Она от плеча розовилась,
                 вся пыхностью батарея.
Вчерепахнув
        голову в плечи,
              он за ней семенило кинжал,
Комкало глотал её взгляды,
            то краснея, то оранжерея.
А она
      величаво велась,
             квадратами вальса
                           кружа.

Он за ней притенился
             безтопно,
           приползся коврово
                          по полу,
А она,
      так вычурно-свыченно,
                 междувекно его приочила.
Он дыханно икал,
          маракасом кивал,
             подлецом подливал рома в колу,
Но какая-то хрусткая грусть
                 кромку льдистых зрачков
                                    чернила.

И ушла так же свыченно -
                      с теменью,
                  расворонилась в нитях рассвета.
Так и он
           /как всегда/
                      шаркло, ползко...
Разбутылился,
               туз, короли...
Её
     /мельково/
               где-то заочили
                        в законённой пряжами карете,
А его
       /эхно-стонно/
                    вышеили
Из
     надёжно созлённой
                       петли.