с берегов, с автострад, из кофеен и парков сонных,
попивая глинтвейн или эль, или американо,
вспоминать о полях и о рощах, о целых сонмах
непроспавшихся русских ликов на иностранный

на манер, выдыхая дым и сцепляя пальцы,
поправляя очочки и мудрствуя лукаво,
рассуждать, что в Россию надо бы да сорваться,
на родные просторы. и думать: а стоит, право?

рассекать от бедра походкой по шумным стритам,
на зеленых на авеню обдирать скамейки,
говорить, что и честь и совесть давно пропиты,
что и жизнь не та, кровь-любовь, и листочки клейки.

что и хочется, да не можется больше так же
раскрывать всю душу с изнанки для зуботычин.
что, наверно, заиностранилась и продажно
скалю зубы в угоду западных неприличий.

размышляя о том, что было, о том, что будет,
понимать, что, наверно, старость не за горами.
даже то, что я русской речью и русским людям
все вталдыкивала перемудренными словами,

все пустяк. не умеешь слушать – не мучай ухо,
не умеешь писать взаправду, так брось и точка.
неудачница – столько силы и веры вбухать
в околесицу никому не пригодных строчек.

здесь в лесу домов, непохожих на наши вовсе,
или где-то и наштампованных близнецами.
пить и слушать вполуха: и в этом городе осень,
и такая, что тянет похерить ее с концами.

и, быть может, припоминать золотые рощи,
и отцов далеких, и лица без крови, память,
и людей, похожих не на людей – на мощи,
и людей с бесконечно звонкими кошельками,

все припомнить. и отхлебнуть из глубокой чашки,
и пойти по ночному городу, ковыляя,
и услышать по-русски: «сколько нам быть в упряжке?
пусть жируют, и им когда-нибудь наваляют».

ни.чер.та. потому я здесь и играю в прятки
со своею гордой и очень надменной речью.
кто-то волю собрал в кулак – и собрал манатки,
кто-то бьется в незримой сети противоречий.

да, хулите, да, бросайте дерьмо и камень,
кто из вас без греха, подходи неизменно первым.
просто свод небесный нельзя удержать руками,
просто рваться готовы и сердце мое, и нервы.

над Парижем небо, в Лондоне дождь и слякоть,
из Мадрида сбежала тень, не вернувшись боле.
мне смертельно приелось жить, для того, чтоб плакать.
слишком много соли. банальной, с горчинкой, соли.

тощий негр протянет руку и спросит денег,
а потом рассмеется тихим беспечным смехом.
просто время «до» я была убежавшей тенью –

а думала, что человеком.