«Если предположить, что время когда-то кончится, можно также предположить, что оно когда-то началось», - так каждый вечер начиналась наша неторопливая беседа. Просто кто-нибудь произносил эту фразу, мы откидывались на спинки кресел, стоявших на веранде, и прикрывали глаза в предвкушении прекрасного разговора. Потом, ни слова не говоря, поднимались и вместе шли заваривать чай. Ты медленно ополаскивал закопченный чайник, прислонившись к мойке терпеливо ждал, пока тонкая струйка наполнит его, ставил на огонь. Мы оставались на кухоньке, стояли, обнявшись, и смотрели на сине-желтое пламя. Было тепло и удивительно спокойно. То самое время, о котором мы скоро будем говорить, неторопливо шагало неподалеку, и, казалось, можно было услышать шевеление его платья. Ты заваривал чай. По всем правилам, которые я так и не сумела запомнить… Наполнял две кружки и нес на веранду, а я шла следом и любовалась тобой.

«Если предположить, что время когда-то кончится, можно также предположить, что оно когда-то началось», - сегодня первым это произнес ты. А я не торопилась с ответом. Это так по-настоящему, молчать, сколько хочется, в диалоге – смотреть на звезды, запрокидывая голову назад, просто сидеть и слушать шорох яблонь в саду, мечтать, разглядывая дымок, поднимающийся от кружек.

«Когда началось время, мы уже были вместе, помнишь?» - ты ответил не сразу, просто кивнул так, что стало понятно – с самого начала, всегда, всегда – и ты помнил.

Когда ты выпивал свой чай, вопросительно смотрел на меня – и я, улыбаясь, кивала головой. Ты принимался за мою кружку. Я не пью чай. Ты знаешь об этом, и любишь меня, как в самое начало всех времен. Я знаю об этом, и люблю тебя, как в самое начало всех времен.

Я так люблю тебя, что хочется тихо умереть, просто перестать жить, так, чтобы никто не жалел, и не вспоминал. Свернуться калачиком и раствориться в ночном шорохе яблонь. Словно и не было никогда меня, твоей тени. Словно всегда был только твой свет.

Чтобы никогда больше не слышать голоса твоей женщины, зовущей тебя идти спать, и щелчка выключателя, выстрелом пробивающим мое прозрачное сердце, когда вы гасите лампу, отделяя меня от тебя до самого утра.