигал свечи по ночам, заглядывал в окна и пел вместе с луной… Неужели, всё, чтобы найти тебя?

А потом было лето – с зелёным лугом и синими вершинами, уходящими в небеса, прозрачными реками… Мы бросали камни и считали круги на воде, плели венки и пытались подражать птицам…

Была осень – с бездонным, голубым небом и кружащимися листьями. Когда они опадали, мы привязывали красные ленты к голым ветвям, и нам казалось, что до зимы ещё далеко.

Но она всё равно приходила – с окнами в колючей ледяной паутине, с синей густой ночью и – по утрам – с ярким, морозным солнцем. Мы строили ледяные крепости, зажигали костры на вершинах и разговаривали с эхом… Сколько же счастливых, бесконечно красивых минут мы провели вместе!..

А однажды на рассвете он исчез. Это была весна, ещё серая, робкая и сонная, но обещающая проснуться. Он ушёл и оставил только ворох сухих цветов. Я надолго забыла всё, точно так, как он когда-то не помнил запахи лета. Бесчувственная темнота ночью и только белые, грубые стены вокруг – днём. Пока однажды я не проснулась, и всё не вернулось. И вот – я возле реки, но зачем теперь? Разве ветер улетел не навсегда? Вокруг будто выжженная степь, но без ветра, насколько бессмысленно!

Река поёт о том, что невозможно удержать, привязать кого-то, пусть даже самой белой лентой.

Вспомнилось: он зажигал свечи. Спасал других – всех тех, кому гораздо страшнее, чем мне теперь. Они живут в серых домах и даже не видят друг друга. А я – знаю ли я, как плачет солнце, как смеётся дождь? А если и знаю, кому дарить?

Скоро рассвет… Я поднялась на вершину холма. Вокруг мирно спали поросшие кустарником горы.

Отломив упругую ветку, покрытую шипами, я сказала:

– Они нужны для защиты… От тех, кто может уколоть сердце.

Выглянуло солнце и затопило всё серое вокруг радостным светом.

Я продолжила:

– Новый день всегда приносит ясность. Наверное, это глупо – бояться чужих шипов и сохранять свои. Может, проще совсем без них? – я вздохнула и добавила – Я вернула ему лето, а он вернул мне живое сердце.

Нежные белые лепестки один за другим открывались навстречу новому дню и чистому небу. Это расцветал шиповник.

Потом я долго смотрела на солнце – до слёз, до боли в глазах… Пела ветру о других городах, где тоже есть серые дома; о том, что зима, если ты одинок, похожа на бесконечную белую пустыню, а лето – на сезон дождей, даже если светит солнце; о том, что я никогда не пожалею о тех синих лепестках, забытых им; что я навеки лишилась шипов.

Я даже не заметила, когда появилась девочка. Её белые волосы светились на солнце.

– Послушай, – спросила я у неё, – а почему же он всё-таки исчез? Теперь, когда цветёт белый шиповник, когда я понимаю всё то, что произошло, и лето уже в двух шагах.

– Просто он, как ветер, не отбрасывает тени.