Да, я ее все еще помню.

Симпатичное личико, длинные темные волосы, глаза... нет, не помню цвета глаз. Черт, почему же я не помню?... Я столько раз смотрел ей в глаза, а вспомнить не могу.

Да, и, конечно, прекрасная фигура. Это первое, на что я обратил внимание.

Это *ное солнце жжет глаза.

Я заметил ее совершенно случайно, то ли в каком-то клубе, то ли в баре. Неважно. Я сразу понял, что хочу ее. Тогда все было совсем по-другому. Даже я. Особенно я. Все было по отработанной программе и уже через неделю она была в моей постели. Неделя- это больше, чем мне было нужно обычно. Она оказалась очень скромной, но все-таки очень наивной. Было сразу ясно, что она не для меня, но ее тело... Ее наивность не позволяла понять ей, что все скоро кончится.

Я перешел в тень, но легче не стало. Все равно жжет. Не глаза.

Конечно же в один день я наконец понял, что уже хочу чего-то другого. Я ей об этом сказал. Ну, конечно, не об этом. Я солгал, исказил, смягчил. Все-таки не хотелось так жестоко разрушать ее фантазию. Но я ушел.

И она тоже решила уйти.

Вдруг в тени мне стало как-то зябко. Я вздрогнул и вышел на солнце. Меня ударило по глазам, но я зажмурился и скоро привык.

Я ушел и на следующий день по телеку я узнал, что она покончила с собой...

Тяжело описать это чувство, потому что тяжело вспоминать. Когда я это услышал, что-то... Что-то меня обожгло. Нет... это совсем не то слово. Меня прожгло насквозь и все внутри рухнуло, будто деревянный дом, выжранный сильным пожаром до костей фундамента. Я почувствовал себя хуже, чем, наверное, чувствовал, если бы убил человека.

Руки вздрогнули и по спине мурашками прошел какой-то мертвый холод, хотя я и находился под палящим солнцем.

Весь тот день я ходил, как полуживой, башка соображала медленно, руки дрожали, жрать не хотелось. И очень долго и мучительно догорали угли моей выжженной души.

Как я мог так поступить?!

Она меня любила – простая, милая, наивная, смешная девчонка. Любила так сильно, что расставшись со мной, рассталась с жизнью. И это меня убивает. Она была мне абсолютно безразлична, а я напустил ей пыли в глаза, воспользовался и выбросил. И это просто добивает.

Я иду по не так давно знакомой дороге. Солнце заставляет чувствовать себя еще хуже, чем я и так себя чувствую. Вся эта улица напоминает о ней.

Откуда-то повеяло прохладным ветром и что-то в этой улице изменилось. А точнее -изменилось все. В глазах потемнело и краски улицы смазались, как будто кто-то смазал рукой еще не высохшую акварель. В ушах зашумело.

Это, наверное, солнечный удар.

Но стало как-то свежо. И настроение у меня, почему-то, приподнятое. Я вдруг заметил, что я не один. Рядом со мной... шла она. Совсем мокрая, впрочем как и я сам. Ни один из нас не взял сегодня зонтик. Точно, в тот день дождь шел, как из ведра, и мы шли по этой дороге к ней. Под дождем она такая красивая.

Эти воспоминания все, что осталось.

С самого дня ее смерти я постоянно думал о случившемся. Вдруг я начал понимать, что люблю ее. И самое странное не то, что я только сейчас это понял, а в том, что тогда я был к ней совершенно равнодушен. Я сам придумал для нее всю эту историю, чтобы добиться своего, а теперь, когда ее потерял, сам в нее и поверил. Какая-то злая ирония.

Люди не идеальны. Всегда есть что-то, что тебе не нравится в другом, поэтому я никогда не мог быть с одной девушкой очень долго, но теперь она мертва. Теперь она для меня идеальна. Теперь она для меня бессмертна. Теперь любовь моя вечна. Я чувствую, что я уверен в этом. Она умерла, ушла в небытие и этим самым породила что-то вечное. Ничто может породить все. Я чувствую, что я в этом уверен.

Смешивая реальность с воспоминаниями, о том, чего уже нет, я шел не властвуя над своими действиями. Наверное мысли, в которые я был полностью погружен управляли мной. Как бы там ни было, я не заметил, как дошел до ее подъезда и поднялся к двери ее квартиры. Зачем я это делаю, я и сам до конца не понимал.

Но вот я стою и смотрю на ее двери. Зачем? А кто меня знает? Последнее время я чаще стал поступать совершенно не отчитывая себя логике. Логика здесь ни при чем. Я просто стоял и думал.

..........

И вот мне вдруг захотелось повернуться обратно в сторону лестницы и пойти по ней... не вниз. Вверх. Я лишь один раз поднимался по ней.

Она однажды решила показать мне одно место. Ее секретное место. Оно было на крыше. По ее словам, я был первый, кто поднялся туда с ней. Она рассказывала, что часто сюда приходит. С самого детства. Просто подумать, потосковать или порадоваться. Здесь она чувствовала себя сильной, мудрой, великой, единственной в мире. Над ней существовало только небо.

Надо мной только небо...

Нет, я, наверное, не смогу испытать того, описанного ею чувства. Это не моя территория. Даже сейчас здесь чувствовалось что-то от нее. Я прошелся по крыше, похрустывая старой кровлей. Попытался уловить это в раскаленном от жары воздухе, в запахе плавящейся смолы.

Мой взгляд неожиданно зацепился за одну коробку на крыше, вероятно, являвшуюся вентиляцией. Она сидела тогда здесь и рассказывала мне про свое детство. Про все эти визиты сюда. Это именно то место. И именно здесь я сейчас что-то почувствовал.

Как-то легко, без страха я подошел к краю крыши и осмотрелся. Я всегда боялся высоты, но сейчас все было словно по-другому. Я чувствовал ее.

Совершенно случайно, забыв где я нахожусь, опустил взгляд вниз и ужаснулся. Сперва от того, что стою на краю на такой высоте. Отпрыгнул. Ноги немного задрожали и подкосились. Но потом, кое-что вспомнив, опять осторожно вернулся к краю и глянул вниз. И теперь я вспомнил точно.

Этот вид. Это страшное место. Я видел по телевизору, а потом раз сюда приходил. Сам не понимаю зачем. Что я хотел тут увидеть?

Маленький дворик, кусты, стоянка машин, тротуар, а на тротуаре лежала она. Совсем безжизненная. И зачем я сюда потом пришел? Теперь здесь еще безжизненнее. Я прошелся пару раз возле того места, не подходя ближе, и покинул его, зарекшись больше не возвращаться.

Но вот, я опять тут.

Все внутри заполнилось какой-то тоской. Я присел на эту коробку вентиляции.

Это я во всем виноват. Я ее убил. Хладнокровно, не задумываясь. Я не имею права жить. Сделай это кто-то другой, я его бы, наверное, убил. Так что же мне теперь делать?

Что?....

............

Эта мысль пришла уже раньше. Но мой инстинкт самосохранения отметал ее, как шум, как грязь. Теперь она слишком сильна. Мне ее не одолеть. Есть лишь один способ.

Я должен уйти также, как и она. Добровольно.

Все мое тело противилось моему безумию. Я шел против человеческой сущности. Каждая клетка желала жить. Жаль, что выбор уже сделан.

Я встал и медленно подошел к краю крыши. Головная боль, мучившая меня весь день, покинула меня. Или я просто перестал ее чувствовать. Уже поздно чувствовать. Колени не дрожат, сердце не колотится, дыхание ровное и мысли чисты, как небо надо мной. Я стою у черты.

Больше не о чем думать. Не о чем волноваться.

Медленно смещая свой центр тяжести через черту края крыши я ужаснулся своему чувству полного спокойствия. Но нить натянулась слишком туго и лопнула. Я почувствовал, что начал терять равновесие.

Забыть страхи. Не стоит бояться безысходности. Правильный мой шаг или нет, но он уже сделан.

Все вокруг меня постепенно замедлилось. В воздухе почувствовалась некая густота.

Или последние минуты жизни растягиваются, давая собой насладится и пожалеть о содеянном, или это просто я стал так быстро думать под влиянием всплеска адреналина.

И тем не менее люди почти встали на тротуаре, а воробей в полуметре машет крыльями так, будто он летит сквозь толщу воды.

И вдруг я почувствовал страх! Панический, дикий страх! И понял, что он не мой. Потому что увидел ее... это был ее страх. Наверное перед смертью нам дано видеть гораздо больше.

Она летела прямо передо мной. Ее волосы овевали волнами встречный ветер, а одежда дрожала, словно от холода. Ее зонтик, вырвавшись из руки взмыл куда-то надо мной.

Но откуда взялся ее страх? Это же был добровольный шаг.

Я позволил себе прочесть ее мысли...

Она стояла на крыше и смотрела вдаль на погрузившийся в дождь город. Многомиллионный топот мелких шажков капель, дополнявшийся мягким, но уже довольно тяжелым, для дождя, постукиваниям по зонту в такт мыслям, помогал думать. А думать было о чем.

Было ясно, что он всего лишь воспользовался ей. Да она сначала на многое и не рассчитывала. Хотя бы на элементарное уважение. Потом он ей даже очень понравился. А потом все резко оборвалось. Как она могла такое допустить. Хотя от нее тут ничего и не зависело. Он, скорее всего, сразу так решил. Она его, наверное, ненавидит. Ей так кажется.

Надо забыться. Жизнь не такая уж и короткая. Она еще успеет.

Ветер болтал дождь из стороны в сторону все сильнее. Даже пытался вырвать зонт из рук. Она ухмыльнулась и сжала зонт крепче. Надо спускаться домой. Становится холоднее, а оделась она совсем легко.

Где-то вдалеке тучи спрятали солнце, которое некоторое время украшало хрусталем дождь. Ветер поднялся, дождь стал теперь совсем обычным. И теперь ей показалось, что стало еще холоднее. Сжав крепче зонт, чтобы не оставить его ветру, она решила уходить.

Но ветер рванул зонт, который она все еще сжимала в руке. И совершенно внезапно она поняла, что перешагнула край крыши. Страх! Панический, Дикий Страх!

И я лечу рядом с ней.

Какая необыкновенно жестокая, бесчеловечная ирония. Я не любил ее, она не любила меня. Я сам все придумал ,и я сам убил нас обоих. Все взялось ниоткуда- и любовь и ненависть. Это, как если расщепить пустоту на две противоположности. Закон сохранения энергии соблюден. Но никому от этого не легче. Хуже всего, что все напрасно.

Я лечу навстречу неизвестности, небытию. Но мое чувство все-таки будет вечно. Потому что уже никто не сможет этому помешать. Уже никто не будет так идеален. Даже после всего, что я понял. Даже если я попаду в ад.

Теперь нас нет, но теперь мы вечны. Что останется после нас? Может люди что-то почувствуют, ведь наши мысли не умирают с нами. Может они что-то поймут. А может это место теперь станет притягивать к себе самоубийц.

Мне уже это неважно. Мне все равно.

Все Равно Ничему.