Глава 10. 1- Юбилейная. Кое-что о женщинах…

Вечер проходил уныло и абсолютно безмятежно. Телефон молчал, не будоража нервы опасностями, безмолвствовал и факс с электронной почтой, молчало радио настроенное на сигнал - СОС. Невозмутимая тишина эфира, города, атмосферы, биосферы, ноосферы и космического пространства. Поправив маскировочный костюм летучей мыши, и разгладив складки на поясе, Бобелем-чн вышел на балкон.

Город неохотно готовился к ночному сну. Гасли окна в квартирах домов, нервно вспыхивали звезды на черном, ночном небосклоне. Одинокая луна, гепатитно желтела сквозь дымку смоговых облаков. Внизу мелькал свет фар проезжающих легковых автомобилей по неочищенным от снега улицам. Лишь далекий центр города ярко полыхал огнями реклам и фонарной иллюминацией. Морозный воздух еле шевелил ветви скрипучих деревьев. Где-то, что-то гремело, звякало и гудело. Зябко поежившись Бобелем-чн прошел обратно в комнатушку и уселся за компьютер. Пошевелив мышкой, оживил монитор, просмотрел видеокамеры расположенные в местах наиболее частых правонарушений и включил компьютерную игру в шахматы.

Маленькая комната три на пять метров сияла чистотой, армейским порядком и спартанской обстановкой. Полукруглый люк, прямо из комнаты ведущий на чердак, с него и на крышу. Небольшой, мощный телескоп, направленный на город и космос. Входная металлическая дверь со смотровым глазком. Деревянная вешалка с дождевиком, продавленный кожаный диван желтого цвета, найденный на свалке. Оборудованный кухней угол комнаты, включающий в себя электрочайник, тостер, электроплитку, пустой старинный мини-холодильник также найденный на свалке, навесной шкафчик для продуктов и кухонной утвари.

У противоположной стены простой двух-тумбовый канцелярский стол с пошарканным компьютером, телефоном, подставкой для авторучек, стопкой чистой бумаги и замусоленной амбарной книгой, исполняющей роль бортового журнала, где должны были фиксировать подвиги, расходы и выдающиеся мысли выдающихся людей. Рядом четыре венских стула, металлическая полка с любимыми книгами, скрашивающими спокойные вечера. В противоположном углу, набор стальных тренажеров для физической подготовки. Несколько развешанных на стенах пейзажных картин, написанных голландским маслом и московским майонезом – творческий поиск Степана. На бельевой веревке натянутой через комнату, развешанные для просушки сменные костюмы летучей белой мыши. Из живности – герой, горшок с цветущим фикусом и неугомонный глухой сверчок, живущий неизвестно где, но постоянно напоминающий о существовании скрежетом хитиновых лапок.

Компьютер на пятом ходу опять сдался, просчитав мыслимые комбинации, и предложил сыграть новую партию. Тяжело играть с бездушной техникой, зная конечный результат игры. Одиноко. С компьютерной железякой не поговорить, не выпить чаю. Единственный собеседник и друг задерживается на работе, зарабатывая средства для героической службы Бобелема-ч.

Хотелось выйти в интернет, но карточка доступа с оплаченным временем заканчивалась. Степану задерживали аванс, приходилось терпеть, лишь изредка включая электронную почту, для проверки пришедших сообщений о непорядках.

Сердце затомилось щемящей грустью. Бездействие навевало черную меланхолию. Один на печальной земле. Двадцать четыре года от роду, а один как перст в океане жизни. Да, у него есть верный друг Степан, любимая тетушка нежно любящая племянника… Замечательно, но не то! Алексей до сих пор не встретил единственную и любимую. Свою вторую половинку! Сердце жаждало бескорыстной женской любви, взаимопонимания и семейных радостей. Неужели никто не полюбит?! Разве недостоин, слишком привередлив? Нет! Алексей открыт для любви!

Прошедшие годы всегда были наполнены событиями, работой, не давая времени задумываться о женщинах. Теперь, когда он мается тоской и бездельем, молодой и здоровый мужской организм, ненавязчиво зашептал о низменных желания к размножению и осеменению. Алексей вдруг увидел свое одиночество.

Женский пол для него был загадкой и непознанной проблемой. Нет, он конечно общался с женщинами, в деловых беседах и случайных встречах. И когда-то в глубокой молодости, он выяснил принципиальные отличия между полами, тайком изучив анатомический учебник по гинекологии и акушерству, но не то!

Ужасно захотелось трепетно прикоснуться к пленительным ланитам, потрогать нежные перста, дотронуться до животворного лона, провести рукой по атласной коже, соединится в страстном поцелуе, получая и даря счастье друг другу… Грязь эротических сцен по телевидению не до конца помогали выяснить, что следует дальше поцелуя, а порнографии Алексей принципиально, не смотрел. При отсутствии практики, любая теория абстрактна и холодна.

Нет, его будущая женщина будет не такой! И он будет другим! Чистая платоническая любовь, связывающая навечно горячие сердца и чистые, бескорыстные души. Без грязных половых контактов и развратной Кама Сутры. Чистота взаимоотношений и любовь до оцинкованного гроба.

Алексей вскочил со стула и стремительно заходил по маленькой комнатушке, явственно представляя, какой будет его девушка. Белокурая блондинка с длинными волосами, невысокая, стройная, с большими застенчивыми голубыми глазами и длинными ресницами. Маленьким носиком и небольшим ртом с ярко алыми пухлыми губками, шея у нее будет длинная у лебедушки с гибким станом. грудь…. Нет, нет, уже пошлость! Пусть грудь будет, и неважно какого размера, главное, чтобы волнительно вздымалась, трепеща чувствами! Руки нежные с длинными музыкальными пальцами, теплые и мягкие. Стан ее…, ах да, уже думал, про гибкий, девичий стан. Гладкие бедра с длинными ногами и с небольшими, изящными ступнями, розовыми как у младенца пятками.

Про зубы, кстати, не подумал! Зубы конечно белоснежные и ровные как жемчуг, ушки маленькие, аккуратные с небольшими золотыми сережками и маленькой родинкой. Алексей будет шептать в ушки ласковые слова, щекоча губами, а любимая будет весело смеяться как колокольчик и обнимать Алексея нежными руками. Он будет всю жизнь носить ее на руках, не позволяя работать. Пусть живет в удовольствие, принося радость одним присутствием! Её щеки, гладкие и чуть розовые с мягким пушком на верхней губке. Плечи покатые, спина гордая и прямая, живот плоский, мягкий. Приятный волнующий запах тела, волос, подмышек, без всяких дезодорантов и духов. Естественный запах вымытого женского тела приятнее и волнительнее, искусственных благовоний приготовленных неизвестно из чего и кого. Легкая, ненавязчивая косметика, лишь подчеркивающая естественную девичью красоту.

У любимой естественно высшее педагогическое образование, с непременным абсолютным музыкальным слухом и приятным контральто. Пусть супруга будет мягкая, нежная на ощупь и духовно богатая. Веселая, но с некоторой печалью в волооких очах. Легкая на подъем в горы, гости, поход, гостеприимная и щедрая. Хлебосольная хозяйка, театралка, поэтесса и художница. Мечтающая о большой семье, с многочисленными детьми разного возраста. Штук пять-шесть. Мальчики похожие на нее, дочки на папу. Алексей будет нежным отцом и заботливым супругом. Никогда не будет задерживаться на работе и, приходя с очередного подвига, длинными, зимними вечерами, будет вслух читать, детские книги и баюкать на руках малышей, а старшие дети, будут сидеть у отца на коленях и теребить пушистую бороду.

Алексей внезапно остановился и потрогал бритый подбородок. Борода отсутствовала. Да и вообще - плохо растет…. Как же детям теребить отцовскую бороду?! Непорядок, с завтрашнего дня непременно приступить к отращиванию. Почему с завтрашнего? Начинать сегодня!

В дверь пробарабанили условным стуком из ораннего Бетховена. Значит, пришли свои люди, а свои - Степан Левша. Ура! Вернулся. Алексей подскочил к железной двери, заглянул в глазок и отодвинул железный засов. За порогом стоял усталый Степан с полиэтиленовым кульком в натруженных руках. Измотано улыбнувшись, отдал кулек другу и прошел в комнату, снимая на ходу куртку. Алексей подбежал к кухонной плите включать чайник.

- Как дежурство? Без происшествий?

- Сегодня тихо, как никогда. Затишье перед бурей. Чай будешь?

- Непременно. – Степан присел за стол и открыл журнал дежурств. Поставив галочку в графе прибытия, откинулся на спинку стула и довольно улыбнулся. – Сегодня выдали аванс, гуляем по полной ё-прст…. Распаковывай кулек.

- Ура! Чем порадуешь? – Алексей с интересом стал доставать продукты из кулька. Майонез, пакеты с быстро завариваемой лапшой, сухое печение, молоко, масло, сыр. Чай в пакетиках, сахар, полуфабрикаты, концентраты – пища одиноких холостых мужчин и старых дев. Минимум вкуса - максимум гастрита. В честь аванса кусок копченой колбасы и пара бисквитных пирожных, с тремя свежими яблоками для десерта. – Ух, ты! Будем жить, пир горой! Свежие витамины!

- Свежие витамины зимой - верная помощь от авитаминоза и цинги. – Нравоучительно ответил Степан. – Пришлось задержаться, пока обошел киоски. Все стремительно дорожает… ё-прст… помочь готовить ужин?

- Сиди, отдыхай! – Воспротивился Алексей, проворно готовя поздний ужин. Тарелки наполнялись едой, колбаса избавлялась от оболочки и нарезалась кусками наравне с хлебом. Неиспользуемые продукты исчезали в тумбочке и холодильнике, занимая положенные места. – Ты целый день по магазинам, да на заводе, а я отдыхал. Практически, являюсь бездельником.

- Ты не лодырь, Алексей, а на боевом дежурстве. Готовый прийти на помощь герой, это тяжёлый, повседневный труд.

- Бездельник и нахлебник! – Не согласился Алексей. – Ты работаешь, плюс дежуришь со мной бессменно, работаешь с подпольной агентурой, обеспечиваешь тыловое прикрытие. А я - лентяй, лишь иногда вылетаю на героические задания. Может на работу выйти? На полставки, сторожем устроиться?

- Рано. – Возразил Степан. – Стабилизируем криминальную обстановку, уничтожим преступность, хотя бы в районе, тогда и будем думать о м трудоустройстве. Сил и здоровья у меня пока ё-прст, хватает. Менять кардинально работу нельзя. Рано. Враги не дремлют и зараза преступности не выдрана с корнем из больного организма, его-ёпрст, общества.

- Понимаю рано, но стыдно напрягать твои физические силы.

Алексей поставил поднос с приготовленным ужином на письменный стол. В пиалах дымилась бледная китайская лапша, аккуратно нарезанная колбаса и хлеб, стыдливо разлеглись скромными кучками на тарелках, одноразовое пюре, кисло пахло крахмалом на одноразовых тарелках. Одноразовые пакетики индийского чая с грузинскими корешками, прели, завариваясь в эмалированных кружках, бисквитное пирожное с яблоками и малиновое варение равнодушно дожидалось своего часа. Много ли надо для счастья голодному желудку и аппендициту?

Друзья расставили тарелки и стали молча поглощать ужин, памятуя о мудрой, народной поговорке: – когда ем, глух и нем. Хотя Алексея мучили неразрешимые вопросы о любви и женщинах, он мужественно терпел, не приставая с расспросами к голодному другу.

- Степан, разреши задать нескромный вопрос личного характера. – Не выдержал Алексей, едва друзья поели и теперь с кружками чая, наслаждаясь ароматами далекой, уже иностранной страны - Грузии.

- Нескромный? – Удивился Степан, осторожно прихлебывая горячий чай. – Заинтриговал. Конечно, спрашивай, секретов нет.

- Ты был женат, имеешь опыт семейных отношений. - Алексей смущенно потупился, отводя глаза в сторону. - Что же заставило развестись? Ты ее не любил?

- Любил… - Ложечка в кружке друга предательски задребезжала и Степан торопливо отставил недопитый чай в сторону. – И люблю, но как говорится, ё-прст, не сошлись характерами.

- С твоим золотым, терпеливым характером? – Удивился Алексей. – Не верю!

- Хочешь, верь, хочешь, не верь, но именно так. – Степан потупил глаза. – Мы не поняли друг друга. Возможно, я был недостаточно нежен и ласков с Любушкой. Либо другие, неведомые причины разъединили наши сердца.

- Мало говорил о своей любви?

- Нет! Здесь другое, не могу понять. – Степан задумчиво перевел взгляд на потолок. – Мы с ней учились в одной школе, в одном классе, жили на одной улице. Она мне нравилась с первого класса. Тайком писал в ее честь стихи, поэмы, баллады, эссе. Дергал как прочие ребята, за тонкие косички для конспирации, нежно лупил ранцем по голове. Детская любовь своеобразна, увы… Люба не подозревала о моей чистой платонической любви. Я был тайным ее ангелом-хранителем, помогая, чем мог. Исподтишка проверял ее домашние задания, решал за Любушку контрольные работы и писал сочинения, украдкой подкладывая к ней в портфель. Знал, кто из мальчиков ей нравится, кто нет. К сожалению, я всегда относился ко второй категории. Знал ее любимый цвет одежды, тайные и явные желания, привычки, прихоти и грешки, сопровождая тенью после школьных уроков. Когда Люба стала девушкой, подарив ей первый в своей жизни, букет, удачно совместив с придуманным праздником. Звонил Любаше каждый вечер по несколько раз, но едва услышав голос любимой, бросал телефонную трубку в диком смятении чувств. Так продолжалось до выпускного вечера, где впервые решился пригласить ее на танец. К тому времени, мои конкуренты, ее тайные воздыхатели обходили Любушку за километр, боясь моих кулаков. Она была в недоумении, почему кавалеры обходят ее стороной, и была рада потанцевать хоть со мной. Но роман, едва начавшись, закончился, едва Люба узнала причину своего одиночества и в негодовании отвергла мои светлые чувства. Я не разгадал причин ее бурного возмущения, но не стал терять надежды, продолжая анонимно преследовать, уже не предпринимая явных попыток войти в близкий контакт.

- Твои светлые чувства Люба не приняла? – Охнул Алексей. – После десяти лет бескорыстной любви?!

- Печально, но факт. – Удрученно взмахнул руками Степан и продолжил свой грустный рассказ. – Я не терял надежды, избрав другую тактику по совету классика французской литературы. После школы сразу поступил на завод, где получил высокую квалификацию слесаря-ремонтника. Почему не стал получать высшее образование? Тривиальное объяснение - хотел зарабатывать много денег. Для чего? Отвечу честно, – хотел завалить Любушкину жизнь цветами. Так и осуществлял, посылая каждый день букет цветов. Она встречалась с разными мужчинами, играя моими страданиями. Я рыдая в душе, продолжал слать охапки георгинов и хризантем. Люба ходила на дискотеки и в рестораны, а я тайком приносил к дверям ее квартиры новый букет. Мужчины оставались на ночь в ее доме, но это не останавливало моих светлых чувств…

- Романтик и трагик одновременно! – Восхитился Алексей, не удержавшись от восклицания. – Какие светлые, драматические чувства!

- Да… - Согласился Степан. – Так продолжалось целый год, пока однажды, поздней весной меня забрали в армию…

- Ты никогда не говорил, что у тебя есть девушка.

- Если б не армия, давно залез туда. – Степан изобразил рукой петлю, глядя на потолок. – Практически когда за мной пришли, уже стоял на табуретке, из-за неразделенной любви к Любушке. Спасибо офицеру – капитану Сидоренко, вытащил из петли и отправил служить в армию, взяв слово, что два года не буду ей писать, и твердо пообещав, что жизнь изменится.

- Изменилась?

- Ты знаешь, Алексей, действительно! – Воодушевился Степан вскакивая со стула. – Кардинально и навсегда!

- Серьезно?

- Куда уж серьезней. Как ушел в армию, Любушкины чувства ко мне, удивительным образом проснулись! Позже рассказывала, что первое время не замечала отсутствие букетика в почтовом ящике. Оказывается, цветы воровал сосед по лестничной площадке, продавая букет на рынке, для лечения ослабленного алкоголем организма. Но однажды сосед к ней подошел и стал возмущаться отсутствием цветов и падением его жизненного уровня. Любушка заинтересовалась, а через год уже с тоской вспоминала мои чувства. Через полтора года, разузнав мой армейский адрес, попыталась написать письмо. Правда к тому времени, когда решилась на отчаянный шаг, в признании чувств, я благополучно вернулся из армии. Когда Люба увидела мой китель, увешанный орденами и медалями, сразу полюбила …

- И осуществил свою мечту! – Подвел итог Алексей.

- Частично. – Поправил друга Степан. – К тому времени, Люба находилась в стадии развода с кавказским торговцем, и нам пришлось ждать полтора месяца, когда завершится судебный процесс и она выйдет из роддома.

- Роддома? – Не понял Алексей.

- Районного. – Объяснил Степан и мрачно нахмурился. - Южный человек коварно воспользовался моей возлюбленной для получения городской прописки и сразу бросил, едва осуществил черное дело, случайно сделав ей ребенка. Кстати прелестную девочку похожую на маму, лишь по волосам жгучая брюнетка, карие миндалевидные глаза и носик слишком остренький, длинный…, почти вылитая Любушка! Я сразу полюбил ребенка, и мы расписались в законном бракосочетании, переехав жить в мою коммунальную квартиру. К этому времени мои родители уехали на Север, поднимать газовую отрасль, оставив комнату.

- И же вас разлучило, после бракосочетания?

- Не знаю… - Степан упал без сил на стул и обхватил в отчаянии могучую голову. - Не могу до сих пор понять и осмыслить. Неисповедимы пути Господни и поступки ё-прст, женщин!

- Может, обижал? - Осторожно поинтересовался Алексей, понимая глупость вопроса. Степан в роли домашнего тирана картина абсурдная, но все же… - Извини, не хотел обидеть…

- Какие обиды. – Степан вздохнул. – Ни разу, пальцем не задел!

- Может, не помогал по хозяйству? Не выводил в свет? – Высказал другое предположение Алексей. - Превратил в домохозяйку и домработницу, не давая жить искусством и развиваться культурно? Духовно расти?

- Никогда! – Категорически отверг Степан предположения Алексея. – Домашнее хозяйство вел я! Стирался, готовил обед, ухаживал за малышкой, бегал по магазинам, дарил цветы, водил каждую в неделю по театрам и выставкам, писал в ее честь стихи, дарил через день цветы и маленькие подарки. Мыл полы и посуду, гладил белье, чистил обувь, оставался с ребенком, когда Люба ходила с ночевкой к подружке. Работал на двух работах и отдавал получку до копейки, экономя мелочь на заводских обедах. Бегал пешком на завод для сокращения транспортных затрат. Ты же знаешь, я никогда не пил и не курил, занимаясь спортом и поддерживая физическую форму. Любушкины желания выполнялись беззаветно и точно в срок, не требуя ничего взамен. И все ушло прахом, буквально через полгода совместной жизни!

- Может, ее не утраивало … - Алексей смущенно кашлянул и густо покраснел, покрывшись румянцем.

- Что именно? – Не понял Степан, недоуменно подняв голову на смущенного друга.

- Того самого…. – Алексей окончательно покраснел и отвел глаза в сторону. – В половом, мужском смысле…

- Ты что, Алексей! – Возмутился Степан. – У нас не было никаких, других смыслов! Я ее любил платонически и всегда спал на соседней койке, стремясь не потревожить Любушкин безмятежный сон!

- Тогда не знаю. – Недоуменно пожал плечами Алексей, пытаясь осмыслить поступок ушедшей от Степана жены. - Никакой логики, одно недоразумение и вопросы.

- Вот и я терзаюсь тяжелыми думами, пытаясь выяснить причину ухода Любушки. – Степан обхватил широкий лоб руками и упёрся локтями в стол. – Почему она ушла от меня? И знаешь, куда ушла? Опять к тому коварному южному мужчине, где живет второй год!

- Счастливо живет?

- Иногда ходит в синяках, но глаза светятся счастьем. – Степан вздохнул. – Беременна, второй раз.

- Он дал ей больше счастья?

- Не знаю. – Пожал плечами Степан. - Любушка сидит постоянно дома, в театры и на выставки не ходит - муж категорически запрещает. Готовит восточные блюда, сутками стирает белье, непрерывно моет полы, беспощадно занимается воспитанием ребенка. Перестала следить за фигурой, очень поправилась, но ее не смущает. К подружкам с ночевкой не ходит. Типичная среднеазиатская домохозяйка.

- А южный муж?

- Торчит сутками на рынке, иногда домой ночевать не приходит, говорит дежурства, работа. Проверял – обманывает Любу, бессовестным образом. Постоянно встречается с гулящими женщинами, пьет водку, курит как паровоз, не занимается спортом и нещадно матерится ё-прст, как сапожник!

- И с ним счастлива?! – От возмущения, Алексей едва не задохнулся. – Нет в мире справедливости! Забудь ее Степан, она недостойна тебя!

- Понимаю. – Степан опять вздохнул и с надрывом в голосе сказал, стуча себя кулаком в грудь. – Нот ничего поделать не могу. Люблю. И буду любить и ждать, пусть, ё-прст, не хватит всей жизни!

- Тогда судьба…

- Согласен…

Немного погоревав, друзья стали укладываться спать. Степан аккуратно сложил одежду на табурет и лег в кровать, а Алексей расположился на топчане, поверх верблюжьего одеяла, не снимая костюма Бобелем-чн. Быть всегда готовым к подвигу. Такая работа….