Эления.

Здравствуйте. Меня зовут Джон Стоунбрук. Прошло уже немало лет с той поры, когда со мной приключилась та удивительная история, о которой я хочу вам сейчас рассказать, но события тех далёких дней до сих пор поражают моё воображение своей непостижимой невероятностью. Теперь я уже далеко не молод, однако то трепетное чувство, которое посещает меня всякий раз, когда я вспоминаю эту удивительную историю, вновь и вновь помогает мне вернуться в своём воображении в годы своей беззаботной юности.

Дело было в далёком, 1913 году от рождества Христа, нашего Спасителя, когда я, в те годы ещё молодой выпускник Кембриджского Университета, пересёк пролив Ла-Манш и отправился на отдых в далёкую горную Швейцарию. Деньги на удивительную поездку в самое сердце Европы выделил мой отец. Он был несказанно рад и горд тем, что своё обучение я окончил с отличием и был признан одним из десяти лучших студентов своего выпуска.

Об этой поездке я мечтал уже давно, и мой отец хорошо это знал, поэтому я не был особо удивлён тем, что сразу после выпускного бала он подошёл ко мне, по приятельски похлопал по плечу и с улыбкой на лице торжественно вручил мне билет на экспресс до Цюриха.

– Возьми, Джон, – торжественно сказал он. – Ты как никто другой заслужил это сегодня вечером.

После этого он полез рукой за пазуху и достал оттуда свою чековую книжку. Черкнув на бумаге ручкой, он оторвал чек и сунул мне его в карман. О необычайной щедрости отца я узнал позже, когда, придя домой, развернул у горящей свечи сложенный вчетверо заветный клочок гербовой бумаги. Увидев невероятную в те годы для меня цифру со многими нулями, я едва не лишился чувств. В голову даже закралась мысль, что отец просто подшутил надо мной. Однако всё было на месте, и банковская печать, и отцовская подпись. В общем, придраться было совсем не к чему. Я еду в Европу! В ту ночь от нежданно свалившегося на голову счастья я так и не смог заснуть.

Уже позже, когда я ехал в купе цюрихского экспресса и флегматично рассматривал за окном бесконечные холмы, поросшие лесом, всё случившееся казалось обыденным и закономерным, однако это продолжалось лишь до тех пор, пока поезд уже на закате дня не остановился на небольшой станции, расположенной примерно за час езды до самого Цюриха. Именно эта-то станция, расположенная у берега роскошного высокогорного озера, окружённого заснеженными пиками гор, и была пунктом моего конечного назначения.

Я сошёл на почти пустой перрон, где меня уже поджидал опрятно одетый, немолодого вида человек. Увидев меня, он направился в мою сторону и, подойдя ближе, с некоторым акцентом спросил по-английски:

– Мистер Джон Стоунбрук?

– Да, это я, – обрадовался я тому, что теперь мне не придётся добираться до отеля самому.

– Меня зовут Карл Вайнсберг, – представился он и протянул мне свою руку. – Хозяин послал меня, чтобы я встретил вас и без промедлений доставил к месту вашего отдыха.

– Вот и чудесно! – улыбнулся я.

Карл решительно поднял с перрона мой чемодан.

– Прошу вас, следуйте за мной, – сказал он и направился к центральному входу станции.

Мы прошли с ним через пустой холл и вышли на небольшую уютную площадь, где нас уже поджидал открытый кабриолет. На козлах сидел молодых лет погонщик, который, лишь завидев нас, соскочил со своего места и услужливо открыл полированную боковую дверцу. Карл предложил мне занять своё место, а сам молча поместил мой чемодан в багажное отделение. Спустя мгновение он уже сидел напротив меня и сразу завёл со мной неторопливую светскую беседу.

О чём мы тогда с ним говорили, я уж сейчас и не припомню. Вероятно, я забыл об этом потому, что эта была самая обычная беседа, которую завязывают лишь только ради того, чтобы соблюсти элементарные нормы приличия. Одно я помню точно, что пока мы ехали до конечного пункта назначения, уже стемнело, и лишь розоватая полоска над горными вершинами с западной стороны всё ещё напоминала о том, что солнце совсем недавно зашло за горизонт. От живописного озера, вдоль которого ехал кабриолет, повеяло приятной прохладой. Над нами сомкнулась удивительная тишина, и если бы не энергичная болтовня Карла да звонкий цокот копыт резвой лошадки по булыжной мостовой, можно было подумать, что я совсем потерял свой слух.

Я всегда любил идиллическое затишье провинциальных городков. Вероятно, так было именно потому, что большую часть своей жизни мне приходилось жить в сердце больших промышленных городов старой доброй Англии, непрерывный фабричный шум которых мне частенько начинал действовать на нервы. А ещё я самозабвенно любил рыбную ловлю, и именно в тихие минуты бдения за покачивающимся поплавком меня чаще всего посещали удивительные мысли. Вот и в то далёкое лето 1913 года я никак не мог дождаться, когда же наконец я снова возьму в свои руки удочку и заброшу поплавок в спокойные воды роскошного местного озера.

Вскоре над самым берегом вдали показались огни фешенебельного отеля, и Карл сообщил, что мы на подъезде. Отель разместился на самом берегу озера, а вокруг его обступили вековечные ели и стройные мачтовые сосны. Со стороны сразу было заметно, что этому зданию никак не меньше двух – трёх сотен лет, а его тихие залы и комнаты хранят память многих событий, которые запечатлели его старинные стены. Здание имело три этажа, и по нескольким окошкам в правом крыле, в которых горел свет, было понятно, что посетителей в этом отеле бывает не так уж и много, но зная, в какую сумму мне обошлось удовольствие десятидневного отдыха в этих краях, за то, что хозяин отеля обанкротится, волноваться не приходилось.

Итак, кабриолет развернулся на круглой площадке и остановился у парадного входа. Весь нижний этаж был хорошо освещён, и поэтому недостатка в свете на улице не ощущалось. Я сразу обратил внимание на роскошные мраморные ступени лестницы, взбегающие к парадному входу отеля, а также на удивительные фигуры грифонов, украшающих её массивные перила. Да и вообще, весь фасад особняка был богато убран всевозможными мифическими существами, из которых грозные химеры были не самыми устрашающими созданиями. Вполне возможно, что на кого-нибудь другого вся эта чертовщина и произвела бы гнетущее впечатление, однако по молодости я не был суеверен, и азы науки, которые я с жадностью впитал в уважаемом по всему миру учебном заведении, лишь укрепляли мою уверенность в отсутствии каких бы то ни было потусторонних сил. Я поднялся к входной двери и вошёл в холл, в котором, потрескивая сухими дровами, весело горел жаркий огонь. Было уже поздно, и поэтому холл оказался пуст. Карл обогнал меня и предложил пройти на второй этаж. Я послушно последовал за ним. Поднявшись наверх и повернув в левое крыло здания, мой провожатый остановился перед дверью, богато украшенной резьбой, и сунул в замочную скважину ключ, который достал из кармана брюк. Замок тихо щёлкнул, и дверь приоткрылась. Карл шагнул в комнату и дёрнул за шнурок слева от входа. Комната озарилась желтоватым, не очень ярким светом. Она оказалась не очень просторной, зато в высшей степени уютной. Большего мне было и не надо.

– Если вам что-либо понадобится, дёрните несколько раз этот шнурок, – указал Карл на красный шёлковый шнур с кисточкой на конце. – К вам подойдёт горничная или кто-то другой из обслуги. А теперь располагайтесь, и доброй вам ночи.

Карл затворил за собой дверь, и я остался один. Подойдя к роскошной кровати из красного дерева, я растянулся на ней во весь рост, даже не раздевшись. Спать почему-то не хотелось, и некоторое время я просто смотрел в потолок, разглядывая диковинные узоры ручной лепки, которые сплошь покрывали его над моей головой. Прошло где-то около получаса, а я всё не спал. Наконец я понял, что от переполнявших меня чувств этой ночью я так и не смогу заснуть, и чтобы более себя не мучить, я поднялся и переоделся в свою повседневную одежду, в которой я привык предаваться своему любимому занятию – рыбной ловле. Одевшись, я покинул свою комнату и сбежал по ступеням в холл. У камина сидел Карл и задумчиво попыхивал своей трубкой, выпуская в воздух аккуратные колечки дыма. Услышав шаги, он повернулся и, заметив меня, быстро поднялся из кресла.

– Это вы? – удивился он. – Вам что-нибудь нужно?

– Не беспокойтесь, – поспешил я успокоить его. – У меня просто бессонница.

– Ах вот оно что. Не можете заснуть в новой обстановке? – поинтересовался Карл.

– Да, именно так, – согласился я.

– Что же вы будете делать теперь? – спросил он.

– Я бы с удовольствием взял удочку, какую-нибудь небольшую лодку, если конечно можно, и прямо сейчас отправился на рыбалку. Полагаю, что к утру будет хороший клёв.

– Ну, раз уж вы так желаете, я с радостью предоставлю вам такое удовольствие. Недостатка в лодках у нас не было никогда, а удочку я вам дам свою. Идёт?

– Замечательно! – обрадовался я. – Буду век вам признателен.

– Тогда подождите меня здесь несколько минут, – сказал он мне и бегом поднялся наверх.

Вскоре он вернулся с отменной удочкой в руках. – Пойдёмте, – сказал он и направился к выходу из холла.

Мы спустились по парадной лестнице и зашли во внутренний дворик для подсобных рабочих. Карл заскочил в какое-то подсобное помещение и спустя несколько мгновений вышел оттуда, держа в руках банку с землёй.

– Я развожу червей сам, чтобы потом не заниматься ими перед рыбалкой, – пояснил он. После этих слов он сунул банку мне в руки и вновь поманил за собой. На этот раз мы направлялись к берегу озера. У самой кромки воды на берегу были привязаны около полудюжины замечательных прогулочных лодок, едва заметных в темноте.

– Выбирайте любую, – предложил Карл.

Я выбрал первую попавшуюся лодку, и Карл помог мне столкнуть её в воду. Когда лодка оказалась уже на воде, я положил в неё удочку, поставил на носовой банке червей и легко вскочил в неё сам.

– Скоро уже начнёт светать, так что вы как раз вовремя, – заметил он, взглянув на заметно посветлевшее небо.

– Хотите ко мне присоединиться? – предложил я.

– Спасибо, – отозвался он. – Благодарю за ваше любезное предложение, но я на работе. Как-нибудь в другой раз.

Я взялся за вёсла и опустил их в воду. Несколько плавных гребков – и я уже был на расстоянии броска камня от берега.

Озеро не было слишком велико, однако и маленьким его тоже назвать было нельзя. Над водой стояла полная тишина, и я решил направить свою лодку к противоположному берегу. Хотя вокруг почти ничего ещё не было видно, я решил, что заблудиться здесь мне не удастся никак, поэтому без опасений продолжал грести, следя лишь за тем, чтобы огни удаляющегося за кормой отеля не смещались в сторону. Сколько я так продолжал грести, теперь я представляю себе смутно, но вскоре небо над склонами гор на востоке посветлело и постепенно начал заниматься рассвет. Над поверхностью воды понемногу начал сгущаться туман, и вскоре он стал настолько плотным, что я с трудом разглядел перед собой пальцы своей протянутой вперёд руки. Разумеется, огни далёкого теперь отеля тоже погасли в молочной пелене. Теперь я оказался словно отрезан от всего внешнего мира, потому как вокруг уже не было видно ничего, кроме моей небольшой лодки. И всё же, несмотря на то, что теперь я был словно слепой котёнок, я решил не прекращать грести. Вскоре мертвенная тишина начала давить мне на нервы, и я успел пожалеть, что вообще затеял всё это дело, но неожиданно, среди звенящей тишины, над водой до меня донеслось пение удивительной красоты. Пела явно молоденькая девушка, но слов её песни я разобрать не мог, то ли потому, что песня лилась издалека, то ли девушка пела на незнакомом мне языке. Очарованный неземным голосом певуньи я принялся грести в том направлении, откуда до меня доносился её чарующий голос. Подгоняемый нетерпением, я делал свои гребки всё более сильными, пока неожиданно нос моей лодки не уткнулся в прибрежную гальку. Теперь пение доносилось до моих ушей откуда-то неподалёку. Я вытащил лодку на берег и зашагал вдоль кромки воды в направлении чудесного голоса. Спустя минут пять ходьбы из тумана прямо на моём пути выросла громада старинной башни. Пустые глазницы её бойниц уставились на меня с враждебным презрением, однако голос чудесной певуньи безудержно влёк меня дальше, заставляя забывать о любых опасениях. Теперь пение девушки доносилось до моих ушей откуда-то сверху. Не обращая особого внимания на мрачность старинных укреплений, я побежал вдоль крепостной стены, пытаясь отыскать вход внутрь. Вскоре мне повезло, и я увидел перед собой огромную арку. Под аркой виднелись массивные дубовые ворота, одна из створок которых оказалась приоткрытой, и я без колебаний шагнул вперёд. Я оказался во внутреннем дворике настоящего старинного замка, однако его постройки были в таком хорошем состоянии, что я бы не удивился, если бы мне сказали, что он построен совсем недавно на манер старинных дворянских поместий. Вокруг совсем никого не было, отчего у меня сложилось жуткое впечатление, что этот замок безжизнен, словно бездыханное тело. Однако, когда я вновь услышал прекрасный голос, я забыл о своих страхах и направился прямо к башне, откуда до моих ушей опять донёсся голос незнакомки.

Найдя вход и одним мигом взбежав по внутренней винтовой лестнице, уже на самом верху я остановился. Моё сердце выпрыгивало из груди то ли потому, что я очень быстро бежал, то ли от предчувствия того, что мне вот-вот предстояло увидеть своими глазами. Чтобы успокоиться, я сделал несколько глубоких вдохов и, затаив дыхание, потянул дверь на себя за кованную металлическую ручку. Раздался скрип несмазанных петель, и в открывшемся проёме я увидел на парапете башни удивительной красоты девушку приблизительно моих лет. Я замер как вкопанный и растерянно уставился на неё. В этот же миг она прекратила своё пение и повернулась ко мне. При виде меня на её лице тут же засияла лучезарная улыбка. Она продолжала улыбаться, не проронив ни единого слова, а я стоял, словно каменное изваяние, не в силах отвести от неё своих глаз. Наконец она сама подошла ко мне и взяла меня за руку. Её касание показалась мне очень холодным, однако, по причине сырости раннего утра, я не углядел в этом ничего странного. Не говоря ни слова, она увлекла меня за собой вдоль зубчатой крепостной стены. Поддавшись её чарам, словно во сне, я безвольно поплёлся за ней следом. Мы долго бродили по безмолвным коридорам и парапетам стен, по уютным внутренним дворикам и лужайкам. Я молчал, но ничего не говорила и она. Странное ощущение посетило меня в те удивительные мгновения. Неожиданно я поймал себя на том, что я готов был так молчать целую вечность, лишь бы она всегда находилась рядом со мной. Уж не знаю, чувствовала ли она то же, что и я, но время летело быстро, и вскоре стало совсем светло.

– Должно быть уже взошло солнце, – подумал я про себя, однако туман всё не рассеивался. Этот странный факт заставил меня заволноваться, так как я хорошо знал, что взошедшее солнце рассеивает туман в считанные минуты. Наконец моя очаровательная спутница будто заметила, что меня что-то тревожит, и своей изящной ручкой принудила меня посмотреть ей в глаза, едва коснувшись моего подбородка. Лишь только я встретился взглядом с её чудесными голубыми глазами, как все мои тревоги тут же оставили меня. И вновь мы молча бродили с ней по парапетам крепостных стен и чудесным многочисленным башенкам. Я совсем потерял счёт времени и очнулся лишь тогда, когда мы вдвоём оказались перед створками входных ворот. Девушка печально заглянула в мои глаза и отняла свою руку от моей. Я сразу понял, что теперь мне пора. В неожиданном порыве я стал на колено и поцеловал её руку. В этот миг она вновь улыбнулась мне. Поднявшись с земли и почтительно поклонившись, я направился к выходу.

В те мгновения я был счастлив и мог думать лишь о том, когда же мне вновь удастся её увидеть. Я был полностью уверен в том, что она отвечает мне взаимностью, и при первой же возможности я собирался увидеться с ней снова.

Уже сделав несколько шагов к выходу, я почувствовал на своём плече её прохладную руку. Я вновь обернулся и увидел, что она снимает со своего пальца золотое кольцо со сверкающим в нём бриллиантом. Она взяла меня за руку и надела кольцо на мой безымянный палец. Кольцо выглядело очень дорогим, и я сказал ей, что не могу принять такого дорогого подарка. Так как я по-прежнему не знал, кто она, я повторил всё это на французском и немецком, и мне показалось, что она меня поняла, однако всё равно задержала мои руки, чтобы я его не снимал. В те мгновения не кольцо было для меня главным. Я замотал головой в знак того, что не могу принять такого дорогого подарка, и так как она не соглашалась принять его назад, просто положил кольцо у её ног прямо на дорогу, вымощенную крупным булыжником. Напоследок я улыбнулся ей и в прекрасном расположении духа зашагал к выходу. Туман так и не думал рассеиваться, и я снова забеспокоился, ведь уже наверняка было позднее утро, и к тому же я понял, что совсем потерялся. Я никак не мог найти тропинки, по которой я пришёл от берега озера. Хуже того – я забрёл в какой-то колючий кустарник, где изрядно порвал свою одежду и сильно оцарапался. Потом я вспомнил про свои часы в жилетном кармане и, достав их, увидел, что они остановились. Сунув часы обратно, я вновь начал пробираться через колючий кустарник. Вскоре я уже почти отчаялся найти хоть какую-нибудь тропинку, но, к своей радости, неожиданно вышел на грунтовую дорогу. Я вздохнул с облегчением, наугад выбрал направление и зашагал по дороге. Я был уверен, что теперь то уж точно найду хоть какое-то поселение. Мало-помалу туман начал рассеиваться, и вскоре я увидел впереди, в просветах между деревьями, какое-то поселение. Выйдя к опушке леса, я осмотрелся по сторонам. Передо мной был совсем небольшой посёлок, состоящий из дюжины домов, а посреди него располагался трактир. Я с облегчением вздохнул и направился прямо к нему.

Вскоре я распахнул перед собой входную дверь и вошёл внутрь. Зал был почти пуст, лишь за одним из столиков сидели два джентльмена. Я подошёл к хозяину заведения, стоящему за прилавком, и по-французски спросил:

– Прошу прощения, не подскажете ли вы мне, как называется это поселение?

– Сразу заметно, что вы англичанин, – отозвался трактирщик. – Вы попали в деревеньку Изельтвальд, а сейчас находитесь в трактире «Завтрак Альпиниста». Хотите что-нибудь заказать?

– Прошу прощения месье, но я оказался в весьма затруднительном положении, и боюсь, что мой кошелёк остался в отеле, где я остановился вчера, поздним вечером.

– Тогда, может быть, я могу вам чем-то помочь? – справился трактирщик.

– Да конечно, – обрадовался я. – Не подскажете ли вы мне, что за имение находится неподалёку от вашей деревушки?

– К востоку, месье, или к западу вдоль побережья? – справился хозяин.

– Полагаю, что к западу, – уточнил я.

– Тогда это руины замка Изельтвальд, именем которого и названа наша деревушка.

– Простите, милейший, но должно быть вы ошиблись, так как поместье где я оказался сегодняшним утром даже и близко не напоминает руины.

– Но вы ведь сказали, что были там не ранее как сегодня утром, – уточнил трактирщик.

– Да, я сказал именно так, – ответил я.

– Но тогда, месье, вы не могли находиться нигде иначе, как в Изельтвальде, потому как ближайшее поместье в западную сторону находится слишком далеко, чтобы вы могли оттуда добраться сюда пешком даже за целый день. Я уж не говорю что, шагая на восток, через лес, вам потребуется ещё больше времени. – Трактирщик посмотрел мне в глаза с неприкрытым сомнением, и я понял, что он совсем мне не верит. Для меня это было уже слишком, и тогда с чувством задетого достоинства я заявил:

– Я вам повторяю, месье, не ранее как этим утром я был в старинном, но отменно сохранившемся поместье над западным побережьем озера и дошёл оттуда до вашего посёлка не более чем за два часа. Кроме того, я даже встретился там с молодой особой, очевидно – хозяйкой поместья, с которой мы долго прогуливались по внутренним дворикам и башням её родового имения.

Внезапно красноватое лицо трактирщика побледнело, и он испуганно покосился на двоих, что сидели за столиком, за моей спиной.

– Простите, я сказал что-то не так? Или быть может, я чем-то вас обидел? Тогда прошу вас меня простить, – попытался я исправить свою ошибку.

Ответить трактирщик ничего не успел, так как неожиданно справа от меня об стойку стукнулась пивная кружка и один из тех, кто сидел за столиком, подошёл ко мне.

– Стало быть, ты, приятель, утверждаешь, что видел девушку поместья Изельтвальд?

– Да месье, именно это я и сказал, – уверенно ответил я.

– Тогда не удивляйся, парень, тому, что ты сейчас услышишь. Ты повстречался с призраком Элении – дочки барона Изельтвальда, что давным-давно владел этим поместьем.

– Вы очевидно хотите надо мной подшутить, – уже почти обиделся я.

– Парень, послушай старого Андреаса, а потом пойди и проверь мои слова сам, настойчиво начал незнакомец. – Уже более пятисот лет назад, или что-то около того, в этих краях, как я уже тебе сказал, жил со своим семейством барон Изельтвальд. И была у него дочка необычайной красоты, которую от рождения нарекли Эленией. Многие отпрыски дворянских семей метили на её руку, но Эления отвергала их всех, одного за другим. Отец не чаял души в своей дочери, а потому не мог выдать её замуж против воли. Эления всё ждала того, кого примет её сердце. Так ей исполнилось двадцать два года, а её сердце всё ещё оставалось свободно. В те времена об удивительной красоте дочери барона Изельтвальда прослышал один его дальний родственник высокого сословия. Ныне его имя давным-давно затерялось в веках и до нас так и не дошло. Так вот, однажды он приехал в замок Изельтвальд посмотреть на неземную красоту Элении. И когда он увидел её, то, как и все остальные, начал свататься. Он не раздумывая предложил прекрасной Элении свою руку и сердце, но оказался отвергнут ею, как и все его предшественники. Однако настойчивый жених был чрезмерно честолюбив и потребовал, чтобы барон Изельтвальд выдал за него свою дочь насильно. За неслыханную наглость дерзкий дворянин был выдворен из замка, однако он оказался так могуществен, что собрал свою армию и решил наказать своих несговорчивых родичей. Со своим несметным войском он приступил к стенам замка Изельтвальд и начал затяжную осаду. Храбро сражались защитники замка, но запасы провизии были на исходе, а вода в подземной реке, протекающей под стенами замка – отравлена. Так Изельтвальд был взят измором. Жестокий барон перебил всех мужчин в замке, а Элению с торжествующим видом посадил в темницу одной из башен, что расположена над самыми водами озера. Он надеялся, что, посидев в темнице, Эления образумится и даст ему своё согласие, однако он ошибался. Эления ничего не ела и не пила из рук вероломных захватчиков. Она предпочла смерть – жизни с убийцей любимого отца. Говорят, что с тех пор печальная песня Элении частенько слышна над стенами давно разрушенного замка, а некоторые даже видели её своими глазами в ясные лунные ночи. Ещё говорят, что Эления по сей день ищет своего возлюбленного. Тот, кому она наденет на палец своё кольцо и станет её избранником. Возможно, только тогда она перестанет тревожить руины замка своим появлением, и её душа, наконец, упокоится с миром.

Досказав эту печальную историю, Андреас опрокинул свою кружку и одним махом осушил её до самого дна. Я же был совершенно обескуражен и даже не знал, что ему ответить. Наконец я собрался с духом и прокричал:

– Вы лжёте, месье, и скоро я докажу вам это!

Со слезами в глазах я выбежал из трактира и во весь дух побежал обратно по дороге, по которой сюда и пришёл около получаса назад. Уж и не знаю, сколько я носился по лесу, но лишь далеко за полдень я нашёл то, что так упорно искал. И всё же, то, что я нашёл, было не совсем тем, что я ожидал увидеть на том месте! С берега озера на меня смотрели пустые глазницы древних руин! Я не мог поверить своим глазам! Слёзы отчаяния сами собой покатились по моим щекам, потому как в тот самый миг я понял, что теперь Эления потеряна для меня навсегда. Я не стал сдерживать своих слёз, потому что знал, что теперь я здесь уже один. По разбитой булыжной мостовой, сплошь поросшей бурьяном, я прошёл во входную арку, ворота под которой уже давно сгнили. Теперь от великолепия, которое я своими глазами видел всего несколько часов назад, здесь уже ничего не осталось. В отчаянии я развернулся и уже хотел было бежать, куда глаза глядят, однако внезапно услышал, как под ногами что-то звякнуло. На мгновение я остановился и взглянул себе под ноги. Там, у самых моих ног, лежало то самое кольцо, которое этим утром надела мне на руку Эления!!! И хотя от всего того, что пришло в тот момент в мою голову мне стало жутко, я поднял кольцо и со всех ног побежал назад, в деревню.

С тех пор прошло уже более сорока лет. Я и теперь не могу забыть тот удивительный день, что подарила мне сама судьба, и наверное поэтому я так и не нашёл девушки, которая хоть частично могла бы заменить мне навеки потерянную Элению. Кольцо хозяйки моего сердца и поныне со мной, а её чудесный голос часто грезится мне по ночам.