Стоял один из тех безветренных знойных дней, когда накалившийся песок нещадно обжигает лапы. Граф и Бобка брели вдоль высокого прибрежного обрыва по дорожке, лежащей в тени гранатовых и апельсиновых деревьев. Сквозь них время от времени мелькало море. Словно мираж оно дрожало, переливалось бликами в южном воздухе и казалось еще синее в узорчатых прорезях изумрудно-зеленой листвы. Тишина знойного дня окутывала все вокруг душным покрывалом. Лишь в траве, виноградниках и зарослях банановых пальм заливались цикады, и от их монотонной, звенящей песни гудел воздух. Граф, как всегда шедший впереди, остановился, ожидая, пока Бобка поравняется с ним. - Жара-а! – выдохнул пес вяло и высунул язык. - Не говори, - по привычке поддакнул Бобка. - Хорошо тебе с редкими кучеряшками, - с досадой протянул Граф, покрытый густой, жесткой шерстью. - Зато у тебя вон, хвост какой! - Бобка завистливо посмотрел на чудесную пышную загогулину приятеля. – Ты им хоть от мух отмахиваться можешь, и вообще, сквозняк создавать. А мой обрубок на что годен? - Это да-а, - важно протянул любящий лесть Граф. – С такой внешностью могу на конкурсах красоты выступать. Жаль, фамильное древо подводит. Вырвать бы его с корнем! - Может, искупаемся, - предложил взамен Бобка, изнывающий от духоты. - Давай! С привычной лихостью скатились приятели вниз по крутой, сыпучей тропинке и оказались на пустынном пляже. В морды дунул свежий бриз, и жара чуть отступила. Залив блестел, точно гигантская полоса расплавленного металла. У самого горизонта стояли неподвижно стройные, ослепительно белые паруса рыбачьих лодок. С ласковым шелестом плескалось море о гладкие, обточенные прибоем камни, поросшие местами ярким мхом. А вдалеке, в серебристом тумане высились горы, окаймленные густыми белыми облаками. - Эх, хорошо! – тоненько взвизгнул Бобка и с разбегу бросился в воду. Отплыв на приличное расстояние, обернулся. Граф все стоял у воды, и когда миниатюрный девятый вал подбирался к лапам, окатывая мириадами соленых брызг, он отскакивал в сторону и брезгливо отряхивался. - Ты чего? Плыви сюда! – позвал Бобка. - Неохота… - замялся Граф. – Я лучше - в тенек. - Ну, дело твое! Вот уже два года беспородные Граф и Бобка жили под одной крышей, но гордый Граф никак не мог признаться приятелю, что воду терпеть не может и, вообще, плавать не умеет. От этого было досадно, но он молчал, каждый раз находя новые причины для отказа искупнуться. «Зато я красивый и умный», - успокаивал себя, устраиваясь в тени столетней оливы. Ветерок приятно холодил нос, и, погрузившись в мечты о вкусном обеде, Граф задремал. Снилась ему крупная, жирная кефаль. Ароматная и сочная, она жарилась в масле на сковородке – от блаженства Граф повизгивал во сне. Кефаль аппетитно шкварчала и приговаривала: «Граф, смотри, что у меня, Граф, ты чего, уснул что ли? Граф?!» Он открыл глаза - кефали как не бывало. Вместо нее пред сонным взором маячил мокрый Бобка. - Еле добудился тебя. Ты что ли не знаешь, нельзя спать на пляже? Можно ведь этот, как его, солнечный тумак получить. - Не тумак, а удар. - Да? Ну ладно... Ты погляди лучше, что я нашел! – возбужденно гавкнул Бобка и ткнул носом в лежащую на песке зеленую бутылку. Толстопузая и заткнутая пробкой она была покрыта илом и сильно пахла водорослями. - Что это такое? – брезгливо поморщился Граф. - Бутылка - не видишь?! - Вижу, что не кефаль, - огрызнулся Граф. – Только не совсем понимаю ажиотажа по этому поводу. Обычная винная бутылка. К тому же пустая… - Ничего не пустая! – обиделся Бобка. Такое отношение приятеля к своей находке он посчитал совершенно недопустимым и кощунственным. - В ней письмо! – отчего-то перешел на шепот он и таинственно округлил глаза. - Разве? – все тем же безразличным тоном уточнил Граф. – А я сразу и не заметил. - Ну, как же! Смотри, – Бобка потер бутылку, очищая от ила. Под мутным зеленым стеклом белел свернутый в трубочку бумажный листок. - Интересно… - Граф приподнялся и обнюхал бутылку. – Вроде рыбой пахнет… Где нашел? - Там - на берегу. У самой воды в песок ушла, по горлышко - еле откапал. Знаешь, по-моему, тут старинная карта с кладом! – глаза Бобки искрились. Граф, как истинный философ, только присвистнул в ответ. - Точно карта! – не унимался тот. – В ней указан путь к несметным богатствам! - Ты считаешь? - Конечно! Как в «Острове сокровищ»! Помнишь, Маринка читала Олежке на ночь? - Помню. Но в бутылке не карта, - с великолепной уверенностью парировал Граф. - Смотри, здесь только буквы видны, а если бы карта - еще нарисовано было что-нибудь. - Например? – расстроился Бобка. Ему очень нравилась гипотеза про карту. - Ну, не знаю, какие-нибудь знаки… - неуверенно протянул Граф. – Или там роза ветров… - Ну да, ну да, - закивал Бобка, хотя ни о какой розе ветров понятия не имел. - Мне кажется, там шифр, - разглядывая бумагу через мутное стекло, глубокомысленно заключил Граф. - Шифр?! – поразился Бобка, делая внимательную морду. - Смотри: вся бумажка закорючками исписана. Я хоть читать не умею, но видел, в книжках по-другому пишут. Там ровно все, а тут – сумбур... Точно шифр, - тоном, не терпящим возражений, заявил Граф. - Ого! – от удивления Бобка разинул рот. - И что там зашифровано, интересно? - Не знаю. Надо Олежке бутылку отнести, он разберется. На том и порешили. Распираемые от гордости, собаки отправились домой. Важную миссию нести бутылку Граф возложил на Бобку, сам же размышлял вслух: - Знаешь, Бобка, я тут все взвесил – это не шифр, - говорил он задумчиво. - Мммг? – удивился Бобка с бутылкой во рту. - Вот именно. Я вспомнил, когда Маринка к университету готовится, лекции зубрит из тетрадок, так вот там такими же закорючками все исписано. - Гггм? Мггг? – извлек из себя звуки, требовавшие немалых усилий для расшифровки, Бобка. На морде отразилось удивление. - Думаю, в письме мольба о помощи. А написал его капитан терпящего крушение судна. Помнишь, на прошлой неделе шторм был? Вот! – Граф многозначительно воздел лапу к небу. – Только представь себе: где-то в необъятной пучине тонет корабль. Капитан, понимая, что гибель неизбежна, допивает ром и дрожащей рукой пишет письмо, - Граф драматически прикрыл глаза. - Шариковой ручки на корабле нет, и он, раня себя кинжалом, пишет собственной кровью. В письме - надежда на спасение и координаты корабля. - Подожди, - от нахлынувших чувств Бобка чуть не поперхнулся. – Какой ром? Какая кровь? Это же из-под вина бутылка, да и следов крови на бумажке нет. - В самом деле? – вышел из небытия Граф. – Ну, так и быть, отметаем версию. - Слушай! А может, послание отправил человек с необитаемого острова? Помнишь, про Робинзона Крузо Маринка читала? – осенило Бобку, но его перебил Олежка, бежавший навстречу. - Граф! Бобка! Где вы ходите? – увидели приятели запыхавшегося от быстрого бега мальчика лет пяти. - Что это у тебя, Бобка? – заметил Олежка бутылку. – Дай посмотреть, - он вынул ее из собачьей пасти и принялся разглядывать с интересом. - Это же письмо из Америки! Собаки переглянулись. - Точно! Я кино вчера смотрел, там один американский дядя в шляпе точно такую бутылку в море бросил. Для этих, как их там, потомков, вот! Это лет сто назад было, а бутылка - точь-в-точь такая! Эх, жалко, я читать не научился, - мальчик попытался вытащить пробку, но та сидела крепко. – Придется Маринку просить, - вздохнул он и побежал обратно в дом, начисто забыв о собаках. - Слыхал? Письмо из самой Америки! – многозначительно повторил Граф. - А где это? - Там, - неопределенно махнул лапой Граф. – Где садится солнце, и живут люди с черными лицами. А еще там водятся опоссумы, и есть дома до неба! - До неба?! – изумленно повторил Бобка и мысленно попытался их себе представить. – А что такое потомки? - Как тебе объяснить, - задумался Граф, – это такие люди необязательные, все на потом откладывают, «потом, да потом» – говорят. - Понял! Как наша Маринка, когда ее мама в магазин сходить просит или убраться, - догадался Бобка. - Причем тут Маринка? – поморщился Граф. – Ладно, пошли, а то без нас все узнают. Когда собаки вошли в Маринкину комнату, та уже вертела бутылку в руках. Маринка - полноватая, загорелая девушка с усыпанным веснушками лицом, курносым носом и зелеными глазами, обложенная учебниками сидела за письменным столом. На ее голове было много рыжих волос, старательно завитых на бигуди. Все на Маринке от бигуди до легких парусиновых тапочек переливалось разными оттенками зеленого: от нежной зелени листа капустного до глубоких теней дна морского. Олежка, затаив дыхание, ожидал вердикта старшей сестры. Но та не торопилась утолять его интерес. - Где взял? – спросила безразлично. - Бобка принес! Мари-ин, откро-ой, интере-есно же, - заныл Олежка от нетерпения. - И зачем только грязь всякую в дом тащишь? – сострожилась ни с того – ни с сего Маринка и нервно застучала по полу тапочком одного из тридцати восьми оттенков зеленого. - Это не грязь! – запротестовал мальчик. – А послание из Америки! – заявил он, выпятив грудь колесом. - Откуда? – девушка деланно рассмеялась. – Не говори ерунды, умоляю! - Ничего не ерунда! – Олежка рассерженно топнул. – Бутылка приплыла из Америки, она для потомков! – настаивал он, устрашающе засунув указательный палец в нос. - Только подумать! Наш маленький, чумазый, занудливый Олежка получил письмо из самой Америки! От твоей околесицы меня сейчас стошнит, – выдавила она, продолжая вертеть бутылку. – Знаю, мое сообщение не прольется целительным бальзамом в твою душу, но это обычная винная бутылка, произведенная в России. Так что Америкой здесь и не пахнет! – тщательно пытаясь придать лицу требуемую серьезность, изрекла Маринка. Собаки переглянулись. - Давай откроем, сама увидишь, что я прав! – не отставал Олежка. - Давай, - с великодушием английской королевы согласилась Маринка и легонько потянула за пробку. – Ой, не получается, - улыбнулась она так старательно, что веснушки пропали в складках носика. - Ну, Мари-ин, попробуй еще разо-ок! – загундел Олежка. - Вот еще! Буду из-за всякой ерунды ногти ломать! – сказала она и поставила бутылку на полку – вне пределов Олежкиной досягаемости. - Отдай! – тихо сказал Олежка и угрожающе пошел на сестру. На его физиономии ясно читалось намерение слопать Маринку живьем. - И не подумаю! – Маринкино лицо под загаром приобрело оттенок пыли. – Уходи! Не мешай заниматься, – огрызнулась она и сделала вид, что погрузилась в чтение. - А-а-а! – испустил Олежка жуткий, трубный вопль – боевой клич и бросился на сестру. – Отдай мне мою буты-ылку! – прилип он к противнику, словно разбитая прибоем ракушка. - Отстань! – негодовала Маринка, безуспешно пытаясь сбросить с себя вопящего брата. На лицо опять вернулась краска, и его выражение не сулило ничего хорошего. Глаза сверкали, точно у дикой кошки, которую заперли в зоопарке. В это время Граф, стоявший на пороге, с видом веселым и независимым подкрался к полке, подпрыгнул, схватил бутылку и с легкостью горной козы в авральном порядке покинул комнату. Не растерявшись, Бобка кинулся за ним. - Держи его! – во все горло заорала Маринка. Граф выскочил из дома и, лихо перемахнув забор, бросился наутек. Бобка еле поспевал за ним. Лишь когда звуки погони остались далеко позади, Граф притормозил. - Ну, ты даешь! – отдуваясь, выговорил Бобка. Собаки остановились у фонтана посреди городского парка - солнце пекло нестерпимо. Парк располагался у самой подошвы гор и был украшен цветами, пальмами и редкими полусонными прохожими. - Всегда знал, нельзя девчонкам доверять. Они в таких делах не смыслят, - молвил Граф. - Твоя правда, - поддакнул Бобка. - Но как же ты здорово подпрыгнул, да схватил! – пес захлебывался от радости. - Вот вы где! – увидели приятели летящего на них со всех ног Олежку. – Еле нашел! Молодчина, Граф! – мальчик принялся трепать пса за ушами. Граф демонстрировал чудеса терпения и делал вид, что получает удовольствие. – Если бы не ты, послание никогда бы не увидело потомков! – высокопарно заявил Олежка. Граф сделался польщенным. - Что же теперь? – задумался мальчик. – Домой нельзя – Маринка бутылку опять отберет. А сам не смогу прочитать, - Олежка уставился на собак, словно ожидая от них ответа. Но те помощи в прочтении не предлагали. - Придумал! – завопил мальчик, и лицо его просияло. – Сейчас попросим кого-нибудь. Да хоть вон того дядю с чемоданом. К живописной компании с внушительным видом приближался молодой человек в белом костюме. То был высокий шатен, похожий на агента по продаже недвижимости, с повязанным собственными руками галстуком и трехдневной щетиной. - Дяденька! – жалобно обратился к нему Олежка. - Чего тебе, мальчик? Потерялся? - спросил юноша самым сердечным тоном и посмотрел на ребенка с собаками взволнованно. – Тут я тебе не помощник - сам только что с поезда. Первый раз в вашем городе, – зубы незнакомца обнажились в сверкающей улыбке. – Вот, жилье для постоя подыскиваю. - Я не заблюдился, - чтобы разжалобить дядю, стал коверкать язык Олежка. – Я бумашку случайно в бутильку засюнул, а теперь вытащить не могу, - заявил малыш и накуксился. - Дело поправимое, - добродетельно сказал незнакомец. - Давай сюда, - мальчик обрадовано протянул дяде бутылку. - Хм, случайно, говоришь, засунул? Ну-ну, - он легонько потянул за пробку - та сразу поддалась. – Держи свою бумажку, - сказал юноша, вытряхивая из горлышка свернутое трубочкой письмо. Граф и Бобка затаили дыхание. - Дядь, а что там написяно? – опять заканючил Олежка, сопроводив свой вопрос надлежащим драматическим всхлипыванием. - А ты разве не знаешь? Олежка смутился и стал почесываться. - Ладно, - смягчился незнакомец. Он развернул размякший листок и начал зачитывать послание восторженным, глубоко прочувствованным тоном: «Здравствуй, дорогой незнакомец! Если ты настоящий мужчина, недурен собой и тебе не более тридцати, значит это судьба! Не знаю, как в твои руки попало мое послание, но если сейчас читаешь эти строки, не спеши выбрасывать его, прочти до конца. Ты поймешь - тебе улыбнулась удача, - незнакомец перестал вдруг читать и вопросительно глянул на Олежку: - Что за черт? - его брови удивленно поползли вверх. Мальчик с индифферентным видом пожал плечами. «…Я чувствую, что ты одинок и еще не нашел свою принцессу. Так знай, она уже родилась на свет, ждет тебя и верит в то, что ты придешь за ней. Найти ее будет просто. Твоя златокудрая невеста живет в доме рыбака у самого берега моря по адресу: г. П-ск, ул. Приморская, дом 1, и недурна собой. Прошу, не теряй времени! Лети ко мне, о, незнакомец, я жду! С надеждой, М.», - юноша закончил читать и на сей раз вопросительно глянул на собак: - Что-то не пойму суть этого вдохновенного опуса, - меж бровей его пролегла прямая бороздка. Граф и Бобка смутились. Отвернув морды в сторону, они притворились, что наблюдают за воробьями.
Вечером, когда Валера - так звали незнакомца - устраивался после долгой дороги в комнате Олежки, а счастливая Маринка ставила ему раскладушку, собаки сидели у порога дома. В морды по-прежнему дул свежий бриз, а в животе было приятственно тяжело после сытного обеда. - Жаль, что письмо не из Америки… - прервал тишину Бобка. - Знаешь, а я до конца был уверен, что это капитан кровью… - с кислой физиономией вздохнул Граф. - А может оно и к лучшему? – встрепенулся вдруг Бобка. - Теперь хоть Маринка злиться не будет. Видал, как расцвела? Сегодня первый раз в жизни меня погладила…
На Приморскую улицу опускалась теплая южная ночь. | 
Администрация // Объявления
