Как небу – листу это выскажу я.
Так будет стройней мой рассказ.
Есть ангел-хранитель теперь у меня,
Как есть он у многих из нас.

Он вовсе не старец, проживший века
На древних седых образах.
Мой ангел, держа погремушку в руках,
Из люльки мне смотрит в глаза.

Она не умеет пока говорить
И что-то лепечет едва,
Но скоро сумеет она повторить
Мои, раз услышав, слова.

Я ей то отдам, что у мира прошу,
Что копится в сердце пока.
Она – белый лист, на котором пишу
С себя же, как с черновика.

Она сохранит мою душу от лжи,
Того, что себе не прощу,
Поможет мне честно на свете прожить,
И то обрести, что ищу.

Мне нужно её научить и себя
Как правду от лжи отличать,
Как спорить со мною, не прав если я,
И как научиться прощать.

И утром не будет орать вороньё,
Пугая цветенье зари;
И мир я увижу глазами её –
Таким, как Господь сотворил.

Чтоб в дыме и смраде, и рёве машин
На многие мили окрест,
Услышать, почувствовать, словно в тиши
Призывный, живой благовЕст.

Тревожь мою совесть – ей вреден покой –
Буди её ангел, буди!
Заставь своей нежной и чистой душой
Мой колокол биться в груди.

…И как-то, от райских воротин засов
Спиною своей заслонив,
Господь взгромоздит вдруг на чашу весов
Грехов моих каменный риф.

Лишь спросит меня Бог-Отец или Сын:
«В чём жизни твоей была суть?» –
Мой ангел двукрылый вспорхнёт на весы
И стрелка укажет мне путь.

Листками блокнотов мелькнутся года,
Вновь пущены стрелы часов.
А Пётр святой – я надеюсь – тогда
Откинет тяжёлый засов.

Я с новой надеждой и верой в любовь
Войду в тот заоблачный дом.
А ангел на землю опустится вновь
С – одним – белоснежным крылом.