На меня, вздыхая, встает земля,
не мешая вращаться шару,
но я слышу не праха глухого кляп,
а крутящееся шуршанье.

Здравствуй, темень холодного подпола!
Я успела отвыкнуть от мглы и сырости.
Выходя, не слышишь, как дверь захлопнулась,
а вернёшься – и только б из тиши вырваться.
Тут сидишь, как на дне ледяного озера,
и не страшно – всегда выходила вроде бы,
но удушье, застрявшее в горле розовом, –
оттого, что чуешь утробой родину
в этой мгле подпольной. Как бес, что мечется,
развизжавшись от стужи своей неживости
в льдах Коцита, в измёрзшейся вечности,
я молчу и ярюсь в недвижимости.

Это ночь приходит побыть со мной,
или я иду в ее склепы?
Я все слышу и слышу, как шар земной
отворачивается от света.