вне-пронзительный дождик на скорость
прибивает невидимый пух к мостовой,
серый кто-то, продленный на бесконечность,
то есть просто неба кусок, плачет...

Я хотел бы, как ты, говорить без пробелов,
по нескольку строчек подряд,
изливать слова в обмен на свой чай,
или кофе, в зависимости от звезд,
положения пятки левой ноги под столом,
кстати, зачем ты ей чешешь мое колено,
зачем продлеваешь окончанья слов?
Эти окна, они как ты, ближе к ночи желтеют,
а сейчас - промежутки чьих-то больших зубов,
мне это важно, ведь я курю в форточку,
снимаю по кадру в час за те пять минут,
пока дым сигаретный лижет мои глаза,
наблюдаю превращение позитива в нечто обратное,
потому что сейчас стены жолты, а потом - ротовая полость,
в которую уже не войдешь, а просто засунешь голову,
потому что войдя - умрешь...

А так только голова мертва. И пока
я включил диктофон, чтобы записывать свои мысли,
как попало - то шепотом,
то переходя на визг,
замечаю, что головным топотом
отдаются во мне эти как будто в краске
вымоченные слова.

Я попросил тебя выйти в африканской каске,
потому что знаешь, град, он пробивает насквозь
и, пожалуйста, сохранись в целости,
если что - я открою для тебя форточку
и покажу, как надо туда курить,
я пойму, я сам знаю, что есть звон в голове
я сам стараюсь его пресекать,
но в этом дождливом месте
лучше слушать музыку вместо молчания,
вот почему я себя не люблю
и свои короткие фразочки.

И совсем другое дело - ты.
Ты сидишь на кухне,
напротив меня,
на фоне окна,
из тебя будто растут те ветки,
которые, если честно, за домом напротив,
они распустились во время дождя
пожухлыми и скомканными листочками
ну говори, не молчи,
а то я поверю, что они растут из тебя,
пой свою песню о звездах, которых не видно
и о море с такой же гусиной кожей, как
и у всех нас, когда мы возвращаемся с улицы.
...ну говори, не молчи...
я пытаюсь не верить, я пытаюсь не думать, но
дождь скоро доберется и до меня.