(Юмор и трагедия...)

Делай раз!

Сегодня с утра всё было, как всегда: в шесть ноль-ноль голос дежурного мичмана громко произнёс ненавистную фразу:

-Экипа-а-аж: подъём!!

И неподвижная доселе казарма заходила ходуном. Со вторых ярусов коек быстро посыпались вниз невесёлые сонные лица молодых воинов, отслуживших ещё только пол-года, совсем недавно прибывших из учебного отряда подводного плавания на флот. Бойцы поспешно одевались, суетясь и толкаясь друг с другом в узких проходах между койками, боясь неловкими движениями вызвать гнев старослужащих, лениво возлегающих на нижних ярусах. "Морские волки" сладко потягивались, а некоторые просто лежали с закрытыми глазами, вовсе не спеша подниматься, ожидая когда оденутся молодые и выбегут на улицу для совершения священного ритуала утренней зарядки. Изрядной пробежкой по территории воинской части занимались только те матросы, у кого срок службы не обозначился ещё магической цифрой - два с половиной года.

Перешагнувшие за эту черту времени выходили на зарядку по своему желанию и почти никто из дежурных офицеров не обращал на это совершенно никакого внимания; редко случалось, чтобы дежурный заставлял годков* утром стронуться с места. Затем, по распорядку дня следовали водные процедуры. Из кранов текла только холодная вода - горячую воду не проводили предусмотрительно. Морякам* волей-неволей приходилось закаляться во время умывания. Не привыкшие ещё к флотской жизни неопытные молодые бойцы понукаемые старшими товарищами, дрожа и морщась, по пояс умывались ледяной водой. В помещении для умывания стоял острый запах хлора и хозяйственного мыла смешанный с запахом пота и разгорячённых зарядкой молодых тел. Умывальник открытым переходом соединялся с гальюном* и считался опасным, "нечистым" и гиблым местом. Почти каждый день здесь проводились зловещие инструкции по основам службы и правилам поведения на флоте: крепкий литой военно-морской кулак крушил слабые ещё почти домашние грудные клетки. Острые языки называли эту интересную процедуру с флотской циничной откровенностью: проверка прочного корпуса на герметичность. Офицеры, как правило делали вид, что ничего об этом не знают, считая видимо,что старослужащие примерно так и должны заниматься воспитанием молодого пополнения.

Заключительная деталь, предшедствующая завтраку - это приборка. Матросы, сроком службы до полтора года, мокрой ветошью "тянули"* палубу*: согнувшись пополам они быстро пятились назад, таща за собой по полу мокрые тряпки. Исчерпав водный потенциал ветоши, молодой матрос быстро окунал её в ведро с водой и, не выжимая, снова "тянул".

Обязанности матросов во время совершения таинства приборки были распределены строго - одни резво меняли воду в вёдрах и иногда лили её на "палубу", другие с ловкостью кошек лазали под кроватями с тряпками, грохоча тумбочками и банками*, третьи, так-же семеня назад, сушили пол, четвертые же (полторашники*) следили за правильным проведением действа, быстро и жёстко пресекая малейшее его нарушение. Самым распространённым наказанием за преступление против основ приборки, была,опять-таки," проверка прочного корпуса на герметичность", а так же отжимание, отработка и повторение действий по полировке пола.

Как известно, военная служба и множественные её нюансы (особенно флотская) не всегда понятны гражданским лицам ( или точнее, совсем не понятны) не имевших ни каких соприкосновений с армией. И многое им может показаться, мягко говоря, "не совсем нужным". Однако, за никчёмным с виду действием, часто кроется удивительная мудрость его создателей. Это заметно, например, в обучении молодого пополнения строевой подготовке. В армии и на флоте этому отведено определённое время дня, но на деле оказывается, что она продолжается почти всё время. Идёт ли экипаж на работы, на корабль, марширует ли во время "прогулок" или спешит в столовую - матросы (солдаты) продолжают ею заниматься почти всегда, попутно отрабатывая все возможные приёмы и детали "любимого" мероприятия. Мичман, ведя на завтрак вверенный ему взвод, надрываясь,отрабатывает силу и звучность командирского голоса:

-Раз, два - левой! Левой... раз!... Чё-о-оот-че!!

И личный состав чеканит шаг, подбрасывая форменные рабочие гады* как можно выше - по требованию:

-Выше ног-гуууу!

А если офицер замечает какую-то "нехудожественность" в исполнении команд, то возбуждённо кричит:

-Взво-од: стой!! Раз, два... делай: раз! - И молодое пополнение испуганно тараща глаза, застывают, как изваяния с высоко поднятой левой ногой, пока она, то есть они, ноги не онемеют. Несчастным старослужащим приходится стоять сзади строя обоими ногами на земле и, бесконечно страдая, ждать.

-Дела-ай: два!-И "спички" теперь уже правых ног повисли в воздухе.

Не успеет взвод тронуться с места, как разогревшийся дежурный вопит, продолжая наслаждаться своим звучным голосом:

Сми-ирна! Равнение на - лево-о! Здравствуйте товарищи матросы!

-Уа-уа-уа-уау*!

-Стой - раз, два! - В упоении выкрикивает младший офицер.

И глаза "главнокомандующего" строем начинают метать опасный мистический огонь экстаза.

-Раздись!*- Опять визжит он и матросы, как горох рассыпаются кто куда и собрать их, кажется, уже не представляется возможным. Но знание магом в погонах одного слова заклинания, мгновенно восстанавливает разрушенный строй:

-Ставить!!*

Уставшие от такой службы "старички", что расслабленно плетутся позади стоя, не выдерживают подчас нагрузок строевой подготовки и вынужденных остановок и покинув строй,совсем по-граждански галопируют до заветного камбуза*.

После завтрака, когда личный состав и часть офицеров собираются в казарме, начинается рабочее время. Если и бывают дни, когда этот промежуток времени соответствует своему названию, то их надо жирным шрифтом отмечать в журнале дежурств, чтобы не забыть.

Чаще всего днём случались кошмары политических занятий - посланец великой партии, заместитель командира корабля по политической части, по мнению моряков, элемент совершенно не нужный в экипаже, капитан третьего ранга - майор* Рукомойник, освещал волшебным светом КРАСНОЙ истины, политически не подкованных матросов. Томимые идеологической жаждой слушатели упивались бесконечно льющейся речью оратора, с жадностью конспектируя её в толстых общих тетрадях. Редко проходил этот бой без потерь в живой силе. Счастлив был тот, кто дошёл невредимым до конца занятий. Многие буйны головы склонял тяжкий, как гиря военно-морской сон, нагоняемый монотонным бубнением докладчика, многих захватывал шумящий водоворот весёлого и шумного разгула во время лекций. Те и другие нарушители часто бывали почтены вставанием всего коллектива на неопределённое время, те и другие подвергались моральному и физическому взысканию: одних приговаривали к работам на камбузе в течении суток, (один наряд вне очереди) другие получали болезненный удар, расшатывающий комсомольский авторитет - выговор с занесением в учётную карточку.

Служба на базе - скучна и однообразна. В душе никто из уважающих себя моряков, время проведённое на суше за службу не считает. Настоящая служба может быть только на корабле, в море. Этим можно гордиться, в этом есть какой-то смысл. Там не бывает и не может быть военного "дур. дома" так печально знаменитого в армии и на флоте. Там все чувствуют за собой настоящую ответственность. Там всё по-настоящему и всерьёз. Современный и сложный в техническом отношении военный корабль, располагает и обязывает к этому...