Невидимка всегда любил, что называется, принарядиться.

С годами эта мания превратилась в такую неодолимую страсть, что, наконец, сменилась или, скорей, выродилась в полную свою (полую) противоположность. Ничего незримому, с ног до головы закутанному страдальцу не желалось, как представить себя простоватому взгляду какого-нибудь созерцателя, вдали от нескромных посторонних глаз, в особом неосязательном состоянии. И тогда тот или иной, часто подвыпивший прохожий помимо воли становился свидетелем небывалого разоблачения.

Закончив, некто эффектно подбирал детали гардероба, одевался и уходил.

И ни разу не попался ему понимающий и проникновенный ценитель призрачного естества, сквозь какое проглядывал очередной украшенный присутствием тайны вид.