Поздно. Вечер. В доме уже все спят, и какая-то жуткая тишина установилась во всей квартире. И если выключить свет, то становится совсем страшно.

Она сидит на кухне и медленно мешает ложкой сладкий чай. За окнами темно, и лишь слышно как стучат по стеклу холодные капли затяжного дождя. Грустно.

Она маленькими глотками пьет свой уже почти остывший чай, а память неумолимо рисует едва заметные картинки из далекого детства. Где маленькая беззаботная девочка гуляет за руку со своим отцом по пустынной заброшенной улице с заколоченными домами. Она аккуратно ступает по бордюру и весело смеется, если оступиться. И ее совсем не пугает печальный и угрюмый вид заколоченных окон. Она замечает лишь, как упрямый одуванчик пробился сквозь трещины в старом асфальте, как колючий репейник растет вдоль покосившихся заборов заросших палисадников и, как здорово кидаться вот этими колючками и потом отдирать их от ситцевого платьица.

А за забором цветет душистый шиповник и крупные ярко-малиновые цветы розы-рогозы…

Счастливые картинки из детства, которое уже не вернется никогда. И как напоминание о тех далеких безоблачных днях – старая фотография, где маленькая девочка с веселыми глазами улыбается своему, еще совсем молодому отцу. Грустно.

Слезы комом подступают к горлу, уже мутная пелена в глазах, и скупая капля течет по щеке.

Нет, она не разучилась плакать… и это, наверное, все, что осталось от нее, прежней.

Сейчас она пьет свой давно холодный чай, слушает шум дождя за окном и думает, о том, как было бы здорово вернуться туда, где солнце светило совсем по- другому, а от цветов был такой аромат, какой чувствуешь только в детстве, и запоминаешь навсегда. И лишь тусклый желтый свет, да чашка холодного чая немые свидетели ее слез. Грустно.