Над головой, в глубоко звездном небе повисла полная луна, разбросав по сугробам и домам тени. Скрипнуло подмороженное железо дверных петель, а за ними и доски крыльца, припорошенные иссушенным холодом снегом. Аркадий Петрович подошел к поленице, набрал охапку самых крупных березовых дров, чтоб лишний раз не выходить на улицу, встряхнул их – бревна звенели словно стеклянные – и пошел обратно в дом. В прихожей было темно, свет во всей деревне не работал уже второй день, где-то произошел обрыв провода, а из-за снежных заносов ремонтная бригада никак не могла пробраться к месту поломки. Тяжелая дубовая дверь, оббитая войлоком, со скрипом открылась. Аркадий Петрович зашел в избу. Все та же полутемная комната, старая кровать с железными проржавелыми дужками, давно небеленая печь, на стене часы с маятником, минутная стрелка в которых вот уже какой год висела и указывала на цифру шесть. «Ни к чему мне эти минуты, - думал старик, - главное часы показывает, тем более, что по радиоприемнику все равно скажут, сколько да чего». Около окна стол, приютивший на себе почерневшую керосиновую лампу, еле освещавшую комнатку. Рядом незаконченное письмо.
01.01.99г Здравствуй внучок, с огромным приветом к тебе твой дедушка! Как идут твои дела, очень надеюсь, что все хорошо. Я вот все ждал от тебя весточки, и решил написать сам, а то кто знает, сколько мне осталось на этом свете быть. Шестого числа к нам должен придти почтальон, вот с ним-то и отправлю тебе весточку. А живем мы здесь нормально, зима эта не особо холодная, так что яблони не обморозятся. Ты помнишь, та твоя самая любимая, которая растет у сарая, в этом году дала самый большой урожай. Я тебя все ждал, а ты так и не приехал, теперь может зимой дождусь, ты уж навести старика напоследок. Мужики с нашей и соседней деревни ходили недавно на кабана, хорошего добыли, здорового, с таким в лесу столкнешься, страху не оберешься. Конечно же, и мне занесли немного мясца, да куда оно мне зубы уже и не жуют его. А ты не забыл, как мы с тобой на утиную охоту ходили, да времена тогда были не те, что сейчас, и утка более спокойная была, да и на болота ходить не опасно. А сейчас что творится, как только сезон начинается, понаедут из города охотники, и такую стрельбу начинают, что птица не знает, куда ей деваться. А раньше пойдешь на болото, сядешь спокойно и ждешь когда утки прилетят, а уж если прилетят, стрельнешь раза два или три и все. А эти приедут патронов по пятьдесят расстреляют, откуда только деньги берут. Ты, наверное, Глуховых помнишь, соседи наши, через дорогу живут. Месяц назад у них мальчик скончался от лейкемии, а такой крепенький был, и не скажешь, что болеет чем. То-то. Перед новым годом помер. Лысенький весь такой, худенький, словно из него чего вытащили. Говорят его там, в больнице специальной лампой просвечивали, от нее волосы повылезали. Но говорят лейкемия, это страшная болезнь, спастись от нее нельзя, особенно у нас, больницы-то своей нет, так что родители-то его все медом с репой кормили пока совсем худо не стало. Огонь в печке с жадностью пожирал дрова, бросая блики на старика. Сухая дерево время от времени потрескивало. Каждая морщинка старика, в желтом свете, выделялась еще отчетливее. Он стоял и заворожено смотрел на языки пламени, которые словно в зеркале, отражались в его очках. Дом понемногу стал наполняться теплом. Кошка, так и не заимевшая за свою жизнь никакого прозвища, пристроилась у его ног и тоже поглядывала через прищуренные глаза на пламя. Аркадий Петрович долго ходил вокруг стола и никак не мог решиться дописать письмо, все какие-то плохие новости у него выходили, а хотелось написать чего-то необычного светлого. Он вновь присел на стул, прибавил по сильнее огонь в лампе, и пробежался по письму глазами. Затем взял ручку и продолжил.
Вот внучек, уж который день пишу тебе письмо, да все никак не закончу, то одно то другое. Я же один, помогать некому. Пока со всеми делами управлюсь, вот уже и ночь.
Раздался стук в дверь. Старик вздрогнул, и поплелся к окну, но через него совершенно ничего не было видно. - Кого в такое время еще носит!? - недовольно пробурчал он. Стук повторился, но в этот раз более настойчиво. - Да, иду, иду - крикнул он через замерзшее стекло. Накинув на себя тулуп, он вышел в прихожую, из теплого помещения тут же вырвался пар. - Аркадий Петрович, - раздался голос из-за двери, - вы меня извините ради бога, что так поздно. - Да чего уж там, - ответил он открывая дверь. На пороге стоял Иван Кротов, долговязый мужик лет сорока, он приходился старику какой-то родней по линии покойной жены. Только какой дед Аркадий и сам точно не знал. - Ну, что на пороге то встал, проходи, - пригласил он гостя. Иван зашел в дом. Его щеки и мясистый нос сияли красным огнем. Ондатровая шапка, слегка присыпанная снегом, была натянута ниже бровей. - Холодновато сегодня, - начал он, - а я тут с охоты иду, гляжу у тебя свет горит, дай думаю, навещу старика. Вон посмотри, лису какую уговорил, – похвастался он. - Я за ней целую неделю бегал, мать ее так! - Хороша, - одобрил дед, - ой хороша! - Слушай, Аркадий Петрович, ружьишко моему племяннику надо бы, большой вырос, а в магазине оно сам знаешь, сколько стоит, может, ты продашь мне свое старенькое, все ровно тебе не понадобиться уже. Помолчали. «Не пригодится уже, - повторил про себя старик…» - Отчего же, продам, приходи завтра днем, договоримся на счет цены. - Ты только не думай, я тебя по деньгам не обижу…а если хочешь и дров еще привезу. - Иди, иди, тараторка, - заулыбался дед. - Ну, ты меня еще раз извини за беспокойство, - обратился он к старику, выходя на улицу. – А хорошо сегодня, ночь светлая и фонари никакие не нужны, благодать, - засмеялся Иван, - ты Петрович не скучай. Вновь он постоял немного у огня протянув к нему руки и сел за письмо.
Никак не дадут дописать. Только что заходил твой дядя Ваня, который тебя еще рыбу учил ловить в детстве, я думаю, ты не забыл еще. Так вот я ему завтра продаю свое ружье, так как оно мне уже ни к чему, да и ты не большой любитель охотится, а у него племянник уже подрос. Дописав строчку, он почесал ручкой затылок, и еще долго смотрел на лист бумаги, но так и не решил, что еще написать.
Ну вот, я тебе все жаловался, что не дают написать письмо, а сам и не знаю, о чем тебе еще поведать. Здоровье не важное, плохо зиму переношу, а с лекарствами проблема, что бы до больницы добраться нужно через лес идти, а там сейчас снега намело, теперь придется ждать, пока нам дорогу не расчистят.
Неожиданно по груди пронеслась острая боль, словно по сердцу полоснули лезвием, старик согнулся над столом, перед глазами пошли темные круги. Боль становилась все сильнее, каждое неосторожное движение отдавалось новой волной. Скрестив руки на груди, он медленно встал, и поплелся к старому комоду. В ящике был беспорядок; баночки с зеленкой, йодом, аспирин путались под руками, нужное лекарство затерялось среди них. Он взял пузырек но от сразу же вылетел из дрожащих рук и шумно покатился по деревянному полу. Вены на висках и шее набухли, в ушах засвистело. Старик упал на колени и словно слепой стал ощупывать руками еле освещенный пол. Пузырек пропал. Кошка прижалась к ноге хозяина, и не куда не отходила. Наконец он нашел лекарство и крепко зажал его двумя руками. Старик выпил лекарство, забрался на высокую кровать и сразу же уснул. День был в самом разгаре, яркие лучи зимнего солнца сильно слепили глаза. Двое почтальонов шли друг за другом, по узенькой тропинке, скрипя снегом. К этому времени они уже успели обойти почти все дома, и теперь направлялись к дому Аркадия Петровича. - Здесь живет один старик, мы к нему бывает заходим, забираем письма, которые он внуку пишет, горы уже написал и маленькую тележку. - Ну и далеко же этот дед живет, на самом отшибе. – Остановившись сказал новичок, он сегодня знакомился с той местностью, которую ему придется обходить. – А внук то ему отвечает? - Нет, и не ответит никогда. Нет никакого внука, никакого такого района нет в Москве, куда он пишет. Ничего нет. Выдумал старый себе и живет тешится и нас вот гоняет. Вот как жена у него скончалась, у него в голове что-то там перемкнуло, вот после этого и стал почту письмами заваливать. Только ты подумай, какие могут быть у него внуки, если даже детей нет. Старик уже давно сидел у окна и всматривался к приближающимся к дому почтальонам. - А я думаю, кто идет? - Открыл дверь дед. - У тебя Степаныч теперь напарник, что ль? - Да вот, дали оболтуса. - Держи, Петрович, с пометкой срочно, с открыткой видать письмо внук шлет. – протянул почтальон деду письмо. Аркадий Петрович схватил письмо и спрятал во внутренний карман телогрейки. - Я вот тоже, кой чего ему нацарапал, возьми Степаныч. Ты, это конвертиков принеси еще, а то уж закончились. Они еще долго стояли, не хотелось никак старику почтальонов отпускать, но все же через час распрощались. - Что ж ты Виктор Степанович, сказал мне, что он дурачек вроде как, а сам ему ответ от внука вручил. - Сам ты еще дурачок, - подтолкнул его в спину Степаныч и обернулся на окно приземистого домика из которого виднелся темный силуэт старика. |
Администрация // Объявления
