Вариация на тему "Чудо-ручка" Алексея Михеева
|
Мария открыла глаза и удивилась привычному шуму за стенами заброшенного здания. Стоп! Почему удивилась? «Если он привычный, то почему мне показалось это странным?» - подумала Мария, но тут же отвлеклась. Похоже, что за стенами ее убежища кого-то избивали. И эти крики: – Бог – мертв! – голос с надрывом с хрипом, но упорно убежденный, что глаголет истину. – Как же он мертв? – удивилась девушка. – Он жив! Он с нами… Подошла к окну. Стекло давно осыпалось, еще до того, как здесь поселилась Мария. Да и само здание находилось в аварийном состоянии. Но много ли надо хрупкой легкой девушке, почти девочке… на втором этаже она очистила комнатку, крохотную, видимо раньше это была кладовая или что-то в этом роде. Марии нравилось прятаться. Закрывать единственную в доме дверь, зажигать свечу и смотреть, как капли воска стекают на камни. Девушке не хватало книг. Вернее книги. Не важно, что читать Мария не умеет, просто книга бы дополнила ее жизнь. В ней все встало бы на места. Но не о том сейчас речь. За окном семеро солдат государственной армии избивали парня. Тот не кричал, лишь прятал под себя руки. – Бог – мертв! Слышишь, ты, падаль! «Он с нами!» - упорно думала девушка и направилась к выходу из здания. – Прекратите! – окрикнула она солдат. – Мадемуазель, он верит в Бога! Он – преступник! – один из солдат поднял злое лицо. – И что? Это причина его избивать? – Хм…, - первый подозрительно глянул на нее, а второй уже направился к ней: - Девушка, покажите свои документы. – У меня их нет! – Мария вскинула белесые брови и улыбнулась блеклым ртом. – Покажите вашу руку! Девушка спокойно протянула ладонь. Чуть пониже, на запястье татуировка: маленькая рыбка. – Черт, она тоже из этих! Вот удача! Сразу двоих поймали! – довольно схватил ее за руку второй солдат. – Веди ее в машину. Мы сейчас эту сволочь притащим. Руки Марии сковали наручниками. Девушка грустно улыбнулась. В городе не было церквей. Почему-то их не хватало, хотя и не было уже очень много веков. Странные серые здания. Странные серые люди. Странные серые взгляды. Когда же девушке надоело на это смотреть, она повернулась ко второму пленнику. Солдаты что-то обсуждали, не обращая никакого внимания на двоих за металлической решеткой. – Больно? – спросила девушка. – Сама-то как думаешь? – огрызнулся парень. – Думаю, больно! – ответила Мария. – Хочешь, помогу? – Да чем ты мне поможешь, девочка? – он вскинул на нее несчастные глаза. Девушка вздрогнула. Еще никогда она не видела таких усталых, таких неумолимо грустных, таких несчастных глаз. Она не выдержала и протянула руки к парню. Тот попытался увернуться, но потом покорился, и вдруг лицо его разгладилось, а в глазах (почти мертвых глазах!) мелькнуло удивление. – Как ты это делаешь? – Что? – Боль прошла! Кровь больше не течет. – Я не знаю! – Мария улыбнулась. – Просто я этого очень хочу. И все. Тем более, ты – сын Божий. А детей Господа лечить легко. Им вера помогает! – Эй вы, твари живородящие! – крикнул старший из солдат. – О чем шепчетесь? А?! скоро! Скоро правительственная комиссия очистит общество от вас, пережитков прошлого! Пленники умолкли. Но через какое-то время разговор возобновился. – Тебя как зовут? – спросил парень. – Мария. А тебя? – Паша. Понимаешь Мария, все это из-за меня! – Что из-за тебя? – Все! В первую очередь наше общество, где ненавидят христиан, где нас преследуют, где тела людей лежат прямо на улицах, потому что к ним брезгуют прикасаться! – Христиан? – Тех, кого ты называешь детьми Божьими! – И почему же из-за тебя? – Ты можешь мне не поверить, но я сейчас расскажу тебе невероятную вещь! Видишь это?! Девушка во все глаза уставилась на потрепанную, треснувшую ручку с колпачками на обои концах. – Вижу. – Этой ручкой можно стереть любого человека из истории! Любого, понимаешь?! – И? – Первую такую ручку я уничтожил. Побоялся, что не смогу ее правильно использовать, последствий испугался! Но… – Ты купил вторую? – девушка улыбнулась, подбадривая. – Да. Сначала я стер свою сестру. Наша семья стала богатой, а я был единственным ребенком в семье. Правда, родители разбежались спустя два года. Пришлось все вернуть обратно. Через какое-то время я убрал ректора в университете и оказался в ПТУ. Тогда я опять отменил содеянное…, - Паша замялся. – А дальше ты продолжил? – Конечно, – парень горько улыбнулся. – Я втянулся и замахивался на все более серьезные личности. Убрал Гитлера, в результате Сталина убили, а в России воцарилась парламентская монархия. И… в кон-це концов, я стер в Истории имя Христа! «Христос? Боже, какое знакомое, какое теплое и надежное имя! Христос…» - подумала девушка. – А кто это? – произнесла вслух. – Это сын Бога! – ответил Паша. – У Бога есть Сын? – озадачилась Мария. – Был. Был! Пока я не убрал его! – И что теперь? – Христианство загнано в подполье. Последние крупицы веры вот-вот будут уничтожены! И все только потому, что я… все из-за того, что я сделал! Глаза парня лихорадочно блестели, на щеках появился нездоровый румянец. Последние слова он почти крикнул. Внимание солдат тут же переключилось на пленников. – Пташки запели! – пробормотал тот самый, что надел наручники на Марию. – Шеф, а мы ведь девчонку даже не обыскали. – Парня тоже! – усмехнулся начальник. – Признайся, тебе просто хочется девчонку пощупать! – И это тоже! – солдатня расхохоталась. Мария непонимающе смотрела на них. Ее тусклые волосы растрепались и падали прядками на впалые щеки. Светлые глаза смотрели по-детски бесхитростно. Начальник еле заметно кивнул. Солдат поднялся, зашел за сетку и пристегнул парня так, чтобы он не мешал. Тот пытался сопротивляться, но лишь получил удар рукояткой пистолета. – Твой Бог – мертв! – бросил солдат и протянул руку, чтобы схватить девушку за косу. – Бог – жив. Он с нами. Он защитит нас, - спокойно ответила Мария и опустила веки. Солдат усмехнулся, но стоило ему коснуться волос девушки, как он рухнул на колени, крича, воя по-звериному. – Мои глаза! – он драл пальцами веки, кровь текла по щекам. Солдата оттащили. Один из оставшихся достал пистолет и направил его в голову Марии. Та по-прежнему вела себя абсолютно спокойно. – Стой! – приказал начальник. – Не хватало, чтобы и с тобой что-то случилось! Передадим ее начальству, а уж они решат, что с ней делать. Раненый поскуливал. Остальные опасливо и чересчур старательно не смотрели в сторону пленников. – Почему ты не написал имя снова? – задала вопрос Мария тихим шепотом. – Это так глупо! Мне даже стыдно в этом признаться! – Паша умолк, но потом продолжил. – В ручке паста кончилась… – Всего-то? – Всего-то! – передразнил парень. – Это глупо. Очень глупо. Но… ничего не вернуть! Он осунулся. Казалось, даже его кожа устала от столь частых изменений в истории. – Ты не грусти. Бог – жив! – Да что ты заладила-то?! – раздраженно откликнулся парень. – Так проще. Я знаю. Он – есть, он с нами! И девушка улыбнулась настолько светло и ярко, что все раздражение как рукой сняло. Тем временем их привезли к месту назначения. Обоих запихнули в камеру, где и без того было много народу. Рядом с входом плакала женщина. Она прижимала к себе холодное тельце ребенка. Крохотная девочка казалось навсегда закрыла глаза. – За что? – шептала мать. – За что? Она ни в чем не виновата. За что нас бросили в камеру? За что? Мария остановилась перед ней. В глазах ее блеснули слезы. – Ты веришь? – Верю! – крикнула женщина. – Но Бог – мертв! Иначе, зачем ему отбирать жизнь у девочки? У моей девочки… – Он хотел облегчить ее страдание. Но теперь, по твоим молениям вернет господь дочь тебе! Не плачь, добрая женщина! И верь! – девушка наклонилась и поцеловала мраморно-холодный лобик ребенка. И вдруг девочка вздохнула и открыла глаза. А потом крепко-крепко обняла свою мать. – Спасибо! Верую, Господи, верую! – воскликнула женщина. В камере стало очень тихо. Но недолго стояла тишина. Вскоре к Марии подошли два брата. Они несли с собой сверток и, почтительно кланяясь, обратились к девушке: – Ты – мудра. В тебе есть дух Божий. Дай нам совет! – Какой? – Мария внимательно на них посмотрела. – У нас есть три каравая хлеба и семь рыб. В камере же тридцать человек. Как накормить всех? – Идите и накормите. – На всех не хватит… Узкая ладошка коснулась свертка. – Теперь хватит! Идите и накормите людей! Братья недоверчиво переглянулись, но когда стали делить хлеб и рыбу оказалось, что еда не кончается. Все наелись досыта Вдруг дверь в камеру открылась, и начальник стражи повел Марию на выход. Никто не знал, куда ее ведут, но злое предчувствие заставило людей упасть на колени и молиться. Уже у двери Мария обернулась и сказала: – Не плачьте! Не горюйте! И помните: Бог – жив! – Gott ist tot! – рявкнул начальник и выволок девушку из камеры. Все молились, а Паша вытащил из кармана ручку и клочок бумаги. Он снова и снова пытался написать имя Сына Божьего, но тщетно. Марию вели на площадь казней. Пестро одетые люди с серыми взглядами шли к небольшому холму в центре. Они смеялись, переговаривались, создавая базарный гул. Девушка безропотно позволила себя переодеть. Промолчала она и когда на голову водрузили венок из колючей проволоки. Мария не разомкнула уста даже после того, как прочитали приговор: – Дева обвиняется в исповедовании запрещенной религии, в вере в мертвого Бога, в покушении на человеческую жизнь. Она приговари-вается к казне через распятие! А на холме уже был приготовлен крест. На горизонтальной его перекладине сидели три ворона. Нагретое на солнце дерево казалось полупрозрачным и обманчиво ласковым. Мария смотрела на людей и улыбалась. Она словно прощала им то, что они собирались с ней сделать. Более того, ее улыбка подбадривала, говорила: «Мне совсем не страшно». Девушка молчала. Молчала она и когда ее привязали к кресту и приставили гвозди к ладоням. И даже когда застучали молотки, ни единого крика не сорвалось с ее губ. Боль переполняла Марию. Но она улыбалась. Гвозди пробили лодыжки и ладони. И лишь тогда она открыла уста и крикнула: – Бог – жив! Бог с нами! Паша слышал крик, и злые слезы отчаяния потекли из его глаз, падая на грязную бумагу. Грифель ручки нехотя, вяло, с трудом выцарапал косые блеклые буквы «Х-Р-И-С-Т-О-С». Мария не поняла, что произошло, ей казалось, что и она уже не она. И тело уже не ее. Тело было старше, сильнее. Оно было живо и наполнено чужими страстями. Оно принадлежало мужчине…
Мария открыла глаза. За стенами монастыря было привычно тихо. В окно ее кельи виднелась церковь. А на тумбочке у кровати лежала Библия. Девушка улыбнулась, перекрестилась и тихо сказала: – Бог – жив! Бог с нами…
Postscriptum:Я плохо знаю религию. Могло ведь быть и так?..
| 
Администрация // Объявления
