Что мы знаем про войну? Что кроется в этих маленьких пяти буквах?.. Звездные войны, космические пришельцы, оскал Шварцнеггера с экрана телевизора и плюющаяся в белый свет базука в его руках ?.. Настает время, когда война становится компьютерной игрой для детей и взрослых. Главная цель – убить врагов и выйти победителем. Всего лишь игра. Монитор и кнопки клавиатуры. Мы научились играть в войну, забыв, как это на самом деле страшно…
- Седьмой «В», задержались на несколько минут! Вздох разочарования гулко отражается от стен класса. - Опять воспитывать будете? – звонкий, ломающийся голос Андрея протяжен и слегка издевается. В подтексте явно слышу: «Достали! Сколько можно! Тоска-то какая!» Чуть улыбаюсь и качаю головой. - Завтра у нас классный час, посвященный Дню Победы. Еще один всплеск оживления. Улыбки, кивание головой, поспешное хватание портфелей и полустарт: «Ага, поняли, знаем. Можно домой бежать?» - У-у-у-у, - это опять Андрей. Поднимаю ладонь в успокаивающем жесте. Собираюсь произнести пламенную речь. В этот момент – голова завуча в дверях и просьба выйти на минутку. Выхожу. Выслушиваю какие-то наставления и краем уха прислушиваюсь к шуму в классе. - А завтра, уважаемые дети, вас ждет увлекательный час, проведенный в компании старого контуженого ветеринара! - голос Андрея звенит, издевается и находит благодарных слушателей. – Ах, простите, дети, ВЕТЕРАНА! Он будет пердеть, кашлять и рассказывать, как убивал фрицев, а мы должны будем хлопать и восхищаться: ах, какой он герой! Дружный гогот в ответ. Завуч ловит мой огорченный взгляд и нервно поводит плечом: - А что вы хотели, Ольга Владимировна? Поколение ПИ, знаете ли! Она в сердцах машет рукою, прерывается на полуслове и уходит прочь, сердито стуча каблуками. Захожу в класс. Наверное, что-то такое творилось с моим лицом: дети мгновенно притихли. Шум в ушах, пульсация сердца где-то в горле. Хочется орать, махать руками и обвинять их в черствости и бездушии. - Завтра классный час, посвященный великому Дню Победы. – голос мой тих и строг. - Парадная форма, букет цветов и сорок пять минут внимания. Вот все, что я жду от вас. Все свободны. Дети несмело встают со своих мест, украдкой переглядываются, мол, «что это с ней?», пожимают плечами и выходят из класса. Сажусь за стол и ощупываю холодными ладонями пылающее лицо. Мысленно начинаю составлять речь. Кручу и верчу фразы, злюсь на себя и обзываю тупицей, которая не может донести до сердец детей хорошее, доброе, вечное…
Звенит звонок с уроков. Близится классный час. Почти все в парадной форме. Букет цветов есть. Скука на лицах - прилагается. Особым взглядом смотрю на Андрея. Молчит, а в глазах – усмешка. Говорю какие-то слова и спускаюсь вниз, чтобы встретить ветерана. Он стар, худ, пиджак с медалями и орденами болтается, как на скелете. Редкий пушок дрожит в такт трясущемуся телу… Закрываю глаза от боли и мечтаю лишь о том, чтобы дети вели себя прилично.
Он входит в класс. Я представляю его детям. Начинаю говорить о войне, и слова сухарем застревают у меня в горле: я вижу победно поднятый большой палец Андрея, обращенный к одноклассникам. Весь его вид говорит: «Ну? Что я вам говорил?!». Кто-то из девочек просит рассказать ветерана о войне. Он присаживается на стул и тихо произносит: - Война, дети,- это ужас. Война – это страшно… Голос его дрожит в такт высохшему телу и срывается на высоких нотах. - Я мог бы рассказать о том, как мы сражались. Как гибли мои товарищи… Думаю, мы не были героями, а просто выполняли свою работу: Родину защищали. Я мог бы рассказать об этом… Но если кто спросит меня, что самое страшное вынес я из этой войны, - привел бы только один пример… Как меня, молодого, от пули врага прикрыло тело матери… Я не знаю ее имени. Нас, и военных, и мирных жителей, которые перепрятывали горстку солдат отступающей армии, вели на расстрел обозленные немцы… Я уже тогда был ранен, контужен и плохо что соображал. Но то, как эта женщина заслонила меня от пули, помню очень хорошо… Когда на войне умирают мужчины – это их долг. Это правильно. Когда умирают матери и дети – для воина нет ничего страшнее этого невыносимого груза: не сумел защитить и уберечь… Голос старого солдата сорвался, прочертил неровную линию в глубокой тишине класса. Старик затрясся еще больше. Голова склонилась на грудь, а по морщинистым щекам покатились слезы. И вдруг среди этой тишины, прерываемой лишь сухими рыданиями ветерана и звоном его наград, раздался звонкий, срывающийся мальчишеский голос: - Дедушка, не плачьте! Не плачьте, дедушка! Андрюшка, мой самый сложный мальчик в классе, кинулся с последней парты к ветерану, спотыкаясь и роняя пустой соседний стул…
Что мы знаем о войне?.. Что останется в памяти поколений, когда умрет последний солдат, воевавший за свою Родину? Только эти рассказы и слезы очищения… |
Библиотека // Объявления
