Илюха шёл у нас "вторым номером" не в смысле очерёдности выступлений, а по распределению ролей в репризах: он всегда был как бы на подхвате, ну, как Шуйдин у Никулина.

При том, что он единственный имел профессиональное - актёрское - образование, он не кичился этим, возможно, и потому, что вся его "академическая" школа считалась великим недостатком в искусстве клоунады и Тимохой, и Андрюхой, нашими "штатными" клоунами, не испорченными системой Станиславского.

Илюха придумал этот коллектив и его название - "Бандероль", договаривался обо всех выступлениях, иначе, "заделывал" спектакли, и при всём при том Тимоха с Андрюхой считали его чуть ли не бесполезным балластом в коллективе. Внешне Илюха не обижался: он стойко переносил пренебрежительное отношение, наверное, за этой терпимостью скрывалось высокомерие профессионала, изрядно спившегося, выгнанного изо всех театров, но уроков не забывшего.

У него когда-то была жена, подрастала дочь, он до сих пор нёс им деньги после каждого выступления, оставляя себе только на вечернюю пьянку и утреннюю опохмелку.

Впрочем, если у него не оказывалось денег, он их находил никому не ведомыми путями, когда, казалось, и занять-то уже не у кого. Очень среднего роста, полноватый шатен, Санчо Панса азиатского толка, обаятельный и незлобивый, он внушал удивительное доверие даже рыночным торговкам: впервые видя его, ему давали деньги, достаточные для небольшой оргии троим взрослым мужикам, а уж "сто грамм" ему наливали в любой рюмочной без денег. Вы думаете, он знал какой-то особый секрет, какой-то хитрый ход? Нет, обычные слова просящего человека: "Будьте добры...", "А не могли бы Вы...", "Можно Вас попросить...", - и если вам просто сказали бы "нет", а кого другого и послали бы куда подальше, то ему "воздавалось" практически всегда.

Вы спросите: "Почему же номер второй, если клоунов, судя по всему, было трое?"

Ответ прост: Андрюха вообще не был способен выступать в ансамбле, в крайнем случае, Илюха с Тимохой подыгрывали ему в репризах, где это требовалось.

Андрюха с детства крутился в цирковой студии, занимался акробатикой, потом начал подрабатывать клоунадой - ковёрным у заезжих халтурщиков, и другой профессии не знал. Росту он был невысокого, сложения хрупкого, что не помешало ему жениться на одной из студиек, прижить с нею сына и дочь, и, худо-бедно, содержать их.

"Номером первым" был, конечно, Тимка-Тимоха: не имея ни театрального, ни циркового образования, поработав несколько лет рабочим сцены в театре, он как-то сорвался в Москву на Полунинский фестиваль, полгода тусовался с "Лицедеями", объездил в фестивальном обозе пол-Европы, а после - вернулся, переполненный впечатлениями и идеями, уже не представляя себя ни в какой иной ипостаси, кроме клоунской.

Длинноволосый, но с ранней плешью, скрываемой под кепкой, неисправимый рок-н-рольщик, навсегда отравленный "хиппизмом", он старательно копировал полунинские номера, становившиеся как бы и не полунинскими вовсе, преломленные через Тимкину психофизику.

Он нещадно ломал Илюху, добиваясь от того необходимой пластики, но Илюхе была чужда всякая "мультяшность" на сцене, и их дуэт, безусловно, комичный, оставлял странное впечатление.

Однако, детям в детских садах, где они обычно выступали, не отягощённым "многими знаниями", они нравились. Уже с первых звуков Тимкиного голоса, с его идиотского "ля-ля-ля!" из-за самодельной ширмы, среди детишек воцарялось веселье, а после финальных "игровых" номеров, в которых участвовали почти все зрители, их провожали, как рок-звёзд. Каково было потом персоналу управляться с расходившимися воспитанниками - не представляю.

Но выступали они не только перед дошколятами: несколько раз в году они были желанными гостями в школах, 1 сентября был одним из таких дней, и именно в "День знаний" я с ними и познакомился.

В тот день они отработали у новоиспечённых первоклашек одной из окраинных школ - три небольших спектакля по полчаса, без особых игрищ - детям предстояло ещё выслушать целую лекцию о своих будущих мучениях, и наши клоуны, забрав свои деньги, отправились расслабляться в ближайшую забегаловку, где можно было спокойно выпить и закусить в любое время суток: забегаловка работала круглосуточно, не зная ни праздников, ни выходных, ни обеденных перерывов.

Именно поэтому, а ещё потому, что она была далеко от моего дома, я уже недели с две просиживал в ней днями и ночами, пропивая оставшуюся наличность. Судя по ценам, это могло продолжаться ещё очень долго, но уже успело утомить меня, а путей решения своих проблем я так и не наметил. Действительно серьёзных проблем было две: прокуратура и жулики, и те, и другие хотели денег, которых у меня не было. Один "солидный человек" посоветовал мне бросить всё и на время исчезнуть:"За твою мелочёвку тебя никто особо искать не будет, а через пару лет всё забудется." Я понял, что и подписываться за меня никто не собирается, но остатки гордости удерживали от немедленного побега, хоть я и старался особо не светиться рядом с домом, в иных местах, где меня могли разыскивать, а в этой дешёвой рюмочной я ни разу не встретил ни одной знакомой морды.

Было уже часов одиннадцать тёплого осеннего дня, когда они втроём ввалились в заведение: возбуждённые и утомлённые, с остатками грима на лицах, с сумками, как я узнал позднее, с костюмами и реквизитом, через плечо.

Первый, повыше остальных, узколиций и сутуловатый, - это был Тимка - говорил увещевающим голосом, несколько картавя: "Ребята, давайте интеллигентно, по пятьдесят грамм - и всё." Ребята - Илюха с Андрюхой - не возражали, при этом у Илюхи широкое его лицо расплывалось в сладостном предвкушении, а Андрюха вид имел виноватый: его ждали дома.

Они расположились за соседним столиком, - а столов было всего два, и за одним из них сидел я, - чокнувшись, опрокинули свои одноразовые стаканчики, и, взглядами оценив меня, пошли перекурить на крылечко, оставив свои баулы у столика.

Я за две недели видел в этом заведении всякий народ, от бомжей до милиционеров, - эти трое были для меня в новинку.

Перекурив, они вернулись, и видно было, что от былого желания "выпить интеллигентно" мало что осталось.

"Ну, что, - сказал Тимка, - ещё по пятьдесят?"

Ребята были не против.

Они скинулись мелочью, которой у них были полны карманы, и Илюха отправился к прилавку:

"А можно нормальную посуду? - спросил он. - Не одноразовую?"

"Нет, - сказала "барменша", - только такая."

"А вон ему же дали", - кивнул он на меня.

"Так он - постоянный клиент."

Вздохнув, Илюха подхватил одноразовые стаканчики и сосредоточенно понёс к столику, чтобы не расплескать. Я заметил, что у него что-то неладно с левой рукой: как-то неловко он с нею обращался.

"Ребята, а вы кто?" - спросил я их, когда они опрокинули по второй.

"Да клоуны мы", - ответил за всех Тимка, несколько напрягшись.

"ЗдОрово, - сказал я, - я тоже... тот ещё клоун. А давайте, я вас угощу, как-то бедно вы сидите."

"Да нет, - сказал Илюха, испуганно улыбаясь, - нам уже идти пора."

"А вот отказываться, когда от чистого сердца, нехорошо. Знаете, как я устал пить в одиночку?"

Больше возражений не было, я заставил их пересесть за мой столик, взял литр водки, банку сока, окорочков на закуску, и - понеслась...