Что со мной?

Я подвешен? или впаян в бетонный каркас моей комнаты? или мои глаза пригвоздили к стене?..

Я могу двигать лишь глазами - и все - тела нет - пустота…

Пульсация пространства внутри обители: комната взрывается, разлетаясь по сторонам, кусками стальной плоти закрывая все выходы и входы в помещение, где я вплетен в конструкцию... Я часть системы... или нет?

- Ты че? - толкнул меня Степан.

- Что? - я растерялся.

- Теперь ты, - он отошел от распластанного на кровати тела, - Давай уже, а то она скоро придет в себя.

Я спустил штаны, но явно был не готов. Тогда я ударил девушку по лицу, на что Степан чуть не взвыл.

- Ты че делаешь? Она же нихрена не должна прочухать... а так, просыпается, а у нее на морде красная херня...

Чемпионат мира и мне хлопает огромный зал, или стадион, или весь город... Вся страна хлопает участнику... Мне! Великому и ужасному! Лучшему футболисту на планете!

Член налился кровью, и я вошел внутрь, но очень тяжело, словно прорываясь сквозь запретный свод законов... Было неприятно, некрасиво, и не эстетично.

Люди аплодировали стоя - как я и хотел.

Степан застегивал ширинку и укладывал взмокшие волосы рукой, посматривая на мои робкие, но жестокие телодвижения.

Я двигался очень медленно, сдерживая сперматозоиды еще хоть на немножко... Но все произошло в считанные секунды - разрядка, рука вся липкая, капельки густоватой жидкости потекли в промежность...

- Дурак, ты что наделал? - закричал Степан, отталкивая меня в сторону, - бляяяяяяяя...

Все люди содрогнутся, когда увидят лик Божий... Земля породнится с трещиной, и вырвется наружу зверь адский, и падет человеческий род, и кровь хлынет по улицам городским, и трупами заполнится пространство...

Комната наполнилась ярким, сияющим светом, окутавшим маленькое помещение... Я всматривался в темное пятно на противоположной стене... мне что-то подмигивало... чья-то рука гладила женское оголенное бедро, пальцы следовали все ближе к теплу, к болоту женского тела, где увязли множество таких же беспутных... Мысль замерла на мгновение...

Степан с поникшей головой сидел на диване, и что-то бормотал под нос. Мне не хотелось слушать, поэтому я включил плейер, пусть разрывает мозг ревом гитар и безумным барабанным боем. Я раньше не любил ТАК слушать музыку, ТАК уходить в себя, ТАК отворачиваться от проблем. Но сейчас слушал, уходил, отворачивался... Мыслей не было, в которые я мог окунуться с головой и забыться! Хоть на мгновение забыться... Меня уже тошнило от покачиваний Степы, от его нытья, воя и... Уймись...

Скалы будут отмечены кровавыми узорами умерших, кости заполнят ущелья, морские впадины, кратеры вулканов будут жадно смеяться, изрыгая в небо клубы дыма, и время замедлит движение, а скоро и вовсе зависнет на одной ноте...

Степан бегал по комнате, с явным желанием кричать, но он не издавал звуков, а только открывал рот, словно глотая угарный газ, который никак не хотел идти внутрь. Все тонуло в обилие нервов, переживаний, резких движений, и непредвиденных обстоятельств. Признаюсь, меня это забавляло, но только слегка, как забавляет боязнь высоты у людей, когда сам этого не страшишься.

- Сука, сука… - вдруг всколыхнул воздух Степан своими излияниями, - у меня нет пилы, нет ножовки... сука... это все ты... сука... бля... сука... Че делать??? - он присел на табурет и сложился пополам, теребя пальцами сальные волосы.

- Топор... у меня есть топор!

5...4...3...2...1... удар! Я побежал по траве, стараясь думать только о себе и возлюбленной... О цветах, которые будут сыпаться ей на голову... О ее восхитительной белозубой улыбке, с ямочками на щеках... О глубоких, бесконечно далеких, как небеса, глазах...

И хлопки... Много хлопков!!!

- Руби... Она еще дышит, - срывался на полуобморочный крик Степан, хватая меня за грудь и всучивая топор, - она еще булькает...

Рубиновые глаза впились в меня ядовитым взглядом, пронзающим плоть и душу насквозь... Девушка тряслась из последних сил. Агония охватывала юное тело с головы до пят, во рту кровь словно закипала и превращалась в пар. Я чувствовал кровавые слезы на лице, как они тают, как проникают сквозь поры внутрь, перемешиваются с моей жидкостью, и я мутирую... меня не возьмут на Чемпионат мира по футболу...

- Да бей же, - кричал в ухо Степан, - бей...

До окончания остаются считанные секунды, счет на табло в нашу пользу, публика стоя приветствует победителей... Я поднимаюсь на пьедестал почета, и Зепп Блаттер вручает мне Кубок Мира!

Я ощутил неприятный привкус во рту... Провел дрожащей рукой по лицу... Она запачкалась кетчупом, или чем-то жутко похожим...

Степан еще раз заехал молотком по расквашенному лицу девушки.

- Сука, - он ударил меня в живот, выхватил топор, и хруст костей вернул меня в более-менее приемлемое состояние... Я стоял на коленях, держась за живот. Степан сидел на диване, рядом лежал окровавленный топор. Девушка с полуотсеченной головой, но открытыми и веселыми глазами, была неподалеку. Она покоилась в метре от меня на полу... По моей левой щеке стекало что-то вязкое, липкое и горячее...

Степан в подавленном настроении протирал топор какой-то тряпкой. Похоже, он оторвал кусочек от моей рубашки, когда приводил меня в состояние.

Я плакал, но не чувствовал слез... Я страдал, но не чувствовал избавления... Мне было больно, но я не знал, как от этого уйти...

Степан пьяный валялся на полу, заблеванный, прикрытый картонной коробкой из под телевизора... Словно протестуя против чистоты, порядка и благополучия... Диван был разбит вдребезги, телевизор ликвидировался после удара молотком по кинескопу. Остался только я, сидящий на стуле у окна, да трюмо с треснувшим зеркалом. Идиллия разрухи!

С учащенным дыханием я следил за собственными перемещениями по этому окровавленному пространству, среди месива лжи, боли, хлестких ударов и безысходности...

Когда рвется девственная плева - возврата к прежней жизни уже нет...

Одно движение... Одно решение... Одна мысль... Аффект... Затуманенный рассудок, шаг... и... клякса на асфальте...

...Что со мной?

Я подвешен? или впаян в бетонный каркас моей комнаты? или мои глаза пригвоздили к стене?..