- Доколе? Доколе это будет продолжаться? - Верещала и бесновалась на трибуне сухонькая старушка. – Доколе они будут плевать на наши обычаи, да и на нас всех?

- Успокойся бабка! – Поднялся с кресла в первом ряду ещё более сухой, но жилистый дед. – Они будут так делать ровно до той поры, пока мы им это будем позволять. Надо просто-напросто раз и навсегда показать, кто здесь истинный хозяин.

Народ в зале зашумел. Кто-то начал аплодировать, кто-то свистеть и улюлюкать, а кто-то гневно потрясать кулаками куда-то в сторону потолка. Было видно, что народу весьма приглянулась мысль «взять и показать». Некоторые даже начали демонстрировать, что именно они собираются показывать.

Председатель коротко, но громко стукнул деревянным молоточком по графину, отчего тот жалобно зазвенел и дал трещину. В зале мгновенно воцарилась мёртвая тишина. Председателя боялись и уважали. Он ещё некоторое время строго смотрел в зал, а потом перевёл взгляд на притихшую бабку, которая всё ещё стояла на трибуне.

- У тебя, старая, что-то ещё есть, но более конкретное, нежели просто вопли? – Строго спросил председатель. – Ежели нет, то слезай с тумбочки! Негоже время регламента превышать!

- Как же не есть? Есть, конечно! – Залопотала бабка. – Лектричество не подключают уже третий месяц. Говорят, что, мол, по бумагам я здесь не живу. А в чисто поле они не могут провода тянуть.

- Старая песня. – Председатель поморщился и отмахнулся рукой. – Лучше мы тебе из нашего фонда выделим средств на покупку дизель генератора. Оно дешевле будет.

- От спасибочки. От ублажили, на старости лет. – Затараторила старуха слезая с трибуны.

- У кого ещё есть жалобы? – Председатель вновь обвёл взглядом зал. – Давайте быстрее, а-то так до утра не успеем.

С первого ряда опять поднялся давнишний дед, предлагавший всем «показывать». Он, кряхтя и скрипя суставами прошаркал к трибуне.

- От ить етить! Дыкть эта в туды его в качель! А коли ёшкин свет, так от так ота… – Прошамкал он почти беззубым ртом.

- Так, дед! Ты давай уже по человечески! – Прервал его председатель. - И без ругательств тут! У нас серьезное мероприятие.

- Дык я и этак по человечески. Неужто никто не понял? – Удивился старик. – О том судачу, что канализацию ко мне в дом никак не проводят. Говорят, мол, памятник культуры нельзя переделывать. А что я там живу, это вообще нарушение. И на улице удобства поставить не могу. Не позволяют. Портит композицию, будь она неладна.

Народ в зале опять зашумел. Половина сочувствовала деду, половина проклинала несговорчивых коммунальщиков. Председатель в очередной раз стукнул молоточком по графину, отчего тот лишился большей части своей стеклянной стенки. Он посмотрел на отколовшийся кусок стекла и почесал подбородок.

- Тебе тоже легче лёгкого будет помочь. – Произнёс председатель после нескольких секунд раздумий. – Средства в фонде у нас ещё есть. Можем выкупить твой дом у властей и сделать из него частную собственность. А потом уже можно будет делать всё что угодно, хочь канализацию проводи, хочь плитку поверх средневековых фресок клади.

- Спасиб тебе, дорогой! - Старик поклонился, чуть ли не до земли. – Век не забуду.

- Ладно-ладно. Хватит на сегодня! Ужинать пора! – Посмотрев на часы, заторопился председатель.

Он положил молоточек на стол, разбудил вторую и третью головы и, взмахнув крыльями, вылетел в окно. После отлёта почётного председателя Змея Горыныча, народ кинулся поздравлять с наградой ветеранов труда – Бабу Ягу и Кощея Бессмертного.