Как всегда, хотелось свободы - от себя, и я поднялся по скользким ступенькам в черный провал увеселительного заведения, мерцающего фиолетово, бубнящего барабанами. Дюжий охранник, устремившийся мне навстречу с перепуганной или просто бледной от переутомления (тайных пороков?), истертой любопытными взглядами физией - этот прислужник Сатаны не пускал меня, он загородил мне проход белой своей рубахой, ставшей какого-то отвратительного сине-зеленого цвета, каковыми бывают одежды хирургов, но он тоже как-то странно уставился на меня, видимо, в специфическом освещении и я показался ему чем-то большим или чем-то, чем я не являлся ни для себя, ни для него самого. Вместе со мной в клуб заходила девушка, очень красивая маленькая брюнетка на кривых ножках, которые в данный момент отвлекли наше с охранником внимание, и он повернулся к ней, надеясь как будто обойти меня, что было, конечно, очень странно. Девушка встала в проходе, и взялась что-то искать в сумочке, а охранник-хирург, не отрывая взгляда от того, что находилось ниже горизонта моего заинтересованного зрения, удивительный этот человек вдруг постарался проскочить между нами, но мы встали почти рядом, так что ему пришлось отступить, и он посмотрел на нас обоих с какой-то жалостливой укоризной во всем определенно меняющемся облике, что-то дрогнуло в нем в тот момент, когда он, вероятно, понял, что ему не удастся пропустить нас незамеченными, просто выйти мимо нас на свежий воздух покурить: "Пожалуйста, дайте пройти", - так мягко сорвалось с его робких уст, что стало совершенно ясно, что он такой же посетитель, как и мы, что, собственно, делить нам нечего, кривоножка уже тусовала в клубе, а я, обернувшись, смотрел назад, на распахнувшиеся двери, в которые только что вошел, - вслед растворяющейся в кружении жесткого снега фееричной фигуре в одном белом пуловере, смотрел в приоткрывающуюся темную, вспыхивающую ультрафиолетом глубину зала прямо передо мной, - и не видел решительно никакой разницы.