Правда жизни.

—О Боже! Нет! Ну почему? — кричала женщина.

Она стояла над кроватью больной дочери, и ее тело сотрясали судорожные рыдания. Только что врач вынес приговор: ее маленькая Маринка больна. Вот откуда взялись эти головные боли — у нее необратимая, злокачественная опухоль правого полушария мозга. Это означало, что жить она будет максимум до 20 лет да еще и с этими постоянными болями. Но как объяснить все это пятилетнему ребенку, как объяснить, что ей нельзя быть активной в этой жизни и что через 15 лет она умрет? Татьяна Дмитриевна не знала ответов на эти вопросы. Кому вообще они нужны в этом мире? Они одни, она и ее дочь, муж разбился в аварии в прошлом году. Он очень любил свою маленькую морскую капельку, так называл Маринку. Последними словами были: «Не дай нашей капельке растаять, помоги найти свое море». Одинокая слеза покатилась по щеке, нет, этого не должна видеть дочь. И Татьяна Дмитриевна зашагала прочь от кроватки закрывать дверь за доктором, а он видел ее горе и ничем не мог помочь.

Прошли годы. В тот ужасный день мать ничего не сказала дочери. А потом стала объяснять ее частые головные боли по-разному, мол, давление меняется, у тебя организм слабенький и т.д. Хотя на самом деле Марина ни разу не болела, у нее даже никогда не было насморка — абсолютно здоровый ребенок, если бы не…. Она прилежно училась, любила познавать мир и росла счастливой, не замечая тихих маминых слез по ночам. Единственное, что ее немного смущало, это то, что у нее совершенно не было друзей. Дети боялись ее из-за странных приступов, того, что она всю себя отдавала познанию, никогда не ходила с ними гулять, играть, отговариваясь, как им казалось, тем, что ей нельзя. Это расстраивало девочку, однажды она даже устроила маме скандал по этому поводу, но та лишь грустно покачала головой, погладила ее каштановые волосы и ушла в свою комнату. Марина тогда долго плакала, пока у нее снова не заболела голова, но ничего не могла сделать.

Еще несколько лет протекли, словно песок в часах времени. Девочка превратилась в очень красивую и обаятельную девушку с длинными густыми темными волосами и синими, как море, глазами. Но одноклассники продолжали сторониться ее, даже издевались частенько, и каждый день заканчивался слезами на лавочке в тихом безлюдном сквере. Тем более что совсем недавно она узнала от матери страшную правду. Ей сначала было очень больно и хотелось умереть сразу, чтобы не мучаться. Но потом она поняла, что жизнь — это дар, и нужно прожить, радуясь каждому мигу, взять от нее как можно больше, ведь осталось так мало, всего каких-то 4 года, а потом вечный мрак и забвение. Тщетно она уговаривала так себя каждый школьный день, сидя на «своем» месте. И в этот раз было также только хуже. Сегодня она заступилась за мальчика из младших классов, которого избивали старшеклассники, вымогая деньги. Мальчика отпустили в обмен на нее, такой боли она никогда еще не испытывала, болело все тело — на удары не скупились пятеро парней, напавших на беззащитную девушку. Именно тогда ей пришла в голову мысль смерти. Мама говорила, что произойдет неожиданно, и она ничего не почувствует — так даже лучше — при малейшем нервном потрясении.

Что было потом, она уже не помнила, не помнила, как оказалась на этой лавочке, в своем любимом скверике. Здесь никогда никого не было, потому что дома, окружавшие его, собирались сносить и жильцов давно переселили. Тишина, царившая вокруг, приводила в порядок мысли и чувства, давала силы дойти домой, а там тихо и мило, как всегда, улыбнуться маме и сказать: «У меня все хорошо», чтобы она не волновалась.

Сегодня все было иначе. Вечерело, а Марина все не могла подняться и пойти домой, хотя и понимала, что за нее будут беспокоится. Потом накатила боль, неудержимая, сквозящая, беспощадная. Девушка свернулась клубком на земле, но и это не помогало. Что было потом, она уже не помнила, из последних нескольких часов всплывали только эпизоды….

Очнулась уже не на земле. Ее держал на руках какой-то юноша. Открыв глаза, первым делом она заглянула в его глаза и «утонула», забыв обо всем. Марина не могла даже поблагодарить своего спасителя, как ей казалось тогда, а он лишь понимающе улыбнулся и спросил:

—С тобой все в порядке? Когда увидел тебя здесь бездыханную и такую бледную на земле, испугался. Сможешь встать?

Маринка кивнула, осторожно освободилась из его объятий, но, тихонько охнув, снова упала в них при попытке встать — голова все еще кружилась.

—Давай-ка лучше помогу тебе и провожу до дома. Не буду ни о чем расспрашивать, не беспокойся, думаю, если захочешь, сама расскажешь, верно? — он снова улыбнулся, глядя на удивленную девушку.

—Спасибо. Но, наверное, все же не стоит провожать меня. Я сама….

—Явно не дойдешь даже до следующей лавочки,— юноша будто продолжил. — Может, тогда посидим здесь и пообщаемся, пока ты до конца не восстановишь силы?

—Даже не знаю….

—Вреда-то от этого никакого не будет.

На этот раз Марина улыбнулась ему. Юноша аккуратно усадил ее на лавочку подле себя, потом начал что-то рассказывать, отчаянно жестикулируя, смеясь. Девушка послушно слушала и в итоге тоже включилась в его монолог, стала смеяться, что в последнее время происходило с ней крайне редко. Никто из них и не заметил, как опустилась ночь, зажглись на черном бархатном небе звезды….

Продолжая весело смеяться, девушка резко встала и пожалела об этом, рухнув обратно — боль все еще не отступала. Не слушая возражений, юноша с легкостью подхватил ее на руки и лишь спросил, в какой стороне она живет. Некоторое нахальство пусть и сопутствующее желанию помочь рассердило Маринку, но в данной ситуации лучшего выхода ей было не найти. Беспомощно указав направление, а затем дом и назвав номер подъезда, этажа и квартиры, она на некоторое время успокоилась и положила голову на грудь юноши, незаметно для себя задремала….

Проснулась в полной темноте и сначала испугалась ее, затем поняла, что это всего лишь ее собственная комната, а она сама лежит на своей кровати…. «Значит, все было сном? Как жаль…. Мне еще никогда не снились такие приятные сны…. Ну, почему со мной никогда не может произойти того, что недавно увидела? Несправедливо!» И под тихие слезы девушка снова заснула.

На этот раз ее разбудил манящий запах шкварчащей на сковородке яичницы. Татьяна Дмитриевна как всегда уже была на ногах. Сонная Марина, почти не разбирая дороги и двигаясь сугубо по выработанному ранее рефлексу, направилась в ванную просыпаться с помощью холодной воды. Когда ей это удалось, девушка услышала, что мама зовет завтракать. За длинной белой рубашкой не было видно босых ног, и Марина преспокойно уселась за стол и начала есть. Но в это утро мама была какой-то странной, она то с тревогой посматривала на дочь, то таинственно улыбалась будто своим, только ей понятным мыслям. В конце концов, не удержалась и сама завела разговор на интересующую ее тему.

—Расскажи, как у тебя вчера день прошел, Марина. Ты что-то в последнее время мне совсем ничего не рассказываешь.

—Потому что нечего.

—Так уж и нечего?

—Ты о чем, мамочка?

—Родная, ну а как же твой последний приступ и юноша, который принес тебя домой, спящую у него на руках?— Маринка поперхнулась и, широко раскрыв от изумления глаза, стала изучать белую стену напротив себя.

—Значит, это был не сон…. Да нечего особенно-то рассказывать, мама. Я потеряла сознание от боли, а он меня нашел, остальное ты знаешь,— девушка не стала говорить, чем была вызвана такая сильная боль, чтобы, повторяюсь, не беспокоить единственного близкого ей человека.

—Сегодня воскресенье, может, сходим куда-нибудь погулять?

—Что-то не хочется, я устала.

—Ну ладно, как хочешь.

Татьяна Дмитриевна убрала со стола и начала мыть посуду, в то время как Маринка проскользнула в комнату, переоделась в домашний спортивный костюм, надела тапочки, застелила кровать и открыла окно — в комнату ворвался свежий утренний воздух — раннее дыхание весны. Наслаждаясь теплыми лучами солнца, девушка задумалась. До вчерашнего дня в ее жизни ничего интересного не происходило, как бы она не старалась каждая минута была в точности похожа на другую, пока…. А ведь она даже не узнала его имени и вряд ли еще когда-нибудь его увидит…. «Ну все, хватит забивать себе голову неизвестно чем! Стоит прогуляться.» Девушка снова переоделась, расчесала свои длинные волосы, позволив им свободно спадать на спину и плечи, затем взяла небольшой, но толстый белый блокнот в клеточку на пружинке с изображение парящего единорога на фоне морского прибоя на закате, остро заточенный карандаш и ластик, закругленный с одного конца и слегка заостренный — с другого, положила все это в большой карман на груди рубашки и вскоре оказалась в прихожей. Как раз, когда она уже собиралась выходить, ее окликнула мать.

—Ты куда?

—Я хочу немного подышать свежим воздухом, пройтись.

—А только что отказалась от моего предложения, сказав, что устала?!

—Мама!

—Извини. Только постарайся не очень долго, я буду волноваться. Вдруг в следующий раз поблизости не окажется симпатичного молодого человека, чтобы защитить тебя,— она лукаво подмигнула дочери.

—Что ты, мама. Я и сама смогу это сделать,— Маринка встала в знаменитую стойку перед боем из «Матрицы» и тут же «упорхнула» в раскрытую дверь, не забыв закрыть ее за собой.

Татьяна Дмитриевна тяжело вздохнула. Она на самом деле сильно волновалась за дочь каждый раз, когда она уходила из дома. Они обе знали, что Марина слишком робкая, чтобы при нападении просто закричать, не то чтобы уж ударить…. Именно поэтому мать старалась находиться с ней постоянно рядом хотя бы дома и работала на полставки поваром в частном ресторане на окраине города. Платили там достаточно много, несмотря на ее личные условия, так как именно в это место почему-то съезжались одни из самых богатых семей двух столиц. Но именно сейчас ей предложили сделать выбор: либо работать как все, либо уходить. Нужно было поговорить с дочерью, но Татьяна Дмитриевна все не решалась, а после вчерашнего случая и подавно.

Тем временем Марина шла по тихой, безлюдной, еще не проснувшейся воскресной улочке, направляясь в парк. Это, собственно, был даже не парк, а скорее какая-то аллея, но она очень нравилась девушке. Когда наступала осень, там каждый листочек переливался разными оттенками бархатисто-красного, багряного; весной — переливался, дышал, излучая жизнь. Ближе к концу аллеи, хотя Маришке казалось иногда, что в лучах заходящего солнца у нее нет конца, раскинулось большое дерево, его широкие ветви почти полностью заслонили от проходивших мимо людей маленькую скамеечку, спинкой для которой служил ствол доселе неизвестного ей растения. Когда девушка впервые нашла это место, подивилась тому, что отсюда она видела мир, будто на ладони, сказочный, мир бликов и звуков, цветов и красок, капели и пения птиц…. А ее никто не видел! Еще одно ЕЕ и только ее место. Их было не так уж и много, но они были, и там она хоть на некоторое время могла забыть обо всем. Впервые возрадовавшись окружающей ее природе, Маринка начала рисовать, и с тех пор очень редко расставалась с блокнотом. Это помогало ей…. Сначала наброски, эскизы в графике, затем она приносила их домой, переносила в альбом и вдыхала в них жизнь с помощью красок, но никогда, тем не менее, не выбрасывая первоначальные рисунки. А иногда девушка оставляла графические изображения, лишь накладывая тона и полутона, тени и полутени, чтобы рисунок все же оживал. За многие годы ее увлечение создало целую галерею, которая покоилась в незапертом шкафу, но никогда ее мама не заглядывала туда, зная, что свято для дочери. Марина показывала ей некоторые рисунки, но не все…. Потому что во что-то она вкладывала часть себя, маленькую частичку души и это было слишком личное.

Когда она совершала такие одиночные прогулки, у нее возникали мысли, которые спокойно можно было отнести к философии. О том, что она — всего лишь малость в этом огромном мире, и о том, что, тем не менее, каждый не просто так рождается и живет, девушка искренне верила, что все происходит не просто так; существует же мнение, что каждый человек приходит на Землю, чтобы что-то исполнить или помочь чему-то осуществиться, и живет до тех пор, пока не исполнит свою «миссию». Однако проблема заключалась в том, что никто не знал и никак не мог узнать своей цели в этой жизни. Но ведь еще нужно стараться как-то жить, не задумываясь….

Иногда Марина пыталась читать книги на эту тему, чтобы, может быть, найти ответы на свои бесконечные вопросы или хотя бы найти единомышленников, но то ли было настолько сложно все это изложить на бумаге, то ли девушка просто не понимала слишком заумного текста, суть была в том, что ни разу ей не попалось что-либо стоящее, кроме разве что каких-то почти незначительных фраз, сказанных вроде бы невзначай:

«Мы приходим и уходим. Наша жизнь — малость, песчинка на ладони Вечности….»

Такие мысли почему-то никогда не имели продолжения, не получали права на развитие.

Сегодня девушке не хотелось сидеть, она гуляла, погруженная в свои мысли притом, если бы потом захотела вспомнить, о чем думала, не вспомнила бы…. Осознав, что время движется к обеду и пора все же возвращаться, Марина повернула к дому, где ее уже ждала горячая и вкусная еда, но есть совершенно не хотелось и, кивнув маме головой, девушка ушла в комнату, взяла с полки какую-то книгу, забралась с ногами на диван и начала читать, решив в который раз попробовать и подумать о завтрашнем дне, когда придется идти в школу.

***