Зной высушивал колхозные поля. Колоски сделались твердыми, листья жесткими и ломкими. Можно было часами смотреть на застывшее море пшеницы и не заметить покачивания ни одного колоса. Поле стояло, как рыжая стотысячная рать перед лицом врага – крепко и непреклонно. Лишь кузнечики, спёкшись от жары, обмахивались без устали крылышками, издавая оглушительный стрекот. Это бряцало оружие колосяных воинов – подсказывало обожженное солнцем воображение. Но разум торопил с поля домой, в прохладу, к старой кадке с водой, стоящей под громадным деревом – скорее окунуться головой и прогнать видения, навеянные июльской жарой.

Зной выбеливал постиранное белье, развешенное на веревках между деревьев. Белье безжалостно выцветало прямо на глазах. Однако снимать его никто не торопился. Все были заняты делами. Бабуся, сидя на низкой скамеечке в густой тени огромного ореха, лущила головки подсолнечников, лежащие перед ней большой кучей. Дочь её, Тамара, гремела вёдрами и бидонами, готовясь к дойке единственной бурёнки. Из хлева доносились возгласы: «Шевелись! Квёлая коррова!». В хате за закрытыми ставнями не раздавалось ни звука.

Но она не была пуста. В прохладе комнат скрывались от зноя две девушки – дочки Тамары. Они расположились на широкой кровати и перелистывали журналы. Вот заговорили:

- Надоело... Даша, давай телик посмотрим.

- Не хочется. Лучше я вслух почитаю. Закрой глаза и слушай.

- Телик хочу смотреть.

- А я хочу читать! Чего ты вредничаешь? Сейчас всё равно ничего интересного не показывают. Маша, слушай...

- Не надо читать! – Маша закрыла демонстративно уши и крепко зажмурила глаза.

- Вот так всегда! Не мытьём, так катаньем своего добиваешься!.. А я тоже повредничаю – не пойду включать телик!

Даша отвернулась от Маши и ухватилась руками за металлическую спинку кровати. Маша, видя, как Даша уцепилась мёртвой хваткой за кровать, отвернулась и обиженно сжала губы.

- Ну и ладно, Дашка! Я тебе тоже что-нибудь устрою. Вот увидишь!

И снова надолго замолчали.

В такую жару девушки хату не покидали. Но вечером, когда солнце сядет, и будет еще не совсем темно, они идут на речку-недалёчку поплескаться в воде. Вечернее купание в реке было для них единственным развлечением на природе, которое они могли себе позволить. Спасибо маме, она их ещё в раннем детстве на речку выводила, научила плавать, и в воде девочки чувствовали себя лучше, чем на земле. Даша и Маша с нетерпением ждали окончания дня, скучая на кровати и от обиды не глядя друг на друга.

Ближе к вечеру собиралась небольшая ватага сельских ребятишек от шести до восьми лет в кустах, растущих по обе стороны дороги, ведущей к реке. Они перешёптывались, захлёбываясь словами от напряжения, предвкушая необыкновенное зрелище. Изредка собирались они здесь, гонимые чрезвычайным любопытством и неподдельным страхом.

- Витька! Смотри-смотри! Во! Такие две головы и четыре лапы!

- Врёшь!

Витька был новеньким в сбитой этим летом компании, и каждому хотелось поделиться с ним своими впечатлениями.

- Не так! Не так! – чуть не закричала Валя и уже шёпотом добавила, - Две руки и четыре ноги.

- Ну ты даёшь! Четыре ноги! Ха-ха! На хвосте оно ползёт. С двумя головами, - менторским тоном произнёс Толик.

- Тихо вы! А то ещё вспугнём. Скоро стемнеет - щас пойдёт чудо-юдо двухголовое, - приструнил всех Игорь. Он был старше и руководил тайной экспедицией.

Тихо и незаметно опустился вечер на село. От реки потянуло прохладой и сыростью. Сверчки заполняли вечернюю тишину трескучими звуками. Девушки тронулись в путь. Они уже поравнялись с ребячьей засадой. Никто не выдал себя ни звуком. Прошли медленно укрытие и через несколько метров оказались на берегу реки. Луна только взошла и от прибрежных кустов отбрасывала четкие угольные тени. Даша и Маша разделись, войдя в воду, воткнули костыли в ил и по грудь окунулись в парную воду.

В засаде можно было уже говорить.

- Видал, Витька?! Две головы, два туловища, четыре руки и две ноги! – со знанием дела перечислял Игорь.

- А что это?! – Витька даже не закрывал рот от изумления.

- Сиамские близнецы это. Человеки такие. Живые...

- А теперь – айда! – по домам! – громким шёпотом призвал Толик.

В кустах зашевелилось, зашебуршилось, и оттуда выбежали гурьбой ребятишки и рванули каждый к своей хате.

А Даша с Машей наплавались вдоволь да и поковыляли на своих двоих домой в прохладу спальни коротать жизнь далее и мечтать о четырех ногах – по паре на каждую.