Тарен – препарат-противоядие от действия фосфорорганических соединений (радиация), входящий в комплект военной индивидуальной аптечки АИ-1, гнездо №2, любимый пенал красного цвета. Действующее вещество – апрофен. В настоящее время из-за ярко выраженного галлюциногенного действия препарат выводится из обращения. Препарат начинает действовать через 20-30 минут после приема, действие длится 4-5 часов. Соматические проявления: сухость во рту и во всем теле, расширенные зрачки. Применяется строго при угрозе отравления.

При применении в неотравленном состоянии препарат дает четкий галлюциногенный эффект, выражающийся в спутанности сознания, провалах памяти и наличии ярких зрительных галлюцинаций. Для стабильного достижения галлюцинаций дозировку препарата приходится повышать. Чаще всего, галлюцинации происходят вспышками и человек постоянно находится в состоянии галлюцинация-реальность. Таким образом, грань между двумя состояниями постепенно стирается и человек перестает понимать, где он находится в настоящее время. При нестабильной психике возможно сумасшествие.

Интересная информация, но в 1996 году я этого не знал. Я жил беззаботной жизнью студента и был склонен к экспериментам. Вчера была пятница, мой друг где-то вырубил две марки и мы на весь вечер погрузились в увлекательный мир ЛСДшного прихода. Перло не жестко, яркие, но редкие всполохи красочных ведений быстро сменялись странным состоянием раздражения и непоняток. Все время хотелось усилить, мы не могли расслабиться и не находили себе места. Измучив себя бессонницей и жестким отходняком, так и не сомкнув глаз, я впал в вялую депрессию. Мне хотелось движухи, сильного кайфа, драйва, ну на крайний случай накуриться. Хоть что-то! Мой собрат по отходняку совсем потух, он был нездорового желтого цвета. Сочувственно посмотрев на него, я решил его поддержать:

- Хреново выглядишь.

- Угу, на себя посмотри.

- Надо бы попуститься.

- Я сейчас водки выпью, грамм семьсот. Будешь?

- Не, схожу домой, почву пробью.

- Давай, я к вечеру постараюсь травы вырубить. Позвоню.

Уныло бредя домой я проклинал гадского ублюдка, который впарил нам концентрат лютого отходняка и давал себе слово больше не маньячить.

- Здорово!

Я оглянулся. Возле соседнего подъезда стоял Вэл. Я обрадовался:

- О! На ловца и зверь бежит. Слушай, есть че?

- У-у-у, я вижу ты обломился, чем бодрился?

- Жалким подобием ЛСД. Просто кикоз! Выручай.

- В одиночку бродил?

- Не, с Димоном. Такая лажа накрыла.

- Короче, я сам не пробовал, но есть штука лютая, смотри.

Вэл показал мне две таблетки:

- Это что, Е?

- Нет, говорят штука покруче любого Е – «Тарен», его глотают после взрыва ядерной бомбы.

- Ты сдурел! После такой бомбы уже никто ничего не глотает, всем капец.

- Ну, ты же меня знаешь, я тебя разводить не стану, за что купил, за то и продаю.

- Думаешь полегчает?

- Уверен. Но как это действует, без понятия.

- Ладно, давай, мне уже все равно.

Схватив две таблетки я сразу же проглотил одну:

- Ждать долго?

- Не знаю, думаю, минут двадцать пять. Давай пока покурим.

Мы закурили. Я простоял с Вэлом минут тридцать, но прихода не было:

- Слушай, не прет. Тебе по ходу очередную гунь задвинули! Ладно, пойду домой, надо перед матерью нарисоваться.

Поднимаясь по лестнице, я употребил вторую таблетку и не ожидая скорого эффекта позвонил в дверь. Мама открыла дверь и недовольно проворчала:

- Явился! Ты где всю ночь шлялся?

- У Димки, в нарды играли.

- Ага, в нарды. Курили опять? Вон, глаза чумные!

- Да не курили мы, просто не спал.

- Ну-ну, в 12 откроется булочная, сходишь за хлебом.

- Хорошо.

Переодевшись и сохраняя надежду на действие «тарена», я взял сигарету и отправился в туалет. Закурив, я взял журнал и …..

Тепло и темно. Сквозь мрак я начал различать обстановку. Твою мать! Это камера! Я в тюрьме! За что! Зеленовато-серые шершавые стены, каменный холодный пол, отвратный запах и я один. Скользкой слизью отчаяния ко мне подкрадывалась измена. Спокойно, только не паниковать! Вспоминаем, за что меня посадили.

Внезапно я увидел, что стены со страшным скрежетом начинают двигаться, западня! Меня раздавит как орех! Сорвавшись с места я бросился к дери и начал что есть мочи колотить:

- Откройте, откройте, так нельзя! За что?! Суки!

Тепло и темно. Открыв глаза, я увидел, что стаю в туалете со спущенными штанами, весь в туалетной бумаге и пытаюсь раздвинуть стены. Дверь была распахнута. Передо мной с выпученными глазами стояла мать:

- Что, что случилось! Идиот! Ты чуть дверь не выбил, дебил! Что ты с собой сделал?!

Я не знал что сказать, так как не совсем понимал что случилось:

- Я уснул, мне какая-то дрянь приснилась.

- Ты скотина! Не курили, значит! Да на тебе лица нет! Иди спать.

- Я пить хочу.

- Одень штаны!

Я выбрался из туалета и прямиком отправился на кухню. Дверь была закрыта. Дверь? А разве на кухне была дверь? Неважно, главное попить!

Взявшись рукой за ручку я резко рванул. В дверном проеме была взлетная полоса. Ну слава богу, все нормально, я на аэродроме. Во сколько прилетает экспедиция? А, точно - в три! Посмотрев на песочные часы, которые держал в руке, я понял что сейчас только 11. 23. Еще уйма времени, мне еще что-то нужно на аэродроме? Нет. Тогда нужно закрыть дверь. Я снова взялся за ручку, но заметил, что ко мне приближается стол на колесиках, на столе стояла банка соленых огурцов. Вот это очень кстати! Я просунул в банку руку и схватил сытный огурчик. Зеленый монстр домашнего соления, обхватил мою руку щупальцами и резко рванул. Моя рука была уже в банке по плечо. Я начал вырываться, в три часа мне встречать экспедицию, какие огурцы, у меня дел по горло! Но банда зеленых не отпускала, я был уже с головой в рассоле.

Тепло и темно. Звук пощечины.

- Кретин! Что ты принимал?

Я стоял посреди кухни, моя рука по локоть была в банке с огурцами и я нещадно давил зеленых уродов.

- Да ничего я не принимал! Хотел огурец достать, а рука застряла.

- Дурь у тебя в башке застряла! Иди за хлебом!

Где я и кто эта злая женщина? Почему она кричит и посылает меня за хлебом, есть совсем не хочется. Ладно, неважно, здесь слишком стремно, надо от сюда валить!

Открыв дверь в свою комнату, я бодрым шагом вышел на проспект «Строителей». Клево, прямо с седьмого этажа в булочную! Только это не совсем булочная, скорее банк. Странно, а где же я умудрился хлеб купить. Все, надо валить домой! Блин, дом окружен забором! Как же так? Придется прыгать.

Взяв разбег, я прыгнул и закрыл глаза.

Тепло и темно. Крики, шум, свист.

Открыв глаза, я понял что вишу на турнике и выступаю за сборную Румынии по гимнастике – попадос! Фух, пронесло, жюри уже выставляет оценки, наверное я уже закончил выступление. Что?!!! Почему так мало! Я хуже всех! Долгие годы тренировок, режима, боли, пота, криков тренеров – все напрасно! Тогда какой смысл висеть? Раз, два, три, эффектный соскок и я возле дома.

- Привет!

- О! Димка! Ну че, ты как?

- Я то нормуль, а вот ты че такой перепуганный?

- Я гимнаст!

- А я с наркотиками завязываю!

- Прикольно, я тоже. А че, ты водку уже выпил?

- Не помню, я Вэла встретил.

- Я тоже. Но у него ничего нет.

- Да, совсем пустой.

Димка закрыл глаза, ему тепло и темно. Мне тоже.

- Слушай, че в лесу тусить, пойдем к моему другу детства Джиму Моррисону!

- А где он живет?

- В моем доме!

- Пошли.

Пройдя через красное болото мы подошли к подъезду. Димка нервно закурил и предупредил меня:

- Только чушь всякую не неси, у него мамаша строгая. Веди себя нормально, а лучше вообще молчи, я сам поговорю.

На лестничной клетке Джима (Алексея Нестерова) был парк. Мы позвонили в плетеную дверь и стали ждать. Через минуту дверь открылась. На границе квартиры и парка стояла строгая мама. Чтобы не вызывать подозрения, я отломил кусок хлеба и поздоровавшись начал кормить голубей. Димка, отвесив маме глубокий и плавный поклон, вежливо сказал:

- Здравствуйте, вы мама Джима Моррисона?

Молодец Димка, не протупил! Я бы точно спалился!

Женщина посмотрела на нас уставшими глазами мамы привыкшей к друзьям сына и спокойно ответила:

- Да, я мама Джима Моррисона, подождите.

Пройдя в квартиру, она крикнула:

- Джимми, сынок, к тебе пришли твои друзья – придурки!

Темно и тепло. Пески.

Вдвоем в пустыне всегда легче.

Светло и холодно. Кто-то хлопает меня по плечу.

- Ну что? Ты уже все или мне тебя еще три часа охранять. Я устал уже.

Я удивленно посмотрел на Вэла.

- Вэл?!

- У-у-у, как все непросто. Ну как?

- Что?

- Понятно. Накрыло тебя еще быстрей чем я думал.

- Блин, Вэл, я очконул дико! Меня мама спалила, я в туалете стены двигал!

- Ага! И на аэродром мы с тобой ходили и гимнастика была, и даже мама Джима Моррисона!

- Так ты в курсе?

- Ты так ничего и не понял? Помнишь хоть, как мы встретились?

- Конечно, мы покурили и я домой пошел.

- Ага, домой! Домой ты еще не ходил, баклан! Мы битых три часа по району шляемся, ну по крайней мере я, а вот ты где побывал, даже трудно представить. Хорошо что не видел никто! Ну как тебе «Тарен», круто?