Иван шел по людной улице в новой, только что купленной на центральном рынке майке с символикой его любимой группы Ария. В наушниках звучали гитарные риффы, заглушая городской шум. Стояла прекрасная летняя погода. Душа Ивана пела, ведь вчера он сдал сессию в институте и отныне принадлежал сам себе. Внезапно на пути студента, не обремененного боле образовательным процессом, выросли две серые фигуры. Иван считал себя законопослушным гражданином (как никак слушатель юрфака), поэтому встреч с милицией не боялся. Его пару раз уже останавливали на железнодорожном вокзале, когда он ехал к бабушке в деревню. Тогда стражи порядка, насупив брови, внимательно изучали паспорт и содержимое сумки. Иван относился к этому с пониманием – время нынче такое, неспокойное. В данный момент паспорта в кармане не было, но комендантского часа в городе, слава Богу, никто не объявлял, да и в обеденное время на центральной улице молодой человек, по внешним признакам явно не относящийся к криминальным элементам и ничего противозаконного не совершающий, вряд ли должен был привлечь к себе внимание милиционеров. Однако Иван явно поторопился с выводами… Не представившись, как положено, тот, что видимо был старшим, спросил:

- Неформал?

- Я? – Обескураженный неожиданным вопросом, выдавил из себя Иван.

- Ну не я же! – Рявкнул патрульный, недобро сверкнув глазами из-под козырька форменной фуражки.

Иван не знал, что ответить. Ему просто нравилась рок-музыка. К ней, в свое время, его пристрастил отец, который со студенческих лет был носителем «битловского» мировосприятия. Иван даже посчитал своим долгом выучить несколько нехитрых аккордов, чтобы иметь с этой музыкой более тесную связь, чем сотня сложенных в стопку пластинок. Но был ли он неформалом? Постоянные занятия за книгами и учебниками не давали Ивану возможности для праздного времяпрепровождения на улице. У него была пара-тройка близких друзей, с которыми он иногда посещал концерты заезжих рок-звезд и обменивался последними компакт-дисками. Иван не любил толпу, под какой бы эгидой она не собиралась. Он был скромным парнем и не слыл ни в школе, ни в институте сорви-головой, а наоборот считался мечтательным романтиком, держащимся в стороне от основной массы.

- Нет, я не неформал – Ответил Иван, находящемуся при исполнении должностному лицу.

- Ага – Усмехнулся обладатель погон, окинув взором потертые джинсы, расписную майку и длинные волосы своего оппонента – Так, значит, прямо отвечай, что ты за фрукт – панк, эмо или металлист?

Ваня тут же вспомнил рассказы отца о том, как в 70-е годы можно было легко угодить в кутузку за внешний вид, не соответствующий образу строителя коммунизма. Но сейчас, в эпоху буржуазных свершений подобные допросы с пристрастием казались, по крайней мере, нелепыми. На своем юридическом факультете он зубрил нормативные акты о правах человека, об основах демократии в стране, а вот теперь некто наделенный властью со сталью в голосе пытается добиться от него самоиндефикации по признакам, не рассматриваемым существующим законодательством, нарушая тем самым его, Ванькину свободу личности.

- Товарищ милиционер, а в чем собственно дело? – Пытался было прояснить смысл происходящего Иван.

- Чтоб ты знал, в городе, да и по всей стране, проходит операция «Неформал», в рамках которой правоохранительными органами выявляются участники социально опасных молодежных группировок – Отрапортовал по военному милиционер и сделал многозначительное лицо.

Вот теперь Ваня не на шутку обеспокоился. Слово «операция» было не из тех, что ласкает слух. Во взглядах хранителей спокойствия читалась лютая злоба на весь мир за маленькую зарплату, за пропавшие выходные, проведенные на службе, за отпуск в солнечном декабре, поэтому Иван решил, что спорить с ними не нужно, а лучше ответить на поставленный вопрос утвердительно. Тогда его непременно отпустят, проведя краткую нравоучительную беседу и предупредив об уголовной, административной и прочих видах ответственности.

- Ну… вообще-то я неформал… немножко - Промямлил Иван и сделал глубокий выдох.

Новая иллюзия рассыпалась так же быстро… Буквально через десять минут он оказался в опорном пункте милиции. В этом месте было оглушительно тихо, оттого в плохо освещенном коридоре каждый шаг раздавался как тяжелая поступь «каменного гостя». От облезлых стен шел холод. Сквозь зарешеченные окна мир казался как никогда безукоризненным и идеальным. Иван ощущал ту же внутреннюю тревогу, что и Д,Артаньян приглашенный на аудиенцию к Ришелье. В роли кардинала выступил старший лейтенант, который, войдя в кабинет, захлопнул за собой обшарпанную дверь и бросил на стол какую-то папку. Он с педантичностью царского офицера легким движением указательного пальца смахнул обрывок нитки с погон, а затем с рабоче-крестьянской небрежностью плюхнулся на выдвинутый стул.

- Ну – Начал он – Рассказывай…

- А что собственно рассказывать? – В сознании мелькнули кадры из фильмов про партизан и гестапо.

- В каких несанкционированных акциях принимал участие? – Вопрос прозвучал так, как будто за ним должно последовать, как минимум, обвинение в государственной измене.

Иван напряг память, словно боясь соврать самому себе. А вдруг принимал? Но все что он смог вспомнить это как однажды с друзьями совершенно несанкционированно устроил в актовом зале института мини-концерт по случаю дня рождения сокурсника Витьки, сорвав при этом занятия параллельной группы, добрая половина которой предпочла задорные песнопения скучным лекциям. Но за данное невольное прегрешение его уже таскали в деканат, где не менее щепетильные в вопросах соблюдения установленного режима люди быстро объяснили ошибочность подобной манеры поведения. Ивана тогда простили, приняв во внимание его кроткий и учтивый нрав, а также заслуги перед учебным планом в виде успешных сдач сессий. Вряд ли милицию интересуют подробности данного инцидента.

- Нет – Ответил Иван – Ни в каких акциях я участия не принимал.

По лицу старшего лейтенанта было видно, что он ждал подобного ответа. Оно стало скучным, и охотничий огонек в глазах потух, превратив их в мутные стекла ворчащей и переполненной «маршрутки»…

- Так – Протянул страж порядка, словно актер провинциального театра, в тысячный раз произносящий реплику бездарной пьесы перед немногочисленной зевающей публикой – Отпираемся значит!

Он бросил на Ивана такой взгляд, что по спине задержанного пробежал холодок.

- В каком неформальном движении состоишь? – Метнул в свою жертву очередной вопрос старший лейтенант, и щеки его порозовели.

Иван изобразил озадаченный вид и стал изучать трещины на потолке. Ему было нечего сказать. Он просто любил рок-н-ролл и абсолютно не понимал, почему эта любовь должна протекать в русле какого-либо движения.

После минуты молчания покрасневший, как сигнал светофора, милиционер хлопнул ладонью по столу и поднял свое грузное тело со стула, который облегченно скрипнул.

Ванька покинул злополучное отделение милиции часа через два. Сильно саднило ноги и грудь. Мир вокруг за это время явно похорошел. В нем стало больше красок и звуков. Набрав побольше воздуха в легкие Иван поспешил поскорее покинуть пределы видимости того мрачного здания, в котором остались снятые отпечатки пальцев и паспортные данные, занесенные нервным и рваным почерком в какую-то картотеку. Не успел он сделать и десяти шагов, как навстречу попался друг Колька.

- Вань, привет! А чего это ты в отделении милиции делал? – Голосом заговорщика спросил он.

- Задержали – Даже с некоторой бравадой ответил Иван.

- А за что?

- Я – неформал!