Привычно расплывающаяся реальность приняла меня в свои мутные объятия. Я вроде как чай пила… на кухне. Где-то рядом плавал незнакомый мужик, и я чувствовала, что это мой муж.

-Ты знаешь, мне все время снится этот кошмар...

-Про точный мир?

-Ну да. Там люди злые и трусливые… они ходят только ногами, и все время боятся что-то потерять..

Его лицо выпало на секунду из моего поля зрения, и вернулось ко мне уже бабушкиным.

-Слышишь, бабуля? Там все так необратимо. Мне снилось, что ты умерла.

-Ну, так верно, мы ж еще в прошлом году мои похороны отгуляли.

-Да нет, там, ты знаешь, если умирают, то навсегда.

-Да что ты… приснится же. О, начинают!

На сцене загорелись рампы, и элегантный Фрэнк Синатра запел:

-Оооо!! Я на тебе, май диа, как на войне, соу мач.…..

Разве это Синатра? Вроде баба, какая-то. Как я люблю эти концерты – всегда так неожиданно. Только слегка смущает мой голый вид, но это никого не волнует. Даже артисты на таких концертах часто появляются в неглиже. Кто там у нас сегодня…. Надо в программку заглянуть. Буквы, конечно, разбегаются в стороны, вспыхивают разноцветными огоньками, и сыпятся на пол, а я проворно топчу этих тараканов сапогами.

-Мама, тсссс… там заяц под кустиком, а ты топаешь.

-Все-все, я тихонечко… он белый?

-Не знаю, я не видел..

Какой интересный у меня сегодня сын. Кудрявый. Или дочка? Я раскрываю ладони и подглядываю в щелочку. Ну конечно! Девочка. Черненькая в голубом платьице, и смотрит так доверчиво. Не бойся, я тебя не уроню.

-А я не боюсь.

-Знаешь, мне снился страшный сон. Злая врачиха сказала: «у вас больше нет матки, ее пришлось удалить. Так и не успели родить – надо было вовремя капельницы ставить, но вы же все умные». Как будто родить - это от чего-то зависит. Вот ты откуда?

-Я?- спросил папа, плывущий рядом, - Я с работы. У нас праздник старого станка.

-Папа, представляешь, мне снилось, что я упала с лестницы, и мне стало БОЛЬНО, и мне там вырезали все и даже не отдали, чтоб я обратно присобачила! Папа, эти кошмары никак не отстанут.

Папа пожал плечами, и снова заулыбался, обнимая на фотографии своего бригадира. Фотография желтая, и бригадир желтый. Его гимнастерка была только что целой, и вдруг пуля! Он отмахивается от нее как от пчелы, и бежит глядя в небо:

-Летят! Семенов, стреляй!!

Я падаю в траву и слушаю, как гудит в небе истребитель. Сейчас его подобьют – я много раз видела. Он падает всегда на Семенова – не знаю почему, надо у мужа спросить.

-Ты слушаешь? Там все покупают за деньги и никак иначе.

А он даже не смотрит в мою сторону- может, все таки не муж? Харя чужая и злая.

-Бывает. Слушай, вылечи меня?

-Сейчас.

Я укрываю одеялом его голову, аккуратно лежащую на диване, отношу руку в морозилку, и иду за хирургом.

-А вот там, в моих кошмарах, тебя бы уже не было – бормочу я себе под нос.- Ну как же такое возможно? Как выдержать жизнь, если все время можно умереть?

-Да плюнь ты! Много думаешь, вот и снится всякая дрянь. Вот от меня Филька свинтил, и костюмы свистнул, а мне выступать…а я и не думаю.

Пугачиха обвела взглядом зал ресторана, погрозила кому-то кулаком, взбила прическу и уронила подбородок на руки.

-Мы тут просто так. А ты зачем–то думаешь...

-Просто так! Вот что там самое трудное! Там не бывает просто так, там все для чего-то, и можно ошибиться на каждом шагу, это так страшно, поэтому они там все трусливые и злые. Все время нужно думать – а что будет дальше? Вы понимаете? Дальше - там зависит от сейчас.

-Да ну? И толстеют наверно?

-Очень сильно…

-Ужас какой, и не покушать по человечески.. Не думай. Хочешь колбаски жареной?

-Спасибо, бабуль. Я спать буду. Я хочу понять - зачем им все это надо?

Я легла на траву, залитого солнцем луга, и начала засыпать, прислушиваясь к гулу самолета, привычно падающего на Семенова. Сейчас, наверно, начнется кошмар.