Чёрная весть.

Спокойную размеренную утреннюю жизнь казармы, убаюкивающее шуршание мерно тянущейся палубы - ничто не могло потревожить, а значит - изменить. Годки сладко посапывали на своих любимых нижних коечках, вследствие чего всё вокруг говорило языком жестов или шёпотом. Молодые матросы беззвучно открывали рты, словно выброшенные на берег рыбы. Если бы эта сцена шла по телевизору, то могло бы показаться, что кто-то выключил звук. Нечаянно стукнуть баночкой по полу, значило на мгновение остановить бег юного сердца. Невзирая на неподвижность десятка молодых, пышущих здоровьем туловищ, жизнь продолжалась. Как уже заметил автор, в данный момент юнги мыли палубу. За окном прямо падал (именно падал, а не шёл) тяжёлый снег, точнее, валил хлопьями - на улице не обнаруживалось ни ветринки. Несчастные деревья стояли совершенно голые, немного стыдясь своей наготы, слегка подрагивая от холодного мокрого снег. В ЧАСТИ НЕ БЫЛО НИ ОДНОГО ОФИЦЕРА.

Казалось бы, что ещё нужно сейчас для счастья моряку? Хорошая погода, как бы, бесплатное питание, относительная свобода... Нет же! Вскройте острым кинжалом всепобеждающего любопытсва их грудные клетки, трепанируйте скальпелем тотального неверия их черепа и вы обнаружите в записных книжках сердец и в ноутбуках правых полушарий головного мозга неказистые записи желаний. А то: подавай им бабу сисястую да бокастую, подавай им самогонки полный таз да Устинова приказ*, подавай им на веки вечные друга верного проверенного, не поскупись, подай и музыку. А ещё вы там найдёте седеющую плачущую маму, которую честное военно-морское сердце и чистая юная душа не видели вот уже 0,5 года, 1 год, 1,5 года, 2 года, 2,5 года и, наконец 3 года. Увидите родной дом, ставший любимым только здесь, на флоте. Ласкавшую их детство землю любимого дворика... Иные из них готовы хоть сейчас целовать её, даже если она залита мёртвым асфальтом. Клянущуюся дождаться девчонку, она теперь давно уже с другим. Что они, пацаны в тельняшках, не люди что ли, чтобы заставлять человека терять три с лишним года?! Моряков не дожидаются, так уж повелось. Каким любящим и честным в наше время должно быть сердце девчонки, чтобы ждать своего парня три года, а то и с лишним*?

Так или иначе новые записи в книжках желаний пришлось прервать - в казарму быстрым шагом вошёл Олег Оськин с бледным, как мел лицом. Он срывающимся от волнения голосом воскликнул:

-Пацаны, слышали?! Бобра, Бобра! - не в силах, кажется, далее говорить, он замолчал.

-Что - Бобра? Успокойся, скажи толком, что случилось,- приподнялось с койки одно из тел.

-Серёгу Боброва... застрелили! - крикнул он.

Оськин опустил голову и закрыл глаза рукой. Никто не произносил ни слова. "Духи" перестали мучить палубу. Всё замерло. Только голос Оськина беспомощно метался где-то под потолком, как птица, которая не может найти выхода.

-...на киче сгноили Серёгу из-за гитары какой-то! У него же всего пять суток было, какого хрена они его там месяц держали, гады! Там же, как в конц. лагере, гауптвахта называется! Пускай этот Рукавишников валит на вольные хлеба!

-Как это?

-Напишем на него докладную на имя командующего флотом, все поставим подписи. Пора тормошить это гнездо. И про шакалов* на киче тоже упомянуть стоит. Зажрались. Накатывают* моряков на чуфане*, что хотят, то и творят!

Никто не смог выйти из шока. Все обезумевшими непонимающими глазами смотрели на Оськина.

-Олег, ты знаешь, что там было? Можешь толком рассказать?

-Может это враньё всё-таки?

-Кто его... застрелил?

-Спецназовцы. Говорят он ночью с каким-то Голубем и ещё с троими сбежал с кичи. Ночью наглотались колёс, творили не зная что.

-Где ты это узнал, от кого?

-От Шутова,я только что его видел. Он по гражданке одет был. Шёл сообщить нам. Сказал, что сейчас пойдёт домой переодеваться в форму. Похоже, они скоро все тут будут.

-Да как же они умудрились бежать-то?

-Комод сказал, что Голубь этот снял двух караульных, одного с вышки, другого с ворот, а автоматы они с собой забрали.

-Дураки, вот дураки, ну зачем? Они что, в тюрьме что ли были?! Охранники живы?

-Не знаю.

-Как Бобров то смог? Он ведь спокойный.

-Кича, говорят, сильно портит, меняет человека.

Но подтвердить эту фразу никто не решился, из присутствующих там никто ни разу не побывал.

-Где их накрыли?

-В городе* в каком-то подвале, вызвали солдат, автоматчиков. Мол, якобы, предложили кичмарям сдаться, а они вместо этого огонь открыли. Там их всех и положили. Мол, перестрелка целых пол-часа длилась. Говорит, среди солдат даже раненых нет. Для меня это удивительно. Я ещё по учебке помню, как Бобёр стрелял. На стрельбах у него промахов никогда не бывало.

-А Голубь, Голубь-то кто такой?

-Откуда я знаю, вроде бы с десятой*, с Бэ-Дэ-эРа, годок.

-Шутов всё быстро и коротко говорил...

-А когда это произошло?

-Уже дня четыре прошло, всё молчали, уроды! А пацаны уже в цинке, сегодня отправят... Родаки Серёги прилетели вчера, у Голубя же нет никого. Мать пол-года назад умерла, когда он в отпуск ездил.

Затем снова вспоминали Рукомойника. Немало было сказано не лестных слов в его адрес, придумано импровизированных прозвищ. Кто-то даже назвал его сухопутным званием майор, что на флоте считается большим оскорблением. И выяснено было, наконец-то, кто же он всё-таки больше - человек или собака? Часто бывает так, что тот, кого бурно обсуждают, неожиданно материализуется и появляется за спиной и, тихонько подкрадываясь, ввергает беседующих в молчаливое уныние. Именно так произошло и в этот раз. Капитан стоял, непонятно откуда взявшийся, позади сборища, а рядом с ним стояли возвышаясь двумя массивными глыбами боцман и "добрый БЫЧОК"* командир БЧ-5*.

-Я слышал, товарищ матрос сейчас, как вы обо мне отзывались. Сейчас же отправитесь на гауптвахту!

Боцман и Бычок то ли подтверждая, то ли выражая несогласие с только что сказанным замполитом, одновременно произнесли:

-Эх-м.

-Гхэм.

А Рукавишников подал команду, обращаясь к матросам:

-Всем построиться!

Пока матросы, не спеша, по кирпичику возводили строй, состоящий из двух шеренг, в казарме то тут, то там возникали люди в чёрной военной форме. Материализация из воздуха офицерского состава шла полным ходом. Многие из них, молодые и неженатые, оказались вырваны из головокружительных объятий черноморских нимф всемогущим приказом капитана корабля. Их грубые военные пятки не щекотал уже мягкий черноморский прибой, а тугие, едавшие Еды животы не грел уж тёплый песочек ещё солнечных бархотно-сезонных пляжей. Иные оказались вырваны из таких-же объятий, но уже других нимф, других районов нашей огромной страны. Те, семейные, кому не повезло и кто не взял с собой свою вторую половинку, застали своих законных жён-бездельниц в объятиях своих преданных друзей-офицеров, которые по долгу службы не находились в этот момент в отпуске. Те, кому посчастливилось, прилетели позже и сразу же, не заходя домой депортировали свои материальные субстанции банально - прямо в казарму. Когда все были в сборе, сам капитан подводного судна сделал объявление для экипажа о Сергее Боброве. Признаться, в сбивчивом волнительном рассказе матроса Оськина моряки разглядели гораздо меньше белых пятен. Из сообщения капитана матросы узнали только одну новость: в живых из пятерых сбежавших осталось только двое - некие Мозгляков и Чернобровый. Голубев, Бобров и неизвестный матрос Рукавишников погибли. Мозглякова и Чернобрового с пулевыми ранениями ног доставили в городскую больницу. Парням "повезло" - пули не задели кость ни у одного, ни у другого. Но искалечены они оказались сильно. Кто знает, что такое автомат АК-74, тот сможет представить себе их судьбу. Оба матроса из одной части с Голубевым. Рукавишников же - матрос с береговой охраны.

Продолжение следует.

Книгу можно купить, перейдя по любой из этих ссылок -

http://www.ozon.ru/context/detail/id/8615677/

http://pero-print.ru/node/97

http://my-shop.ru/shop/books/1186109.html?partner=01941,

http://www.flip.kz/catalog?prod=256843

http://www.knigapoisk.ru/book/1636137/