Бессонница. Бессоонниицаа-а-а.

Бесконечность в пустоте.

Кажется, что время замирает и, липкой пленкой обволакивает все тело. Плен-ка жаркая и влажная, как не странно – знобит. Трясет, как в лихорадке. Мысли скачут, бредовые мысли, фиолетово-коричневые. Буратино пьёт горячий воск ядовито-зеленого цвета и ржёт, словно конь, булькая в стакан. Звуки плывут: неравномерные, хаотично переплетающиеся, то утихают, то ревут и рвут перепонки. Не пилите Буратино! Скорее всего - он ни при чем. Все мы немного деревянные. А уж ему-то досталось...

Собака где-то вдали скулит с жалким и злым подвыванием. Так выл когда-то отец от жуткой трехдневной зубной боли, перемешанной с хмурым опьяненением. Он всегда верил, что водка лечит боль. А Она - гадюка, наслаждалась его страданиями, вместе с Болью. Две твари глумились над ним с садистским наслаждением, сладко расплываясь перламутром в экстазе. А он выл, как собака...

Стена приятно холодила, но недолго. Удобная и ласковая прохлада быстро вызывала озноб и нервировала не менее чем жар влажного одеяла, потная вязкость, которая отпустила минуту назад...

Может ли быть жарко и холодно одновременно? Может. Может быть. В этой полудреме или бреду. Скорее в бреду...

Открыть глаза? Пробовал. Повернуться на бок? На какой? От перемены сторон тела результат нулевой. Замирал. Пугает бездвижимость. Не знаю чем, но пугает. Грубо и бесцеремонно, как в детстве. Бездвижимость – ощущение чего-то неживого. Хуже того - пахнет смертью. А что пахнет хуже смерти? СМЕРТЬ и СМЕРДЬ – близняшки. Очаровательная парочка!..

Что это я о смерти то? А жизни то здесь нет. Не-е-ет! Этот сон-бред не из жизни. Ни из этой, ни из какой другой. Это СМЕРДЬ!

Стрела летит прямо в глаза. В оба глаза - одна стрела. Летит медленно, еле заметно вращаясь, плывет словно в замедленной съемке. Чуть ей осталось. Хорош монтаж, ничего не скажешь! Мастерский монтаж. Аж жуть берет. Берет в кулак мужицкий, грязный и крепкий и жмет. Жмет так, что аж брызжет сквозь стиснутые пальцы. Мозг мой брызжет, скрипит от боли и страха...

Скулы сводит, скрип зубов возвращает к действительности. Вот уж представил, так представил! Прочь, ФАНТАЗИЯ МОЯ! Отпусти…

Спать хочется умом, а телу пофигу. Кровь, чуя адреналин, дрожит в ожидании в жилах, бьет в мозг, вороша нейронные узлы. А те гудят, как пчелиные ульи перед грозой, разрывая мозг в клочья.

Ма-ма-а-а! Хочется позвать маму. Как в детстве... Мамочку родненькую мою. Ма-а-м! Не слышит... Ха, услышит! Как же, услышит, я и сам себя не слышу. Оглох, похоже. Сквозь рваные перепонки летит крик и теряется где то там - снаружи нотами и буквами… Ма-ма-а-а! Не слышит. Не слышу...

А Буратино все равно. Гадёныш! Сколько раз я его выручал... Не помню где и в чем, но выручал сопляка, тащил на себе по жизни, кормил и лелеял, словно родного жалел.

А он!.. Гадёныш!..

Бессонница, жадная и ненасытная. Не отпустит, пока не выдоит всего тебя. Пока не кончит. Пока мокрой, грязной тряпкой себя не почувствуешь. Пока не скорчишься раненой собакой, слабо всхлипывая и трясясь от усталости, страха и бессилия. Отпустит вроде чуть, но плеснет опять едкой гадостью в душу, страхом дыхнёт, злобой.… Как кошка с мышкой поиграет. Ласково вроде бы, но больно и страшно.

Бессонница... Ни таблеток не боится она, ни микстур. Сильная тварь и беспощадная.

А вот кому острых ощущений!!?

Заберите ее.

Не могу больше... Задаром отдам.