Луло торопилась. Она снова находилась в том самом раздраженном состоянии, когда бесит любая мелочь. И непривычно высокая прическа с десятком дополнительных шиньонов, и длинная юбка с кринолином, и даже то, что на платье ну совершенно нет карманов, а уж маска.. "Ну вот зачем, зачем мне нужно было менять свою крохотную Коломбину, на это? Вуалька еще зачем-то к маске прилеплена, мне в ней даже дышать тяжело, так она еще и соскальзывает постоянно..." - девушка торопилась, юбка мешала ужасно. - "Я должна быть во дворце к двенадцати.. Главное, чтобы я его вообще нашла.. А то он каждый раз так меняется!" Часы на площади стали отсчитывать полночь. Луло почти побежала, свернула за угол и.. остановилась. Перед ней возвышался роскошный четырехэтажный дворец, облицованный белым мрамором, отделанный слоновой костью, с бархатной дорожкой на золоченом крыльце. Вокруг него раскинулся газон с выстриженными фигурами, изгородями, оплетенными виноградом и прочей-прочей околофранцузской дребеденью. Девушка подошла к крыльцу, миновав два крохотных озера с картонными лебедями, и поднялась по ступенькам. У зеркально-золоченных дверей стоял... дворецкий. Самый настоящий, в ливрее и напудренном парике. "Интересно, а куда они служанку ту сонную дели?" - подумала Жени. - Добрый вечер, вы к кому? - строго спросил дворецкий. - Эмм... И правда.. К кому я? - замешкалась девушка. - О! Я - виночерпия! - Чем докажешь? - недоверчиво прищурился обладатель белого парика. - У меня черпачок есть.. - А ну покажь! Девушка еще больше смутилась. Когда матушка ее переодевала, первое, что расстроило девушку - это отсутствие карманов. Она так и не решила, куда что распихать. Ну ладно, платок сунула в декольте, кошелек можно оставить дома, а вот куда черпачок деть? Матушка посоветовала сунуть его за резинку чулка. - Ну... Он там. Под юбкой, - Луло покраснела. - Что ж вы так неудачно-то вырядились? - удивился дворецкий, щелкнул пальцами и кринолин существенно укоротился - немного выше колен. - Оу, вот он смотрите! - девушка выхватила черпачок и вошла в заботливо приоткрытые двери. И сразу потерялась. В зале сильно пахло свечками и жжеными спичками. Повсюду кто-то шушукался, шевелился, возился, вздыхал, стонал и прочее, и прочее. Свечи давали лишь очень тусклый свет и разглядеть что-либо было очень сложно, но можно. Посреди комнаты возвышался круглый фонтан, из которого била амброзия - самый популярный наркотик в городе. "Так. Начало мне уже не нравится.. Это-то здесь зачем? От него же галлюцинации круче, чем сны местные! Хотя если знаешь главное правило безопасности, правило трех бокалов, то не так и страшно.." - подумала Луло и прищурилась. Спокойствия от увиденного это не добавило. Где-то впереди посверкивал крест, огромный, метра в три высотой. Сбоку высились темные очертания трона. Вокруг фонтана стояли столики с закусками, низенькие софы, пуфики, диванчики.. "Надо пробираться к трону. Дож наверняка будет там..." - Луло тихонько, приставными шагами подошла к трону, достала черпачок и замерла. Часы на площади отбили последний удар. На секунду город замер. Луло не слышала ничего. Только тишина. Никто даже не дышал. На троне кто-то вздохнул и ночь взорвалась. В небо над городом полетели сотни петард. Повсюду заиграла музыка, дети вертели трещетки, в переулках смеялись, на миниатюрных сценах на каждом углу кричали шуты, а в каналы летели тысячи конфетти. В зале тоже зажегся свет. Дож встал с трона и объявил: - Карнавал начался! Оркестр, рассеянный по залу заиграл музыку. Луло с удивлением обнаружила, что каждый оркестрант сидит, где ему хочется, кто в кресле, кто на диване, кто у стола в промежутках между дерганьем струн таскает тарталетки с икрой, один даже забрался на люстру и упоенно перепиливает скрипку. - Привет, Луло, - шепнул кто-то на ухо. Девушка обернулась. Дож смотрел на нее усталыми глазами. Его длинные темные волосы мелкими кудрями рассыпались по накладным плечам костюма. Маленькая черная маска была сделана из бархата и ничем не украшена. Луло почесала кончик носа и до нее дошло: - Ям?? Это ты? Но как это может быть? Ты- Дож? Но к ним подскочила парочка, которая не дала Яму ответить. Парочка состояла из толстого гусара и весьма нескромно одетой дамы лет сорока. Она улыбалась густо намазанными губами и постоянно касалась мушки на щеке. В руках у дамы был бокал с амброзией. - Дож, мы хотим выпить с вами! Ям подмигнул Луло и щелкнул пальцами. К нему тут же подкатил официант на роликах и на подносе подал широкий пузатый бокал. Луло знала - это чтобы ей было удобно вычерпывать, остальные пили амброзию из узких бокалов для игристых вин. Девушка ловко наклонилась, вычерпнула вино, гости чокнулись с Дожем бокалами и отошли в сторону. - Это, кстати, главная Министра была, - шепнул Ям. - Ой, я про нее только слышала, а что она делает? Чем занимается в смысле? - Ну, в основном ее занятие - это пудрить нос и мозги, крутить волосы и романы, тратить деньги из казны и прочее.. - Так зачем вы ее держите? - Понятия не имею, почему ее держат, - Ям пожал плечами и лениво надкусил яблоко. - Наверное, и от нее есть какая-то польза. - А почему ты не сказал, что Дож - это ты? - настойчиво спросило Луло. - Да потому что он - не я. - То есть как? -Орли просто никого не нашел в этот раз, чтобы исполнять эту роль, вот и приходится мне отдуваться... Луло вздохнула. "Вот так все тайное чаще всего и оказывается простым пшиком". - То есть Дожа нет? - Есть, вот только его никто не видел. Орли в какой-то книге прочел, что у города Карнавала должен быть Дож. Вот и прикапывается.. К ним по очереди подошли еще две пары. Луло строго следила за тем, чтобы Ям не выпил больше одного глотка из каждого стакана. В какой-то момент на люстре что-то вспыхнуло и музыкант очень ловко перепрыгнул на тот самый крест у стены. Скрипка полетела на пол, парик туда же и музыкант начал срывать с себя фрак. Гости вскочили с диванчиков, где вели томные разговоры и побежали к маленькой импровизированной сцене. Луло только собралась зажмуриться.. но вдруг заметила, что под белой рубашкой мелькнули знакомые черно-белые ромбы. Под париком оказались две тонкие длинные косы ("Совсем как мои, надо же..."). Парень ловкой круткой спустился до перекладины креста, повис и пропел приятным барионом на мотив пляски Смерти: - Мы начинаем маскарад! Девушки и женщины прикололи длинные юбки к поясам, мужчины подхватили своих партнерш под руки и все начали танцевать. Пары летели, распадались, тасовались как колода карт, то все соединялись в круг, то кружились по одиночке. Орли хохотал как безумный, он по-прежнему держался за крест и Луло испуганно смотрела на его лицо: напудренное добела, с намазанными блеском губами, темной мушкой у рта, оно казалось сумасшедшим. - Луло, пойдем. Быстрее.. Пока он их отвлек.., Ям потянул девушку на балкон. - Он специально. Знает, что я не люблю все это дело... Парочка выскочила на свежий воздух. Там один из официантов целовал даму в дорогом бархатном костюме так, что она перегнулась через перила балкона. - Осторожнее! - крикнула Луло, но было поздно. Дама с криком перелетела через балкон, официант расхохотался и и побежал обратно в залу. Женщина осталась лежать под балконом, благо упала она на стог сена, неизвестно откуда появившийся там. - Быстрее-быстрее, Луло, пока никто не заметил, - поторопил Ям девушку и они пробежали по балкону до какой-то двери и юркнули в темную комнатенку. - Ты что собираешься сделать? - поинтересовалась девушка. Ям распахнул дверцы шкафа. - Я хочу выбраться из дворца и пойти с тобой гулять по городу, - невнятно ответил он. - Но сначала нам надо переодеться.. - Но если узнают, что я покинула дворец, меня накажут. - Да не волнуйся. Эти письма рассылают Масочники. Ты была здесь - остальное не важно. - А Масочники вам подчиняются? - полюбопытствовала Луло. Ям выглянул из гардероба. Он потер подбородок и вздохнул устало. - Нам никто не подчиняется.. Мы не знаем, кто они. Не знаем, откуда взялись.. Мы всего лишь пишем сценарии для Карнавала.. Вот и все. Пойдем гулять, а? - А почему бы Орли самому не стать Дожем? - Луло покосилась на Яма, уже переодевшегося в ту самую блузу и потертые штаны, которые были на нем в день знакомства. - Все просто... Во-первых, он терпеть не может быть не на своем месте. а во-вторых, тогда у него непременно бы появился фан-клуб и он лишился бы возможности шляться по городу и чудесатить.. В нашем городе любят таких: смазливых до невозможности, пограничных. Где-то между истерикой и цинизмом. ему не нужна такая слава.. - А тебе? - Мне тоже. Я же всего лишь художник.. Они вышли на балкон и, прежде чем спустится по лестнице, Луло прокралась к окну в ту самую залу, где сейчас все веселились. К ее удивлению вся мебель вокруг фонтана исчезла, и крест, и трон. Пары танцевали вокруг, танцевали четко, слаженно, движение в движение. - Механически... - прошептала Луло. Орли нигде не было. Ям подошел сзади и молча стал наблюдать за танцем. Кожа танцующих светилась в темноте мягким розовым светом. Румянец покрывал щеки дам и его границы были видны очень четко. Длинные шелковые платья и костюмы казались нарисованными, настолько их контуры были яркими и нездешними. Блики на тканях, на украшениях, в глазах были белыми, ярко-глянцевыми. С площади летел голос Дивы и танцоры задвигались еще быстрее. Руки вверх-вниз, шелест подолов, вздернутые подбородки... Внезапно, блики каплями взлетели в воздух и упали на паркет, рассыпались белым жемчугом. А за ними светящаяся розовость кожи... и краски тканей... и все тени.. и полутона... Лишь черное и белое. Белые лица, фарфорово-белые. или даже выпачканные в муке. Белые. Черные платья, с белыми лентами и белыми же чулками с подвязками. Черные камзолы с белыми кюлотами и черными башмаками. Краски стекли, просто стекли на пол, покрыли паркет тонкими слоем, а потом стали собираться в шарики наподобие ртути. Выстраиваться в длинное ожерелье, тонкое и длинное и стекать во флакон, который держал Ям. - Что это? Зачем? - Луло сорвалась на крик. - Почему они такие? Это... - Это спектакль. Хочешь посмотреть на Карнавал - иди на улицы города. Во дворце Дожа должен быть Карнавал. Должен быть. Если его не будет - Масочники заподозрят неладное. А значит - нужно ставить спектакль. Кукольный... Посмотри на них. Мужчины и женщины продолжали танцевать. Механически. Вот такие, бесцветные, ч/б. Ч/б - лучшее описание для них, когда нет цвета - нет места для гласных.. Без гласных не бывает вздоха, стона, крика. Поклон, поворот, руки в замок, вперед-назад, покрутились.. - Зачем тебе это? - Луло кивнула на флакон. - Лучшие в мире краски. Сегодня я тебя нарисую... - А давай ты нарисуешь меня акварелью или мелками? - девушка выхватила флакон, в котором перетекали друг в друга, шептались, бродили цвета и бросила его под ноги танцующим. В воздух взлетела волна цветных бусин, капелек, неровными пятнами легших на пары. тут же кто-то запнулся, а кому-то наступили на ногу. Кто-то крикнул, кто-то вскрикнул. - Конечно, нарисую. Пойдем. ...Поезд раскачивался из стороны в сторону, словно кто-то действительно его качал. Женевьева плавной походкой вышла из купе и поманила за собой пальцем. Деревянная обивка вагона еще больше потускнела и засалилась. Сильно пахло какими-то благовониями. У Жени начала кружится голова. Она цеплялась рукой за поручни, занавески, как-то умудрялась идти вперед, несмотря на то, что юбка плотно облепляла ноги, а по полу были разбросаны битые фарфоровые чашки и хрустальные бокалы. "Что со мной? Совсем как там, в фонтане... Я ужасно хочу спать..." - но Женевьева оборачивалась, звала взглядом и танцующе шла вперед, словно слышала какую-то музыку. - "А если сейчас еще кто-то вылетит из этой двери? Нас же просто снесут... А впрочем, какая разница?" Женевьева распахнула дверь и в вагон ворвался снежный вихрь. Он колол щеки иголками и гулко отдавался в голове. Жени зажмурилась, отпрянула, загородилась голыми локтями. Но рука Женевьевы цапнула за запястье и протащила девушку и через вихрь, и через дверь, и через мостик, и даже через дверь в другом вагоне. "О Боже..." А в другом вагоне танцевали канкан. Обыкновенный канкан под бодрое бряканье старого рояля, на крышке которого сидели два гусара и пили шампанское. Их усы были острыми и лаково-блестящими. Они громко пели что-то, но рояль был все-таки поопытнее в вопросах музыки и перекрывал голоса. Девушки на сцене задирали ножки, от чего их потемневшие от времени нижние юбки колыхались, а блестки с щек летели пылью на пол. Кроме того, в вагоне еще стояли карточный стол, бильярдный и рулетка. У окна стоял стол с бутербродами, наспех сваленными в кучу и бутылками. Один из углов был скрыт старой японской ширмой. А над всем этим светилась золотая вывеска - "Вагон-ресторан". - А здесь хоть кормят? - пролепетала Жени с трудом удерживая уплывающее сознание. - В вагоне-ресторане? Какая глупость! - воскликнула Женевьева. - Здесь только пьют и точка! - Да-да... Жени прислонилась к стене и прикрыла глаза. - Эээ... Да ты никак отдохнуть захотела? - спутница обеспокоено покачала головой и принесла откуда-то новый бокал амброзии. - Ну-ка, выпей! Только быстро! Взбодришься.. Тягучий мед в этот раз пах цветами и был ледяным и все таким же тягучим. Жени с трудом проглотила напиток и... "Господи, как будто мозги спиртом промыли!" - девушка заново огляделась и уставилась на Женевьеву. - А зачем мы сюда пришли? - Играть, - коротко ответила та и направилась к карточному столу. Но места у карточного стола были заняты. Женевьева не растерялась, подошла к одному господину и шепнула ему что-то на ушко. Невысокий, нервный, с ярко-красными губами, господин побледнел, его высокий лоб покрылся капельками пота. Мужчина перекрестился, подхватил одну из близстоящих девушек и поволок ее за ширму. Женевьева расхохоталась и заняла его место. - Что ты ему сказала? - спросила Жени, пристраиваясь рядом. - Ничего особенного. Только то, что он умрет через два часа и самое время ему выпонить свое сокровенное желание. - А какое у него желание? - Он давно мечтал завалить аристократку. Из-за ширмы раздались крики. - Впрочем, если бы она и правда была аристократкой, ему и впрямь пришлось бы умереть, - насмешливо проронила Женевьева и сделала ставку. - Перчатки, кружево, камеи и карты - верные спутники аристократии. Если не можешь подделать профиль и тонкие пальцы - подделывай своё окружение. В свите заключена половина успеха! Жени посмотрела по сторонам. Каждая из девушек имела при себе либо перчатки, либо камею, либо кружево, а карты в этом зале были повсюду. - Так он умрет? - Через два часа узнаем! - Женевьева сгребла выигрыш. - Вот теперь можно играть! - Итак, - начала Женевьева. - Ты любишь проигрывать? Жени вытаращилась на собеседницу и даже не поверила сначала своим ушам. - Нет, конечно! - Ну само собой.. О, как скучно! Никто не любит проигрывать..., - девушка потерла пальцами глаза. Кстати, перчатки она так и не сняла. Они оставались абсолютно белыми, хотя казалось бы уже давно должны были выпачкаться. В этом поезде было слишком много грязи, но какой-то.. нарисованной словно, сделанной специально. Все эти пятна и потертости словно стремились заменить историю, которой здесь никогда и не было. - Так вот, чтобы люди не переставали играть, мы немножко изменили правила..., - продолжила Женевьева. - У нас нужно угадать не куда упадет шарик, а куда не упадет. Неплохо, да? - А.. д-да.. Жени смотрела на свою собеседницу и ей все время хотелось отвести глаза в сторону. Только бы не смотреть. Не смотреть на эти знакомые и одновременно по-чужому холодные, голодные глаза. На эти бледные губы, вычурно подчеркнутые крохотной родинкой. На рыжие, длинные кудри, заколотые на затылке серебристым гребнем. "Я не могу на нее смотреть. Я стесняюсь. Я ужасно стесняюсь.." - Что-то не так? - удивилась Женевьева. - Нет-нет, продолжай. - Для тебя мы вернем старые правила... Откуда-то из-за ширмы показалась крупье. На ней была белая блуза, зеленая жилетка и брюки. Но все какое-то помятое, полурасстегнутое. Она тяжело дышала и приглаживала руками растрепанную прическу. За ширмой раздавалось хихиканье и шушуканье. - Вот только..., -начала Жени. - Что? - Ты можешь не смотреть на меня? Я тебя стесняюсь.. Женевьева присвистнула. - Вот это да.. Я специально выгляжу так. Думала, тебе так будет проще.. Ну ладно, - девушка щелкнула пальцами, зашла за ширму и... Из-за ширмы вышел мужчина. Все в том же фраке, такой же невысокий, ладный, но... от девушки там не осталось ничего. Курносый нос, короткая стрижка из вьющихся волос, чуть оттопыренные уши и тонкие, подвижные губы. Он улыбнулся. - Зови меня Жак, - Жак поцеловал руку Жени и повернулся к столу с рулеткой. - Ну что, милая, готова? Крупье кивнула и сказала: - Делаем ставки, дамы и господа. Жак обошел вокруг девушки. От него легко пахло вином, сладким, приторно сладким вином. Руки в перчатках крутили ту самую монетку. Туда-сюда, вверх-вних, вперед-назад. Внезапно он наклонился к Жени и шепнул ей на ухо: - Ставь на пятерку.. - Пять! - машинально сказала Жени и крупье тут же ответила ей: - Ставки сделаны, ставок больше нет. Рука из-за ширмы бросила шарик. Он промелькнул золотистой кометой через все помещение и упал на раскручивающуюся рулетку, бодро отскакивая от одного ее бортик к другому. "Неправильно. Все совсем не правильно. Шарик не должен скакать, он должен крутиться!" - подумала Жени, снова почувствовав легкое головокружение. И словно подслушав ее мысли, шарик стал крутиться. Он крутился долго, намного дольше положенных трех кругов. В какой-то момент время казалось, остановилось. Но вдруг шарик снова соскочил и упал на.. пятерку!!! - Умница! - вскричал Жак и крепко поцеловал Женив губы. - Так и надо! - Но ты же мне подсказал..., - рассеянно пробормотала девушка. - Конечно, иначе бы ты проиграла и все стало бы грустным. Намного грустнее. Ничего, впереди еще два раунда..
...Луло лежала на белом шелковом покрывале и время от времени запускала руку в вазу с финиками. Ям велел ей переодеться в полосатое платье со спадающими лямками, напудрил лицо и выдал крохотную Коломбину, так похожую на ее собственную, только всю резную, с мелкими золотыми стразами. И сейчас она позировала... "Хм, так многозначительно звучит... Позирую. Я просто лежу и смотрю на него... Он милый, только усталый. Как большинство людей здесь. Интересно было бы взглянуть на него в каком-нибудь другом городе, в другом, совершенно другом!" - Ты вполне можешь разговаривать со мной. Мне это не мешает, - вдруг сказал Ям. Его руки были снова вымазаны в краске, запах которой лежал в комнате плотным покрывалом. Он проникал, казалось, даже под кожу. Луло с удовольствием принюхивалась, но никак не могла понять, почему же здесь так пахнет. Ведь Ям, как и обещал, рисовал акварелью. - Почему здесь так пахнет краской? - спросила девушка. - Потому что здесь всегда была мастерская художников. И до меня. И после меня будет. Здесь всегда рисовали. Даже теперь, когда здесь поселился Орли, запах краски не исчез. Он позвал меня и теперь я тоже живу здесь, - художник и натурщица находились в той самой квартире, под окнами которой Луло впервые встретила Жени. - Говорят, под обоями - тоже есть картины.. А изначально, этот зал был намного больше, чем сейчас.. Просто художники сходили с ума и рисовали на стенах. Картины закрашивали и когда приходили новые - все начиналось сначала... Луло не видела мольберт. Она даже не видела лица Яма, только кончик кисточки, мелькающий над деревянным краем мольберта. А в комнате было темно. Сквозь большое окно виднелись проступающие на небе розовые слезы восхода. "Сколько же мы здесь? Вроде бы недавно пришли..." - но часы тикали очень медленно или очень быстро, настолько неразборчиво-непонятно, что Луло вздохнула и задремала...
...- Два! - Жени зажмурилась. "Кой черт он мне подсказывает?!" - Жак стоял сзади, положив подбородок на ее плечо и следя за танцем шарика. - "В чем смысл? Зачем? З-зачем?" - Два! - сказала крупье и все в зале разочарованно вздохнули. - Умница! - Жак подхватил девушку и подбросил ее к потолку. - А теперь пойдем танцевать на крышу! - Но... Но как? А третий раз? Я хочу доиграть! - Успеешь. Остановка, - парень за руку поволок ее к двери. Сзади Жени подталкивали все остальные. Откуда-то сбоку слышалось бренчанье гитары и по потолку дробно рассыпался топот. Поезд и правда больше не качало, но за окном по-прежнему было белым белом от снега. В тамбуре за окном мелькнул фонарь, но вся компания не стала выходить, а по винтовой лестнице направилась на крышу. Поезд стоял на какой-то станции. Ее название было плотно залеплено снегом, виднелось только окончание ".........чная". "Рюмочная?" - пришло в голову Жени, но ее кое-что отвлекло. Снега не было. Точнее он был, но.. С неба сыпались пенопластовые шарики, мелкие, скрипучие, теплые и совершенно приставучие. В этих шариках был весь перрон и все здание вокзала, выкрашенное лиловой краской и обклеенное в некоторых местах пластиковой лепниной. Единственный фонарь на весь перрон нависал как раз над крышей вагона ресторана. А на крыше... "О Господи..." - испуганно подумала девушка. На крыше были танцы. Площадка, мощенная белым мрамором, была обнесена черным кованым заборчиком, в завитках и королевских лилиях. Оркестр на перроне играл какую-то привычно быструю самбу. А на крыше танцевали. Девушки в коротких, попугайски-ярких платьях, мужчины в приталенных рубашках. По их бронзовым телам стекали капельки пота, все очень тяжело дышали, но улыбки не сходили с лиц. - А-ри-ки-тум-тум! - певица на перроне голос подгоняла танцоров. Жени не успела ничего сообразить, а Жак уже увлек ее в толпу танцующих. Внезапно ее тело стало поддаваться ритму, следовать ему, совершенно само себе, не обращая внимания на отчаянные вопли сознания. Парень ловко крутил ее, подхватывал, прижимал к себе и снова отпускал. Казалось, из спины просто вынули позвоночник...
...Луло открыла глаза, слово закрыла их всего секунду назад. Ям сидел, откинувшись в кресле. Его лицо было в тени и девушка могла поклясться, что парень спал. Она на цыпочках подошла к мольберту и заглянула за него. И зажмурилась. Слишком цветным, слишком ярким был рисунок. На фоне черно-белого платья, белого шелка и черной миски с финиками, ее лицо было ярким, свежим, наполненным жизнью. Смуглые руки были выписаны словно живые. - Ям, это дивно! - воскликнула девушка, но в ответ не услышала ничего. Тогда она обернулась и... отпрянув, уронила мольберт. Ям был не просто бледен. Он был абсолютно бел. Его темные волосы стали черными, а лицо белым. Будто под кожей никогда и не было крови, только мел. Или мука. или что-то такое же белое, как эта самая кожа. "Что с ним?! Что?!" - в панике думала Луло, трогала его еще теплую кожу и не понимала... - Краска!!! - она чуть не задохнулась от предположения. - Дурак! Ты что, рисовал своей жизнью? Зачем? - Я.. никогда.. не беру.. краски.. у натурщиц... Только с карнавала.., - Ям задыхался. - Нет, я тебе не позволю! Луло схватила высокий бокал с водой для кистей и выплеснула воду на лист бумаги. Краски медленно, нехотя поплыли вниз, оставляя лишь контуры рисунка. Ям вдохнул глубже. Белизна его лица сменилась легкой серой вуалью. Тогда Луло схватила кисти и стала собираться краску. Бумага скатывалась в неопрятные катышки, но сначала серела, потом белела, а художник все больше и больше оживал. И лишь когда вместо рисунка, остались лохмотья серой бумаги, Луло успокоилась и плюхнулась рядом с креслом. Ям улыбался. - В следующий раз я нарисую тебя мелками. Правда у меня их мало, но на один рисунок хватит..
...- А теперь... Теперь ты должна сама сделать ставку, - Жак, тяжело дыша, облокотился на стол с рулеткой. Он уже давно избавился от галстука-бабочки и пиджака. Его белая рубашка была расстегнута и видно было, что играть ему совсем не хочется. - Самой? - Жени растерянно захлопала глазами. - Самой. Я дал тебе первые две цифры. Скажи мне третью! - парень лениво зевнул и улегся на кушетку. "Два и пять... Пять и два.. Что они могут значить? Пятьдесят два.. Двадцать пять..." - девушка почувствовала вновь надвигающуюся дурноту и присела на высокий стул. - "Что? Я не могу... Я устала..." Жак насвистывал какую-то оперетку и довольно накручивал на палец кудрявый локон. Он вообще выглядел донельзя довольным. Крупье ему подмигивала и многообещающе улыбалась. "Двадцать пять... Еще.. Еще одна цифра..." - Четыре! - воскликнула Жени. - Четыреста двадцать пять, значит четыре! - Ставки сделаны, ставок больше нет... Все в вагоне замерло. Лишь шторы чуть покачивались в такт движению, да шарик стучал по бортику рулетки. - Четыре..., - разочарованно протянула крупье. Люди загомонили. Гусары жали Жени руки. Девушки аплодировали. А Жак хохотал как безумный. Он по-прежнему лежал на кушетке и теперь манил Жени к себе. Девушка с трудом, еле-еле передвигая ногами, подошла к нему и рухнула на пол. Перед глазами плыли розовые лилии. - Ну-ну, не надо... Помогите ей! - гусары подняли и положили девушку рядом. - А теперь задавай вопрос. Только не ошибись..., - Жак шептал и щекотал дыханьем. - Я тебя обманул. Только один вопрос - верный.. Два других не дадут тебе информации, кроме ответа на вопрос... Ну? Жени смотрела в потолок. "Я хочу спать. Я устала и хочу спать... Лежать рядом с ним, он согреет и не даст кошмарам подойти близко..." - Вопрос? - Кто.. ты..? - девушка с трудом разлепила губы. - Вот ты и ошиблась. В Венеции действительно 425 гондольеров и ни одним больше. А я... Я - подсознание этого Города. Всего лишь подсознание этого Живого Города. "Надо было спросить, что это за город..." - вяло подумала Жени и потянулась ртом к бокалу с амброзией, поблескивающему в руках у Жака. - А может не стоит? - улыбнувшись, спросил парень. Но поздно. Жени была мертва. |