«Баю-баюшки-баю, не ложись на краю, придет серенький волчок и ухватит за бочок. И утащит во лесок под ракитовый кусток» - тихонько пела Наталья Филимоновна, прижимая к себе внучку, трехлетнюю Сашу.

Сашу, как принесли из роддома, так и положили на кровать бабушки в крохотной комнатке. Дочь Натальи Филимоновны, Татьяна была слабой и болезненной, поэтому все заботы о девочке бабушка взяла на себя с самого ее рождения.

Сашенька росла очаровательным ребенком – черные умные глазки - бусинки, светлые легкие волосики, вздернутый носик, непоседливый характер. Даже ночью она просыпалась несколько раз и кричала «Молока, молока, молока или…родниковой водички!». Напившись молока, или родниковой водички малышка обнимала тоненькими ручками-веточками бабушку и засыпала. Правда, ненадолго.

Муж Натальи Филимоновны – Александр погиб зимой сорок первого на Ладоге. Машина Александра ушла под лед во время немецкого обстрела. Об этом после войны рассказал один из земляков, которому удалось выжить в страшной мясорубке Невского пятачка.

Наталья осталось вдовой в двадцать пять лет, но, замуж больше не вышла, хотя была красивой женщиной и не испытывала недостатка в мужском внимании. В числе ее поклонников был даже, невесть откуда забредший в маленький северный город , китайский торговец, который несколько раз делал Наталье предложение и обещал одеть дочку Танечку, как куколку. Однако, то ли память о погибшем муже, то ли суровое религиозное воспитание помешали Наталье Филимоновне устроить заново свою жизнь.

Когда Таня в двадцать лет вышла замуж за Сергея, своего ровесника, единственно, о чем попросила детей Наталья Филимоновна - назвать первенца в честь погибшего мужа. Если будет мальчик - Александром, если девочка – Александрой.

Наш старый деревянный дом на горе. Он снится мне очень часто. Какое счастье было весной наблюдать из окон мансарды за разливом речки! Или греться зимним утром у приоткрытой дверцы печки, протягивая замерзшие руки к огню.

А портреты дедов и прадедов, висевшие в доме повсюду! Застывшие лица казались мне суровыми и грозными.

Прадеды - непременно с окладистыми бородами, а деды и дядьки в военных гимнастерках. Деды и прадеды жили мистической жизнью, иногда чудилось, что они следят за мной, и я их отчего-то боялась. Особенно в сумерках, когда свет в комнатах еще не был зажжен. Я даже слышала шепот.

Сергей с семилетней Сашенькой вышли из поезда на маленькой станции Милославское, в пяти часах езды от Москвы, нагруженные вещами. Добраться до Милославского было непросто, сначала путешественники ехали целые сутки на поезде до Москвы, а потом, накупив в столице кучу гостинцев и подарков, штурмовали общий вагон поезда, делавшего остановку на станции со звучным названием Ми-ло-слав-ское!

Такое везение бывает раз в сто лет – сойдя с поезда, Сергей с Сашей сразу же встретили

дядю Кирилла, колоритного мужика пятидесяти пяти лет, в бушлате и морской фуражке, киномеханика, приехавшего на лошади, запряженной телегой, за новым кинофильмом, который вечером непременно будет показан в сельском клубе. Дядя Кирилл подсадил Сашу в телегу, помог Сергею уложить вещи, и мохноногая серенькая Ласточка резво побежала по проселочной дороге к конечной цели путешествия – деревне Масальщине. Сашино сердце замерло от любопытства. Здесь все было другим, чем на ее родном севере. Поля источали неведомые ароматы, а растения цвели сине-желто- бело-розовым. Дядя Кирилл покрикивал на Ласточку: «Давай быстрее, хвороба!» и курил махорку. От махорки усы киномеханика стали желтыми и топорщились, как щетка. Когда у речки дядя Кирилл остановил лошадь, чтобы напоить ее, Саша робко потянула мужчину за рукав и спросила «А усы ваши можно потрогать, они настоящие?». Кирилл крякнул: «Настоящие, настоящие, ишь чего выдумала, хвороба!»

В деревенском доме Сашу встретила бабушка, Сашина тезка - баба Саня и двоюродные братья и сестры. На стене горницы среди портретов прадедов - с окладистыми бородами, и дедов и дядей - в гимнастерках, своей нежностью и изяществом линий выделялся потрет девушки лет шестнадцати, показавшейся девочке очень знакомой.

«Баб Сань, это кто?» - спросила Саша у бабушки.

«Это Нюра, тетка твоя. Ты на нее очень похожа. В войну от воспаления легких померла. Холодно было очень и лекарств не достать».

Баба Саня была немногословной и все время хлопотала по хозяйству, но, я хорошо помню ее редкие рассказы о том, что в войну самым страшным был не голод. Самым страшным был холод, когда кажется, что все внутри оцепенело и сердце останавливается. И, наверное, до конца моих дней, буду тосковать по кисло-сладкому вкусу бабушкиных ржаных лепешек, таких, каких по ее словам, пекли в войну.

Однажды, когда мне было лет десять, я подслушала разговор двух своих бабушек.

«Хорошо, тебе, Наталья, твой-то Александр, любил тебя. А моего Василия, знаешь, как в деревне звали? Васька-кот. Очень охоч до баб был. Когда он погиб, три его подружки, из нашей и соседней деревни горше моего плакали» - доверительно рассказывала баба Саня бабушке Наталье.

«А я Александра, своему бы все простила, только бы жив был. И ты Василия прости » - отвечала Наталья.

«Да уж давно простила, как говориться, жизнь прожить – не поле перейти».

В то время, с детским максимализмом, я подумала, что не простила бы измену никогда.

А сейчас знаю, простила бы.

«Мама, что это у нас за антиквариат здесь лежит?» - двенадцатилетняя Наташа в руках держала ворох старых портретов - « Кто это?»

«Где ты их нашла, я все обыскала, думала, потеряли при переезде?» - обрадовалась Саша.

«Да папка с этой древностью за шкаф в кладовке завалилась. Сегодня случайно отыскала.

А кто это?» - Натка серьезно смотрела на Сашу.

«Это предки твои, вот смотри, мужчина с бородой - прадед мой Филимон, казак оренбургский, которого на север сослали, туда, где я родилась. Мы тебя хотели в честь него назвать, если б ты мальчиком родилась»

«Мама, ты шутишь? Меня бы задразнили. Слава богу, что я родилась девочкой!»- Наташкины глаза от возмущения округлились и стали похожи на пуговки .

«Вот это – мой дед, Александр. Меня в честь него назвали. Это еще один дед – Василий.

Это – дядя мой, Николай. Всех их, девочка, война забрала»- Саша задумчиво перебирала портреты.

«Мама, посмотри, а твое фото как здесь оказалось? Это же ты в молодости?»- девочка достала из стопки портрет юной девушки.

«Нет, Ната, это Нюра, тетка моя, просто я на нее очень похожа. Она тоже в войну умерла, от воспаления легких»- вздохнула Саша.

«Ну, а этих я знаю – это твои бабушки, Наталья и Александра. Их тоже война забрала?- глаза девочки подозрительно заблестели.

«Нет, они прожили долгую жизнь, и умерли в преклонном возрасте, ты совсем маленькой была, поэтому их живыми не помнишь» - Саша обняла девочку и прижала к себе.

«А я знаю, какой мы тебе подарок сделаем с папой. Мы купим новые рамки и все портреты развесим в столовой »- подумала Наташка и сердце ее наполнила гордость от сознания собственного благородства. А вслух она произнесла:

« Отчего-то я часто думаю, в честь кого я своего ребенка назову, когда он у меня родится. Пожалуй, это будет Васька или Нюра, мне эти имена особенно по душе». Ната хитро посмотрела на мать.

«Нет, Натка, все-таки мы должны выполнить наконец наказ бабушки Натальи. Пусть у нас будет Филимон» - рассмеялась Саша.