Не знаю, что меня подвигло тогда, заняться подобными глупостями. Магия, колдовство, заклятья, руны печати, выписанные собственной кровью. Все то, что нормальный среднестатистический человек назвал бы бредом. А если учесть жертвы собственной крови, то еще и опасным бредом. И я назову бредом. Особенно ту кучу жалких книжечек затопившую тогда прилавки. “Гадания от несравненной Окулины”, “Самоучитель по высшей магии”, “Колдуем с нами”, “Тайны черной магии для чайников” и прочее, прочее без числа.

Разрозненные крупицы знаний и сведений, щедро сдобренные откровенной чушью, нахальным враньем и похвальбой собственными невероятными умениями от самих авторов.

Однако юношеский максимализм и некоторая вера в потусторонние силы и опять же юношеская склонность ко всему необычному и желательно запретному сделало свое дело. Я начал собирать эти крупицы. Долго кропотливо сопоставлять, выписывать очищать от шелухи и выбрасывать. Затем снова искать. Моя комната стала похожа на книжный склад. Тома, пародирующие древние труды алхимиков и книжечки в мягком переплете, брошюрки и действительно старые издания заговоров. Стояли ровными рядами на полу, на столе и под кроватью, так как полок скрывших собой все стены довольно быстро перестало хватать.

Была, конечно, и пара жемчужин в этом хламе. В частности полуистлевший толстенный том с деревянной обложкой, обшитой некогда красной кожей с бронзовыми вставками. Названия он не имел, впрочем, как и многих листов. Но на сохранившихся листах красовались, выведенные вручную, пентаграммы, гегсограммы, пентакли и печати. Рядом, написанные от руки размашистым подчерком со множеством завитков, латинские слова. О, это была невероятная находка, посланная мне самим Сияющим, дабы в очередной раз подшутить над смертными или по божьему указу, дабы этих же смертных испытать. Не знаю, не бога ни дьявола я так и не встретил, мелковаты мы для них и внимания их не достойны, но печали в том нет. Как я убедился позднее, скучать смертным не дают мириады других занятных существ. Однако сокровище я свое нашел не где-нибудь, а в деревне, на чердаке у старого друга, побывав одним летом у него в гостях.

Бабушка тогда еще долго удивлялась, чего это я за латынь вдруг так рьяно принялся, но сочла это добрым признаком. Будучи врачом, она прекрасно разбиралась в мертвом языке и охотно учила меня. Бедная женщина и не подозревала о тех злоключениях, что обрушаться на голову и душу ее любимого, умненького внучка, после того как он начнет разбирать латинские тексты в красном томе с бронзовыми набойками.

Как не странно, вторым сокровищем в моей куче макулатуры была старенькая, но хорошо сохранившаяся общая тетрадка советских времен, исписанная мелким аккуратным подчерком обычными русскими словами со смешными и многозначительными ятями на концах многих. Однако ни аккуратность подчерка, ни вызывающие у меня улыбку архаичные яти, не могли сгладить, зачастую жестоких и жутких вещей, там написанных.

Насколько я понял тогда из прочитанного, ко мне в руки попало нечто вроде последней исповеди женщины, считающей себя ведьмой крови в восьмом колене, и от того не имеющей права передавать знания далее в роду. По какому-то закону она должна была таким образом оставить свои знания где-нибудь, где ее нашел бы кто-то не являющийся ее кровным родственником. Но обязательно нашел бы. Рано или поздно. Самой передавать знания, кому бы то ни было на свой выбор, ей было категорически запрещено под страхом каких-то невероятных наказаний при жизни и после смерти.

Такой чуши про ведьм и какие-то новые их законы я еще не встречал, потому заинтересовался чрезвычайно, несмотря на то, что многие ее жизнеописания, больше похожие на уроки в учебнике, вызывали недвусмысленный холодок на загривке и откровенную тошноту. От парочки рецептов “на изведение врагов своих” и описания происходящего в результате с этими врагами, меня, в силу слишком живого воображение, стошнило. Я еще долго удивлялся насколько добрей и гуманней был далекий ученый муж со своей латынью и перевернутыми пентаграммами в сравнении с простой русской ведьмой, родившейся, по ее словам, аж в середине восемнадцатого века. Знать не знавшей никаких печатей и кто-то там грамм, но реально, похоже, вытворявшей такие вещи, от которых волосы встали бы не только у современных криминалистов, но и у серийных убийц с маньяками.

Нашел я, кстати, эту тетрадь до безобразия просто и невероятно, воистину ищущий да обрящет. Гулял как-то поздним вечером с ребятами по старому трехэтажному дому под снос, куда нас затащил мой приятель “для острых ощущений”. Дело было под Новосибирском куда как раз этот приятель и притащил нашу бравую компанию “оттянутся по-конски”.

Да я еще не сказал. Ведь нас “искателей” была целая компания. Вернее все же реально искателей нас было только двое я, да мой названный брат, назвались мы так сами. И еще было трое “сочувствующих”. Понимающих, мудро кивающих и поддакивающих, но серьезно не интересующихся. Возможно на их счастье, позже бросивших заниматься “ерундой”.

А вот с братом у нас выходили очень интересные дискуссии, рождались теории и идеи. Иногда глядя в его горящие глаза, я понимал, что то о чем мы разговариваем, может запросто свести с ума многих людей, а многих заставить упечь в психушку уже нас. Но когда я глядел в его горящие безумным восторгом и идеями глаза, то прекрасно осознавал, что мои глаза горят ничуть не тусклее, и безумия уже тогда в них было ничуть не меньше.

И вот настала пора переходить от теорий к следующему этапу. Я уже точно знал о том, что тупое произношение заклятий не зависимо от интонации и глубины голоса, самое совершенное начертание знаков, выверенное по всем звездам и часам, не дадут никогда никаких результатов. Вылей на них хоть три ведра крови девственниц или невинных младенцев. Потому следующий этап был вовсе не практика.

Еще три года ушло на ежедневные тренировки вместе с братом. Маг должен быть как можно более вынослив и физически здоров. Желательна еще немалая физическая сила. А еще согласно нашей с братом теории, выведенной нами и нами же подтвержденной, он должен быть не то что невосприимчив или терпим к боли, но скорее даже рад ей. Подозреваю, что это было не самое обязательное условие, но мы ведь хотели быть не жалкими сатанистами или задрипанными гадалками, а полноценными Боевыми Магами. Да, не много, не мало Боевыми Магами. Просто потому, что это было невероятно ”круто”.

Поэтому на протяжении трех лет нашим девизом стало “No Pain No Gein”. Каждый день мы занимали так, чтобы на следующий день болели все мышцы. Поначалу это здорово нас, книжных червей, подкосило, потом пришло привыкание и стало все трудней сделать так, чтобы мышцы болели на следующее утро, но при этом не травмировать себя. Приходилось делать бесконечное число повторений каждого упражнения, ведь выносливость все же была более важна. Это занимало все больше и больше времени. Потом пришло истощение, потому как мы в своем буйстве не понимали что для результата важно не только напряжение, но и отдых.

Восстановившись мы начали снова уже более аккуратно, но все равно придерживаясь выбранного девиза. Вскоре я стал получать какое-то непонятное и дикое удовольствие от боли в мышцах. И напрягаясь еще сильнее, до самого предела я чувствовал непонятную силу, прокатывающуюся по телу вместе с волнами боли, силу упрямую и злобнорадостную. Ее с братом мы условно назвали некроманской. Сейчас уж и не помню, почему мы применяли это вроде неуместное слово.

Следующий этап был в том, что маг должен был иметь сильную энергетическую оболочку, ауру если угодно. Чтобы я не называл бредом, а энергетику человека, восходящие и нисходящие потоки, меридианы, эфирные, астральные, ментальные тела я никогда не ставил ни под малейшее сомнение и больше всего доверял в этом вопросе китайцам. В частности их практикам Цигун и Тай Чи Цуань. Философия этих учений мне, конечно, тоже нравилась, но тонкости востока нам были ни к чему и больше требовались практические знания сбора, накопления и усиления энергетики.

Через полгода после начала занятий, мы с братом записались на курсы цигун. Правда, для того чтобы найти внушающего доверие мастера пришлось изрядно попотеть и пожертвовать близким расположением от дома. К нашему легкому разочарованию, мастер оказался не старым морщинистым китайцем, с длинными висячими усиками и такой же бородкой, а простым русским дядькой с окладистой бородой, и без нее явно выглядящего бы лет на тридцать с хвостиком. Однако когда он, будучи довольно стройным, завернул в несколько колец на предплечье арматуру на шестнадцать и также ее разогнул, легким и даже нежным хлопком и раскрошил кирпич, пояснив, что сделал это не физической силой, а за счет внутренней энергии, наши разочарования развеялись как-то сами собой.

Мы были очень прилежными учениками. Нет, мы были фанатиками. Одержимыми. Но очень старательными и внимательными к мелочам. Занимались по часу-два ежедневно. Еще через пол года, не прекращая и физических упражнений наравне с энергетическими, нас с братом затопило странной и какой-то “глупой” силой. “Глупой” потому, что отличное самочувствие и избыток энергии очень часто вырывался из нас беспричинным хохотом, и вообще за нами закрепилась слава “ну очень” веселых ребят, с которыми лучше не связываться. Со всеми этими занятиями, на школу оставалось все меньше времени. Правда, родители, что мои что его, не переживали, считая, что в случае чего найдем себя в спорте. Да, впрочем, меньше и не значило, что мы стали безбожно на школу забивать. Разум и знания одна из первых составляющих мага, основа основ. К тому же упражнения с энергетикой существенно повысили нашу усидчивость, и способности к анализу, что положительно сказывалось на успеваемости.

И последний этап, который был необходим нам в подготовке. Он был очень странным на первый взгляд. Однако совершенно необходимым. Боевой маг должен владеть холодным оружием, в частности длинным прямым мечом, остальным по желанию. Я выбрал еще и парные ножи.

Не волшебная палочка важнейший атрибут мага, а уж тем более Боевого, а остро отточенная сталь. Именно мечом или на худой конец острым стальным ножом и только им возможно прервать вышедшее из-под контроля заклятье или, напитав силой, поразить бестелесных тварей на которых мы собственно и мечтали охотиться. А почему бы и нет. Эта идея была рождена задолго до появления первых книг в моей коллекции. Наводить ужас на демонов и прочую нечисть было основной идеей, завладевшей нашими с братом умами.

Найти клуб исторического фехтования не составило большого труда. А после нескольких месяцев занятий, учитывая нашу подготовку, мы стали практически первыми клинками. За лето, подзаработав деньжат, мы обзавелись в том же клубе отличными длинными мечами, без всяких вычурных деталей и прочей лабуды. Зато из хорошей, многократно прокованной стали, идеально сбалансированные и отточенные. Из уважения к Кровным братьям, как нас там называли, их кузнецы постарались на славу. Про то, что ковать боевые мечи в частных кузнях запрещено и уж тем более продавать его несовершеннолетним никто из реконструктотров даже не заикнулся. Вскоре я обзавелся еще и двумя длинными кривыми ножами с шириной лезвия почти в три пальца.