Житейская драма, их тех, что проникают в жизнь обывателя из новостей, фильмов, сплетен и разговоров. Роль слушателя/зрителя исполняет бармен в рассказе «Плохой отец». Автором сразу раздаются роли: бармен и старик.
Плохо это или хорошо, но на протяжении истории старик Иван остается просто «стариком» - персонажем из новостей, чужих историй, тем, кто присел возле барной стойки, рассказывая историю, которая принимается отдаленно, как нечто нереальное, с чем трудно связать рассказчика.
Пересказывая драму, автор использует прием «рассказ в рассказе», но, кроме этого воспоминания старика излагаются и от третьего лица, чем оживляется повествование.
Однако основная проблема «рассказа в рассказе» в том, что персонажи, о которых идет речь остаются неживыми, преподнесенными лишь со стороны старика, участниками драмы.
«Я виноват, что все так вышло» - говорит он, повествуя о раннем рождении первого сына.
«Это я виноват» - говорит он, рассказывая о приступах агрессии у мальчика.
С самого начала он винит себя, не поясняя причин, впрочем, и не догадывался Илья о том, почему так сложилась судьба.
«Нет, я все равно любил его. Это же мой сын. Мой первенец. В общем, я всегда был на его стороне. По правде сказать» - в рассказе не говорится о правильности воспитания, не делаются выводы, но отношение отца понятное: сын есть сын, каким бы он ни был.
В самостоятельных эпизодах от третьего лица автор обличает мысли каждого персонажа со стороны. Старшего Ивана испортила тюрьма, но он и до этого был испорчен (о предрасположенностях говорил отец).
«Он обнял сестренку за талию. Как от нее пахло! Первый и последний раз девушка у него была пятнадцать лет назад. Перед тем как он проломил башку этому придурку. Собственно говоря, именно из-за нее он и сделал это. Это была девушка того слабака…» - мысли Ивана озвучиваются прямо. Отсюда видны дальнейшие намерения, отсюда видно, как обернется сюжет, и что хорошего ждать не остается.
Младшего сына – Стаса – испортил брат, и под его влиянием у старика не осталось вовсе сыновей.
«Он же старший брат! Нет, я не боюсь его. Я восхищаюсь им. Он научит меня быть сильным. Он рассказывал, как там поступают со слабаками. Только сильные выживают в этом мире. Мой брат сильный, и я стану таким же, как он» - думает он, и уже ясно, по какой дороге собирается идти.
«Мне и в голову тогда не могло прийти, что… такое у меня в доме…» - признается Илья, и он во всем прав: человеку, привыкшему почитать семью, как святое, подобные мысли и не придут в голову.
Потому драматическая цепочка событий в рассказе выглядит обоснованной.
Отец не простил бы сыну обиду дочери, той, на которую родители возлагали все надежды, потому и убил Сашку. Здесь как раз видна предрасположенность, которая вылилась у детей в нечто большее, чем возмездие.
Выпадает лишь из цепочки Аленка, скромная и чистая девочка. Она, как и жена старика, Тамара, так и остаются для читателя – жертвами обстоятельств. Может, в ином рассказе, где была бы важна психология поведения, нашлось бы место душевным метаниям женщин, но в данном сюжете – все причины отбираются рассказчиком. Без уточнений – а способна ли была девочка пережить случившееся?
Последним испытанием для старика стал визит младшего сына:
«Илья даже вначале и не поверил собственным ушам. Его хотят запереть в дом престарелых», и его признание: «А ты знаешь, тогда я ведь был первым. Санька держал ее, а я…». Сломленный разум не выдержал, и Илья убивает второго.
Кульминация – самоубийства старика, о котором бармен Сергей узнает из новостей. Здесь усиливает эффект драмы тем, что ночная, почти нереальная исповедь подтверждается с экрана.
Здесь же автор возвращает внимание к эпиграфу:
«А вот одиночество — настоящее одиночество без всяких иллюзий — наступает перед безумием или самоубийством» (Г.Г. Маркес).
И звучат мысли невольного свидетеля о том, что, возможно, старика доконало одиночества, и не убивал он вовсе никого.
Только читателю видна часть реальности – в эпизодах от третьего лица, то есть, важным выводом из рассказа должен был стать звонок Сергей матери, и то, что чужая судьба может настолько затронуть человека, изменив взгляд на жизнь.
Замечания:
1. Тип повествования. Выбрано повествование от третьего лица, определенного, то есть автор, в зависимости от эпизода, овладевает мыслями того или иного персонажа, который становится рассказчиком. Так в эпизодах в баре – это Сергей, и его мысли выделяются кавычками, то есть используется прямая речь.
Однако в другом эпизоде (возвращение Сергея) повествование ведется нейтральное:
«Девочка и мальчик лет тринадцати выбежали из калитки, чуть не сбив мужчину»
Вроде, и должно так продолжаться, чтобы показать объективный взгляд на события. Но потом используется несобственно-прямая речь Сергея, и при этом освещаются мысль Ильи – то есть нельзя сказать, что эпизод посвящен только Сергею, что было бы уместнее.
«Когда Саньку посадили, мать беременная была. Так им сейчас лет по пятнадцать. Они скрылись за углом «Булочной»» - вот пример, где несобственно прямая речь сливается с авторской, будто Сергей думает о том, что дети скрылись за булочкой.
2. Повторы. Обедняют речь. В тексте слишком часто употребляется слово «старик», иногда в каждой предложении. Также глагол «было» в авторской речи.
«Он пихнул калитку и ступил на бетонную дорожку. Все, как и раньше. Ничего не изменилось. Саша пошел по дорожке» - повтор «дорожка»
«Собственно говоря, именно из-за нее он и сделал это. Это была девушка того слабака» - повтор местоимения «это»
«Он шел по дорожке к дому. Сашка неизвестно где пропадал целыми днями, но двойняшки наверняка уже дома» - повтор «дома»
«Сергей понял, что все сказано. Даже больше» - больше всего?
«Камера показала дом. Хороший добротный дом. Родительский.
3. Другие замечания.
«Все, как и раньше. Ничего не изменилось» - тавтология
По телевизору показывали соседей несчастного» - повтор показала/показывали
«Может старик отволок его к колодцу да отправил к старшему брату» - пропущена запятая
На фоне непритязательного языка, простого, с повторами и без художественных приемов (метафор, сравнений, эпитетов) мысль о том, чтобы перевернуть начальную идею о плохом отце и свести трагедию к одиночеству. Для раскрытия темы «плохого отца» подробностей не хватает, ведь мысль об этом озвучивает сам старик. Зато тема одиночества в старости – поворотная и кульминационная, и раскрыта в образе бармена. Для размышлений после рассказа остается только драма, кровавые последствия, ведь читателю ясно, что все было на самом деле.