Ехали летом 1991 года двое в двухместном купе фирменного поезда "Москва - Сочи": мужчина в годах, с сильной проседью, лицо прокалённое некурортным таким загаром, очень спокойные глаза человека, много повидавшего на своём веку, и молодой парень лет 20 - 25.

Сразу же познакомились, (не ехать же полтора суток молчком, мрачно нахохлившись как сычи), разговорились. Мужчина оказался летуном - полковником ВВС, а парень - студентом-гуманитарием. Как водится, достали кому чего Егерь послал нынче поесть и главное - чем запивать. Приняли по первой за знакомство, потом, основательно закусив, по второй - за здоровье друг друга. Это студент предложил. Сказал, что на Кавказе так принято тостоваться: мол, выпьем за здоровье, всё остальное - купим! То есть программа-минимум была выполнена слегка с опережением графика: колом и соколом осенённые попутчики окончательно уверились, что каждому из них крупно повезло - попутчик попался компанейский, вредных привычек вроде добровольной трезвенности нету совсем. Как говорят на Востоке, который поближе: "Дорога станет вдвое короче, если встретишь хорошего попутчика." А если у попутчика ещё и язык профессионально, хе-хе, подвешен и он анекдоты травить мастер да байки рассказывать, так вообще не знаешь как и кого благодарить! Тут ещё выяснилось, что студент - срочную отслужил, хоть и не в боевых нигде ни разу войсках, можно сказать на курорте два года провёл: в Нагорном Карабахе границу с Ираном охранял. То есть свела Судьба вместе двух людей, знающих не понаслышке, а буквально лично почём есть армейский фунт изюма.

- Положение безвыходное, товарищ полковник, - весело сказал студент, - надо выпить за содружество родов! То есть мелким пташечкам на насесте долго сидеть не пришлось.

Оба рассмеялись.

- Ты меня просто по отчеству величай, не на плацу ведь да и на "гражданке" мы с тобой.

- Договорились, Кузьмич, - сразу согласился парень, проворно наполнив "напёрсточки" по полста грамм. Ясен пень, не пролив ни капли, хотя СВ основательно раскачивало - скорый поезд всё набирал и набирал ход, точно взлететь собирался. - Ну - за монолитный кулак, когда никто из пальцев руки не выясняет, кто главней и более нужный руке!

Права народная мудрость - третья пошла совсем легко, можно сказать, как по маслу.

Оба основательно налегли на закусь, а то в теле появилась уже некоторая истома. Так как намерения накушаться до положения риз не наблюдалось у обоих даже вооружённым глазом, некоторое время в купе царила относительная тишина - ударными темпами трудились челюсти.

Тут как раз приспела первая остановка, Рязань. Вышли "проветриться". Дичь и Федю решили не искать, основательно затарились пивком на завтра, потому что, хм, трезво рассудили: мешать водку с пивом - это для гражданских любителей, а они - люди сурьёзные и без особого повода благородные народные коктейли типа "Ёрш" или "Северное сияние" потреблять не станут.

Отстояв положенное, поезд двинулся дальше, вновь как бы стремясь выйти на околоземную орбиту на первой космической. Как в песне французской певицы Милен Фармер "Aime" - очень похоже было.

Тем двоим ехалось хорошо: рассказывали анекдоты, смешные истории из своей жизни или родственников да знакомых, переходили от одной темы к другой. Уже далеко заполночь речь со здоровья как-то невзначай перескочила на смерть и всё с ней связанное или сопутствующее.

Военные, как, например, и врачи, очень близко знакомы с этой Дамой, неразлучной по слухам с неким сельхозинвентарём. Потому и отношение у них к ней не запанибратское и не наплевательское, а скорей - циничное: знаем и видим, но не боимся, потому что вроде как привыкли. Самая тема на ночь-то глядя, как дети малые, право слово.

Зашла речь о "туннелях со светом".

Студент поведал, что наднях прочитал рассказ "Знак или..." Паршикова Ивана Юрьевича, и пересказал содержание на память. Полковник только головой покрутил. Проговорил задумчиво под мерный перестук колёс:

- Значит мрак, белые полоски и страшный холод... А этот, как его, Паршиков, да? Молодец, так описано, так пробирает до самых печёнок, аж волосы дыбом на загривке зашевелились!

Помолчали.

- А вот у меня не так было, - сказал летун, - словно пропасть бездонная разверзлась у самых ног и неудержимо хотелось заглянуть в бездну... просто жутчайше.

Снова тишина и только "тада-тада, тада-тада" по стыкам рельс и раскачивает самую малость, убаюкивает.

Видя, что собеседник как бы ушёл в себя и похоже не собирается или, точнее, не желает рассказывать при каких обстоятельствах он испытал сказанное выше, студент довольно натурально изобразил деликатно полускрытый зевок и выразился в том смысле, что пора бы на боковую. Совершив ритуальный комплекс мыльно-рыльных очистительных процедур и пожелав друг другу обязательно проснуться утром, залегли и затихли.

Студенту не спалось.

Тоже, по всей видимости, как и полковника, посетило давнее, вроде бы прочно загнанное на задворки памяти, запиханное там в сундук, закрытое на амбарный замок, а ключ - выброшен в болото забвения. А поди ж ты: прочитал тот рассказ Паршикова и - словно махонький такой камешек стронулся с места и воспоминания потекли рукотворным лавинообразным камнепадом по склону... Прям как тогда, в том грёбанном ущелье, когда мангруппа попала в засаду и ему при первых же выстрелах прилетело по кумполу.

Начмед потом только головой качал: если бы не счастливая случайность, если бы не дернулся вдруг взбесившимся на ровном месте маятником, то как пить дать - загремел бы под фанфары, раскинув мозгами. Принимая во внимание обстоятельства ранения, (снайпер работал) - свезло просто несказанно.

У него тоже никакого туннеля и света в дальнем окошке не наблюдалось.

Жёлтый туман был.

Именно жёлтый, такой лимонной что ли желтизны. Клубился вокруг, постепенно заволакивая всё, и если бы не Лулум - начмед наш, думаю фраза "свалил в туман" стала бы для меня весьма и весьма актуальной, а вовсе не фигурой речи. Не было ощущения космического холода, и раскалённого жара не было тоже: эдакая почти приятная невесомость. Смотрел на окружающее как бы со стороны безучастно-отрешённо, как немое кино: рты раскрываются, а ни звука не слышно. Знакомое лицо склонилось, память как-то вяло подсказала: Говорун. Странно, за всё время, что вместе служим, (а это с полгода будет), услышал от него полтора слова наверное, зато щас эвон как кричит что-то, не переставая. По губам полуугадал-полупрочитал: "Баюн!!! Слышишь меня? Отвечай! Баю-ю-н!"

Чего разорался? Хоть звук у "кина" и вырублен, но возникло какое-то то ли раздражение, то ли неудобство.

"Да слышу я тебя, слышу!" - говорю, лишь бы отвязался, а он как заведённый продолжает орать.

Вдруг смена декораций: лицо Говоруна как-то уплыло-сместилось в сторону. Зачем-то попытался отыскать ответ: вправо или влево? Лень напрягаться, да какая на фиг разница? А это кто? Хм, Лулум, наш начмед. Всмотрелся, что-то сказал.

А туман уже где-то у ног плавает, вокруг ничего не видно совсем - лимонная завеса-пелена, почти непроницаемая уже.

Откуда здесь туман в такую жару и почему - жёлтый?!

И тут Лулум влепил мне куда-то ниже, в грудь? От всей семитской души своей врезал! Голова у меня мотнулась как-то не так, безвольно, как у куклы какой. А боли от удара нет почему-то... Да что там боли, даже касания не ощутил, будто и не со мной это всё происходит. И тут я понял, что туман накрыл меня с головой, что я тону в нём и лицо майора на меня смотрит, как сверху в полынью, а я мягко так, неспешно иду ко дну. Как бы рывком, ощутил вдруг непомерную тяжесть, словно это окружающие горы давят. Ужасно захотелось закрыть глаза и ни о чём больше не думать ни сейчас, ни... никогда.

Резкость вдруг сбилась - голова опять лениво так мотнулась в другую сторону. Когда изображение устаканилось - перестало подпрыгивать-подрагивать, вижу снова лицо Лулума. Да он же меня матом кроет, хе-хе, "вихри снежные крутя". Что-то вроде: ты (нетрадиционной ориентации), я тебе рыбе-судаку... закрою глаза! Смотреть, (падшая женщина), на меня!!! Такой-сякой да не мазаный-сухой... И - раз-два, с левой - с правой!

Апатия, готовая захлестнуть с головой, неохотно-медленно стала отступать под напором глухого раздражения. Чего это он?! Я ему что - груша отбивная?!!

Не успело раздражение забороть безразличие, как начало всё быстрей и быстрей перерастать в злость, даже - в бешенство! Мать-перемать, да что ж это такое, а?!

Тут как будто молния сверкнула в пронзительно голубом, ярчайшем небе над нами! Тотчас - словно проходит порожняком товарняк - лавиной хлынули звуки: крики, перестуки палкой по железным прутьям, спорадическое пронзительное эдакое дзинканье "взиу-взиу", уханье "бууммм, бу-бум" и недалече - басовитое "тух-тух-тух" АГСа... Одновременно пришла боль, словно запруду прорвало. И я - заговорил, я начал изысканно излагаться, в творческом беспорядке, как в том стишке: "слов - немного, ну может - пяток, но какие из них комбинации!!!" Да-да, те самые простые такие, общеизвестные русские слова, по слухам позаимствованные давным-давно у китайцев.

Лулум вместо того, чтобы возмутиться: сержант склоняет всяко-разно принародно майора, обрадовался и оставил в покое моё, такое не проходящее и усиливающееся впечатление, порядком выросшее в размерах ватное тело.

- Говорун, Скиф, Дед, держите его, щас буду шить! Везучий он сукин кот, кость почти не задета!

И меня тут же вдавили спиной в каменную крошку три пары рук!

Мляяяя, порядка 10-ти Же наверное!!! Как в "комариную плешь" попал, припомнилось ни к селу ни к городу из одной книги про шашлык на обочине.

Внезапно я почувствовал, что низ морды у меня влажный и горячий, словно кипятком плеснули... Нет, точнее поливают из носика невидимого чайника тонкой струйкой.

Айййййй!!! Ожгло как раскалённым мини-утюгом! Нос учуял, хе-хе, до боли знакомый запах.

- Может ему унутрь плеснуть? - откуда-то за пределами видимости раздался голос страшины.

- Обойдётся! - чуть сварливо сказал Лулум, примериваясь как художник к холсту, - неизвестно сколько ещё плюсов-минусов будет, а запасы спирта - не резиновые, да и те, ополовинить норовят.

Раздались не совсем искренние возмущённые возгласы Скифа и, о диво, Говоруна! Фальшиво у них получилось, на слух по уровню лицедейства - где-то на колонну без речей в постановке "Вишнёвый сад" в провинциальном драмкружке.

Интересно, а куда вдруг подевался жёлтый туман?!

Видимо я подумал вслух, потому что начмед склонился ко мне, показал три пальца незанятой иголкой руки, спросил сколько вижу. Сказал ему, что таки три. Майор, пожав плечами, пробормотал что-то вроде "постчего-то-там шок" и принялся за вышивание крестиком по живому. Больно было дико, но Дед зафиксировал мне голову, как тисками. Вот невелик старшина наш, а силища какая в руках!!! Так что головой особо не помотать было, зато ноги так и ходили ходуном. Говорун ругался сквозь зубы, подпрыгивая вместе с ними. Прям наглядный курс полевой хирургии, а я типа этого, как его, подопытного для лекаря-садиста.

Величайшего класса спец в своём деле был начмед, (как, впрочем, почитай каждый в нашей внештатной мангруппе неспециального назначения): под огнём ухитрился так ювелирно заштопать будто бритвой подрезанное, что остался малозаметный шрамик. Если не присматриваться специально, то можно и не заметить.

Бинта намотали шедро, кто-то озвучил очевидное: Старик Хоттабыч. Все, кто рядом оказался, стали ржать с некой долей истеричности. Дело в том, что как раз после этого выхода я должен был стать полноправным "стариком", а тут хах-ха - сон в руку! Гражданскому человеку не понять в чём тут шутка юмора скрыта и отчего это так смешно, особенно в подобных обстоятельствах. Так и звали меня все наши, пока швы не сняли и я снова смог оправданно и заслуженно носить прежнее погоняло "Кот-Баюн".

Была у нас во внештатной мангруппе навроде традиции: позывные должны означать прямо противоположное личным или прочим качествам "носителя". За редким исключением, (кроме нашего командира Гепарда, старшины Деда, снайперов Скифа и Сфинкса) остальные данной "системе" вполне соответствовали. Да вот хотя бы Говорун - молчун просто редкостный. Или Бегемот - субтильного вида парнишка, лучший рукопашник у нас. Ну и я сам, Кот-Баюн, чаще просто Баюн, рассказывать всякое мастер, особенно книги прочитанные. Всегда слушали меня, затаив дыхание, а не засыпали, как положено этому мифическому хвостатому персонажу. Был у нас ещё Вжик - здоровенный такой парнище...

Отец, хм, породивший нас, куратор и покровитель, (то есть покрыватель иных наших выкрутасов реже в тылу и чаще - на выходах), как-то раз поинтересовался: почему так? Ему жизнерадостно поведали, что это чтобы ввести врага в заблуждение! Подслушивает же.

Молодой подполковник только рукой махнул...

Улыбка тронула губы и морщины на лбу разгладились. Студент усмехнулся, вспоминая всякие смешные случаи. Потом мысли вернулись к этому треклятому жёлтому туману.

Подумалось вдруг: это что же, выходит, что гражданские, находясь при смерти, видят одно и тоже - туннель и свет в дальнем его конце, а военным же - наоборот, КАЖДОМУ видится совсем другое и такое непохожее?!

Почему?! Потому что гражданским и военным по смерти уготовано попасть в разные места?! Кто сможет ответить? Что это, знак Её расположения своим "жнецам", награда напоследок от Неё за "верную" службу или...

Парень сам не заметил, как провалился в сон - здоровый, освежающий, без каких-либо сновидений. Перед ним лежала убегающая за горизонт дорога - длиной в целую жизнь.

Пусть спит, набирается сил, они ему ещё понадобятся. Для чего, спросите? Усмехнусь своей фирменной улыбкой Сфинкса - конечно же для дела!