Пена уже порядочно замёрз, но старался не показывать вида. Его друзья - Филя и Лёвка перебрасывались тихими фразами. В подворотне сильно дуло и пахло мочой.

Настоящее имя Пены - Илья, точнее - Элияху Пенаков. Год назад он переехал с родителями в этот северокавказский город из Бухары. В свои шестнадцать лет он мало понимал причины их отъезда. Помнил только, что в один из зимних вечеров отец, работавший кем-то на овощном складе, пришёл позднее обычного и долго о чём-то говорил с матерью. В течении недели был продан дом со всем хозяйством, и вся семья села в поезд, отправляясь в Россию, к маминому брату Натану. Вот и пригодилось российское гражданство, которое получили лет десять назад.

Благодаря связям дяди Натана быстро нашлась двухкомнатная квартира и работа для отца. У матери было больное сердце, и она, как и в Бухаре, в основном сидела дома. Илья пошёл в школу, но из-за различий в программе не в девятый, а в восьмой класс. Здесь и познакомился Илья со своими одноклассниками - Левоном-Лёвкой и Филей. Оба были младше, но намного крупнее Ильи. От них же он и получил эту кличку - Пена. Кто-то из класса пытался называть его просто - Пень, но щуплый Илья на пень вовсе не походил. А Пена прижилось, даже учителя иногда случайно ли, нарочно, обращались по кличке:

- Почему вчера на физкультуре не был, Пена... э-э-э ..ков? - Спрашивал физрук, встречая его в коридоре на перемене. И не ожидая ответа, шёл дальше, улыбаясь то ли от хорошего настроения, то ли своей удачной шутке.

Учился Пена так себе, и лишь языки давались ему. Он свободно говорил на узбекском и фарси. Еврейский он выучил от отца и иногда по пятницам читал, хоть и неохотно, вместо отца Книгу. Русский был его родной, но лёгкий акцент, даже не акцент - говор, выдавал восточное происхождение Пены.

Раз или два в неделю, как и сегодня, Пена с друзьями шатался по городу, останавливаясь то тут, то там. Эта зима была теплее обычного, даже снег ни разу толком не выпал. Но ветер, этот пробирающий до костей ветер...

В подворотне было ещё холоднее, чем на улице. Но Пена молчал, не хотел показаться слабаком.

Темнело, но фонари ещё не зажгли.

- Вон, смотри, идёт! - встрепенулся вдруг Лёвка.

- Кто? - очнулся Пена.

- А кто её знает, чеченка вроде... Скрипку, что-ли, несёт...

- Так она же из нашей школы - вырвалось у Пены, и он тут же пожалел о сказанном. Он узнал её. Эта девчонка пришла в школу в сентябре. Если бы Пена не отстал, то мог бы учиться с ней в одном классе. В девчонке не было ничего особенного, и Пена сам не знал, почему он не мог оторвать взгляд от её фигурки, увидев её в коридорах школы. Она не красилась, как большинство девяти- и десятиклассниц, носила скромный платок, и Пена никогда не видел её в брюках. Возможно, привлекло его то, что не было в ней той воронёной, прокалённой солнцем черноты, к которой Пена привык в Бухаре. Если бы не платок, то ничем не отличалась бы она от миллионов русских девушек, разве что тонкие брови да нос с небольшой горбинкой выдавали гордую кавказскую кровь.

- Точно, чеченка - повторил Лёвка, - глянь, серьги какие, на 20 зелёных потянут. - Это он сказал совсем тихо, потому что девушка была уже совсем близко.

Пена знал эти серьги, много раз он тайком разглядывал кончик уха, видневшийся из под платка. Пена подумал, что серьги наверняка стоят намного больше. Но Лёвка и раньше часто упоминал именно эту сумму. Пена догадывался, что Лёвка то-ли кололся, то-ли ещё чего, вобщем, иногда принимал наркотики. У него постоянно водились деньги и он постоянно был в их поисках. Но Лёвка никогда не делился с друзьями этой стороной своей жизни. Да и Филю с Пеной не интересовало, где он брал деньги. Он часто угощал. То Филю - дорогими сигаретами (Пена не курил), то обоих - кока-колой. Иногда Пене казалось, что Лёвка намного старше его и Фили, и возится Лёвка с ними только от скуки. Но он гнал от себя эти мысли. Да и не было у него в этом всё ещё чужом городе других друзей.

Девушка уже поравнялась с подворотней, когда Лёвка окликнул её:

- Эй, привет!

Девушка остановилась, смело глянула на Лёвку.

- Привет!

- Слушай, ты же из нашей школы. Дай сто рублей. В понедельник отдам.

- Из нашей? Чего-то я тебя не помню. Твоих друзей - она глянула на Пену с Филей - вроде, видела.

- А, эти... Вот это Пена, знакомься! - при этих словах у Пены покраснели уши.

- Илья - тихо буркнул Пена и потупил взгляд. Ему не понравилось, что Лёвка так свободно и нагло обратился к девушке.

- Марьям - ответила девушка, улыбнулась губами и повернулась чтобы уйти.

- Вот и познакомились - весело сказал Лёвка. - Ну, Мария, дашь стольник? До понедельника, а?

- Да нет у меня. Ладно, я опоздала уже - сказала Марьям, не посмотрев на часы. - Пока! - И лёгким шагом пошла, почти побежала дальше по улице.

Пена знал, что деньги у Лёвки сегодня были. Полчаса назад он взял всем в киоске у азербайджанца Рафига по стакану горячего кофе. Когда Лёвка расплачивался, Пена успел заметить у него в кошельке 3 или 4 сотенных.

- Есть у неё бабки, есть - со злобой в голосе прошипел Лёвка. - У чеченок всегда бабки есть. Ладно, не хочешь стольник дать, отдашь серьги. - Лёвка кашлянул и послал вслед Марьям плевок.

- Так ты чё, Лёвка, её грабануть, что ли, хочешь? - с насмешкой в голосе спросил Филя.

- А ты помочь хочешь? - серьёзно ответил Лёвка.

- Да не, я не сумасшедший. Да и чеченцы за неё яйца оторвут.

- Ой, нашёл кем пугать! Мой голова план придумаль - сказал Лёвка, нарочно коверкая слова - Видишь, со скрипкой пошла.

- Ну?

- Чё, ну? Завтра, может, опять пойдёт. Музыка, бл... А пока подождём, узнаем где живёт. Завтра, как выйдет из дома, дадим по башке сзади. И серьги наши. И никто ничего не видел... А у неё, точно, ещё три или четыре цепочки должно быть. Ну, Филя, давай, не ссы, с нами не пропадёшь.

'Он чего, меня уже в подельники записал?' - подумал Пена.

- Не, Лёвка, я тоже не могу. - сказал он вслух. - Мне завтра дома надо быть. - Он не хотел говорить ребятам, что завтра пятница, шаббат, и отец будет жутко зол, если Пена не придёт вечером вовремя.

- Да и вам не советую. - продолжил Пена, - помните, три месяца назад одному палец отрезали? Говорят, он в магазине, где чеченцы крышуют, бутылку водки украл.

- Да ладно тебе, нас пугать-то, - взъерепенился Лёвка - думаешь - деньги на улице лежат, хожу и подбираю? Пойдёшь с нами - пятерка зелёных твоя. Думай, Пена, думай...

Филя молчал, вроде как уже и согласившись.

Прошёл где-то час, уже зажгли фонари. Пена промёрз до костей, но не хотел уходить, пока не узнает, серьёзно Лёвка это задумал, или так...

Девушку заметил Филя.

- Вон она, по другой стороне идёт...

- Точно, она. Смотри-ка, аж подпрыгивает. Настроение, видать хорошее. Пена, ты как? С нами? Тогда давай за ней, узнай, где живёт. А завтра встретим у подъезда.

- Не, сказал же - не могу. А ты чё, серьёзно?

- Филя, тогда ты за ней. Пена, пи...й домой, мамочка ждёт. Только не вякай, а мы и без тебя справимся.

- Вот гад, вот у него бабки откуда! - бормотал Пена, быстрым шагом направляясь домой. Ему было наплевать, где Лёвка берёт деньги. Но чувство, что что-то нехорошее произойдёт с Марьям, было таким сильным, что Пену стошнило, когда он уже подходил с своей пятиэтажке.

На следующий день Лёвки в школе не было. Пена хотел было выпытать чего-нибудь у Фили. Тот был хмурым. Видимо, сам был недоволен, что Лёвке удалось его уговорить. На приветствие Пены он процедил сквозь зубы - 'а пошёл ты на х...' - и Пена оставил его в покое.

После школы Пена быстро пообедал, и побежал к дому, где жила Марьям. Как-то, ещё в сентябре, он, сам не зная зачем, проследил за ней до самого дома. Дом был трёхэтажный, два подьезда, оба со двора. Вот чёрт, где же они её ждать-то будут?- спрашивал себя Пена. Он тихо, придержав дверь, зашёл в подъезд Марьям и стал ждать. Из окна на лестничной клетке между первым и вторым этажами был виден двор с редкими голыми деревьями.

Где-то через полчаса во двор вбежал Филя, глянул на окна, и опять пропал. Как-же сказать ей? А вдруг Лёвка узнает? Убьёт? Кто его знает? Мысли крутились в голове у Пены как волчки. И Лёвкины слова - 'дадим, по башке, сзади' - казались ему всё страшней и страшней. И тут на третьем этаже провернулся ключ, хлопнула дверь, и Пена услышал лёгкие шаги, перемежавшиеся негромкими, но гулкими ударами скрипичного футляра о перила. Вдруг Пена с ужасом понял, что не сможет выдавить из себя ни слова. Шаги приближались, а он стоял ссутулясь и только тяжело дышал. Медленно, опустив голову и держась за перила, он стал подыматься навстречу Марьям. Поравнявшись с ней, он внезапно с силой толкнул её плечом. Марьям от удара развернулась и спиной и затылком ударилась о стену. Медленно закрыв глаза, она сползла на ступеньки. - Ничего, ничего - пробормотал Пена, - это не страшно.

Он сам как-то неудачно упал на физкультуре и потерял сознание. Очнувшись через час в больнице, он сперва ничего не мог вспомнить, только то, как утром шёл в школу. Своего падения он так и не вспомнил.

Пена стащил с Марьям длинную юбку и головной платок. Прислушиваясь, дышит ли, он кое-как повязал себе платок и легко натянул юбку поверх штанов. - 'Не заметят, только бы не заметили' - думал Пена. Его кожаная куртка была, как у Марьям, чёрная.

Пена хотел поправить на затылке платок и почувствовал под рукой что-то мокрое. 'Кровь!'- подумал Пена. - 'Вот идиот - перестарался'. Он взял руку девушки в свою и стал неумело нащупывать пульс. Марьям тихо-тихо застонала. Даже не застонала - выдохнула.

-Жива, слава Богу - жива! - прошептал Пена. Он схватил скрипку и, стараясь не топать, пошёл вниз.

Теперь только одна мысль беспокоила его - где Филя? где Лёвка? Если их нет, вернусь, брошу одежду.. Нет, поправил он себя, тут же и брошу - и не было меня тут никогда. Да, и скорую вызвать надо. Да, точно, скорую! - но он никак не мог вспомнить телефон, то ли 01, то ли 03. Проходя мимо второго подъезда, Пена не услышал - почувствовал сзади какое-то шевеление. В следующий момент что-то сильно и больно ударило его сзади по икрам. Кто-то дёрнул сзади за куртку, Пена качнулся и упал назад, сильно ударившись головой о бордюр дорожки, кое-как засыпаной щебёнкой.

Уже сверху увидел Пена, как склонился над ним Лёвка, затем пнул его два раза ногой. Схватил нервно оглядывавшегося Филю за рукав и, переступив через скрипку, поволок прочь со двора, на улицу.

Марьям три дня пролежала в больнице. Ей снился какой-то странно знакомый парень, который плакал и почему-то просил у неё прощения.

- Мария, я не хотел, чтобы кровь, правда, я не хотел. Лёвка - гад. А я не хотел, чтобы кровь...

Выписавшись, она забыла этот сон.

Семье Марьям удалось всё быстро замять. Не только слухов не было, но даже сама девушка толком не знала, что с ней произошло. Следователь Шарипов рад был не столько двум сотням долларов, сколько закрытию этого непонятного дела.

Мама Ильи умерла через три месяца, и отец увёз её гроб на родину, в Бухару, да там и остался.

Левон Григорян, он же Лёвка, умер через год, вколов себе какую-то дрянь.

Филипп был убит через два года в Чечне. Закурив ночью на посту, он успел сделать только одну затяжку.

####################################

Отче наш, иже еси на небесех...

Барух шем кевод малькуто ле-олам ва-эд...

Да святится имя Твое.