и хоть не прочен наживую и второпях пробитый шов,
да только к памяти для счастья иных не знаю крепежей.
была гроза. деревья пахли невозвратимо хорошо.
был дождь - он сам себе писатель и сам, конечно же, сюжет.

всё было пыльное, как в доме и нежилом, и пожилом.
наружу солнце пробивалось, дорогу лентами увив.
и что-то грустно напевало, и упреждало, и звало:
не забывай, не забывайся, воспоминанья не гневи.

и бремя памяти ложится копной нетающих снегов.
оно не тяжко. оттого ли, что так и было искони,
что в каждом проблеске - надежда на повторение его,
и в каждой тени обещанье, что будет каждое в тени.