Было время летнего снега. Под ногами колыхающимися мохнатыми сугробами лежал тополиный пух. Даже при лёгком ветерке казалось, будто метёт снежный буран. Бесчисленные и упрямые хлопья носились в горячем летнем воздухе и дерзко лезли в рот, глаза и уши миролюбивым гражданам. С утренней метлой в руках усердно трудились молодые длинноволосые дворники, довершая тем самым свою ночную творческую музыкальную деятельность; неспешно, с истинным и абсолютным чувством ритма гоняли они длинными мётлами тополиный пух по узким улочкам большого города. Дворники в городе считаются очень уважаемыми людьми и отнюдь не ввергаются общественным мнением в ранг низшего сословия. А отношение определенной части молодёжи к некоторым местным блюстителям чистоты, так вообще исполнено некоего магического обожания. Всё дело в том, что определённая часть этой производственно-интеллектуальной ниши заполнена юными музыкантами-рокерами, на досуге рвущими глотки в районных "ДэКа", а также бродягами-романтиками со стажем.

Свердловский район города, бесконечно растянутый вдоль широкой и самой полноводной в России Сибирской реки, неохотно просыпался. Длинная и прямая автодорога, справедливо прозванная в народе Стрелой, сонно шуршала шинами проезжающих утренних автомобилей. Она долго и упрямо тянулась от самой окраины города до легендарной улицы с героическим названием "имени Александра Матросова" и, вливая в неё поток своей железной реки, бесследно растворялась в ней. Как обычно, свободно движущееся течение грозило перерасти в плотный затор - пробку. И переросла. Время двигалось всё быстрей и быстрей, просыпалось, раскачивалось и незаметно подкрадывалось к отметке девять ноль-ноль... Впрочем, от семи и восьми оно, как обычно ни чем не отличалось. Вместе с шумом, поток машин выбрасывал из своего чрева грязные газы и они мягко, без хрипов, вместе с пухом врывались в лёгкие безразличных прохожих, серыми одиночными объектами скользящих по широким тротуарам. Стайки молчаливых пассажиров, издали похожие на унылые столбики, терпеливо ожидали маршрутки и муниципальный транспорт на обшарпанных остановках, исписанных пляшущими, корявыми буквами. Каждый из них, глядя на такие надписи, мог наизусть выучить названия западных рок-групп, их лидеров, номера телефонов легкомысленных девушек и прозвища вожаков дворовых группировок города...

Краевая столица, обильно засаженная зеленью, утопала в зарослях тополей, и словно гигантский корабль, раскачивалась в волнах зелёного моря. Практически любая дорожка превращена здесь любителями природы в маленькую аллейку. Многочисленные парки похожи на уменьшенные копии Сибирских таёжных дебрей, из зарослей которых торчат различные аттракционы, а вездесущие местные таёжники - дети, знают здесь каждую тропинку. В небольших и удивительно уютных двориках с деревянными скамейками и детскими площадками возвышаются могучие тополя, берёзы и даже сосны...

Разве могут быть сны настолько явственны? Всё, как в реальности - цвета, ощущения, запахи, звуки... Музыка лилась, как живая вода из волшебного кувшина, наполняя собой не только слух, но и саму душу. Стив лежал в постели, перебирая в памяти мельчайшие подробности сна. В его голове ещё продолжала звучать с удивительной неослабевающей силой, гармония звуков - музыка, подобная хорошей игре соло на гитаре. Он лежал, не шевелясь, будто боялся спугнуть последние остатки уходящего утреннего видения. Но музыка как-то резко оборвалась.

- Райский сон, - оценочно заскрипел Стив, вытягивая ноги из-под одеяла, - Вот это был сэйшн! - Прибавил он себе, вспомнив о вчерашней выпивке и тряхнул головой. В висках застучало.

- О, состояние! Не мёд...

Ещё бы! Вчера, после очередного выступления в клубе, на заработанные деньги было куплено столько разного вина! Никогда бы не подумал, что от "Монастырской заставы" и прочей кислятины можно отключиться! Всё дело в количестве. Да и мешать всё в кучу вовсе было не нужно. Это был просто какой-то супер-коктейль из слабоалкогольных "компотов"! Он знал - домой он вчера пришёл сам - вести его было попросту не кому - все бойцы полегли прямо там, в музыкалке, в трудной битве с зелёным змием. Он всегда в таких случаях стремился домой - его ноги, а также остатки мозга, точно совершенные автопилоты, неизменно несли прокисшее, мягкое тело по указанному в компьютере головного мозга адресу. Когда он на цыпочках (но, всё же спотыкаясь и гремя) прошёл в комнату, мать уже спала. Он расправил кровать, лёг и вдруг голова его начала сильно кружиться. "Как на спутнике" - только и успел подумать Стив, и это ещё было на памяти, и бегом побежал в туалет. Утром по одежде, которую пьяный "автопилот" дав сбой, забыл снять, мать определила: «Реаниматоры» вчера удачно выступили... Мать сделала шаг из комнаты и задела ногой стоящую на проходе акустическую гитару. Инструмент ударился округлым боком о паркет и – гулко-страдальчески завыл.

- Фу ты, чёрт! Гудит-то как! Сломаешь ещё... - раздалось ворчание матери. Она нагнулась, подняла гитару, и встала в нерешительности, в первый момент не зная, куда её сунуть.

- Она не гудит, она воет от боли возмущения на тебя, мама! - недовольно, но поэтично поправил её сын.

- Плачет она! Ставишь, где попало балалайку свою! - мать сунула её на шкаф. – Ну, сынок, ты у меня даёшь копоти! - добавила она, подразумевая вчерашнее.

Стив по глаза ушёл в одеяло.

- Какой вы такой праздник вчера опять отмечали?!

- Я не пил, – прорвался, было испуганный писк из-под одеяла, - То есть, я хотел сказать, ты же спала!

- Да разве уснёшь спокойно, пока тебя нет? Может, я ни чего и не узнала бы, да только вот вчера, когда ты кровать расправил, разделся и лёг, я подошла и гляжу - боже мой - ботинки забыл снять! На белой простыне и в ботинках! Где ж такое видано, сынок! Только я их стянула с тебя, легла... Ты зачем-то снова оделся, и началось "соло на трубе" в туалете! Музыкант! Допился до какого, молодой парень. Безобразие!

- Мама, хватит... - Произнёс он классическую фразу-просьбу сыновей всего мира.

- Ладно, сынок, я вот считаю, тебе хватит. Зачастил ты что-то с этими выступлениями... Неужели без выпивки нельзя играть эти ваши Роки? Вставай, приводи себя в порядок, попей чаю. Тебе сегодня не на работу? И как ты сегодня будешь на берегу в таком состоянии выполнять тяжёлую работу??

- У нас сегодня выходной.

- У вас всегда выходной, как я погляжу. Бросай давай пить! В институте надо восстанавливаться, что это такое?!

- Я не хочу восстанавливаться, мне противно там учиться, тщеславие...

- Опять ты за своё! - разочарованно протянула мать, - Потом поговорим. Я пошла на работу, суп в холодильнике.

За дверью послышались звуки удаляющихся шагов.

К обеду Стив был, как огурчик - продолжительный утренний сон, контрастный душ, крепкий ядрёный квас и молодой, не полностью ещё отравленный зеленым зельем организм, значительно улучшили состояние здоровья музыканта. Но, чем бы он ни пытался заняться, о чём бы не думал - утренний сон ни на секунду не покидал его памяти и не давал покоя. В нём была одна особенность, отличающая его от других, ранее виденных им сновидений - он не забывался, и ощущения от него не проходили. Даже отдельные детали не стирались сейчас всегда надёжной, спасающей мозг от ненужной шелухи, тёркой. Этот музыкант, что он выделывал на гитаре! Такого Стив не видел даже у Ингви Мальстина! Может, ему приснился Бог? Выглядел он действительно не обычно - проникновенный взгляд, черты лица строги и совершенны. Волосы спускались ниже плеч и блестели, отражая неведомый свет, исходящий от не понятного источника. Он называл себя английским именем - Рэй. Он передал Стиву свою гитару из рук в руки и сказал как-то по-свойски, слишком просто для Бога, не много осипшим голосом:

- Сыграй-ка что-нибудь!

Ни когда ещё Стив не играл так блестяще. Руки свободно скользили по грифу, он управлял мелодией так просто, как профессиональный певец своими голосовыми связками, а импровизация рождалась сама собой, из ни откуда, и не нужно было прилагать больших усилий, для того, чтобы это получалось. Неожиданно рождались красивые, никогда не слышанные им музыкальные рисунки и новые гармонии... "Ах ты, чёрт, как вкусно, как вкусно!" - кричал он себе. А не известный Мастер лишь улыбался одними глазами. Стив достиг музыкальной эйфории во сне.

- Это же я играл! - Воскликнул он сам себе и схватил стоящую в углу стены "Музиму",- Я смогу по свежей памяти!

Подключив её через приставку к динамикам, он начал елозить пальцами по струнам.

Эйфория не появлялась, вместо виртуозной игры получалось обычное не совсем ловкое бренчание по струнам. Соло выходило неказистое, а от свободного полёта музыкальной фантазии почти не осталось и следа. Пальцы сковала неведомая судорога.

Стив, высказав вслух мнение о своих способностях сленгом портового грузчика, раздражённо бросил гитару на диван. Морщась, он стоял и с ненавистью смотрел на свою ещё вчера горячо любимую подругу.

- Я совсем забыл! Мы ж вчера договаривались с этими, деловыми. В пять часов в клубе будем играть! У них там Чалый с зоны откинулся! Надо разогреться, а то не дай бог...

И он продолжил мучить гитару.

Через пару часов добросовестно выполненных музыкальных упражнений и пропетых песен, он слегка притомившись, отложил инструмент в сторону. Раздался звонок в дверь.

На пороге стоял его друг, один из тех бойцов, кто вчера преждевременно пал рядом с большим разбитым барабаном. Если не брать в расчёт факт, светящегося синим фонаря под глазом и чуть расцарапанной щеки, то выглядел он довольно оптимистически. Не много помят и испачкан помадой.

- Ты что, не умывался?! - Вместо приветствия воскликнул Стив.

- Привет, Стив! - Вместо ответа поприветствовал его Сэм. - Ты один? Как состояние? - Сыпал он вопросы с порога.

- Как в банке с рассолом, - ответил Стив.

- Окей, понятно - абстененция!

- Чего?

- Синдром, говорю, похмелья и интосикации.

- Ты что, врач? Я, по-моему, не вызывал.

- Уплачено, - не унимался его друг, - сам сказал, как в банке...

- Я имел в виду, как огурец. Солёный.

- Хорошо, что не пресный, - ухмыльнулся Сэм и бросил взгляд на лежащую на письменном столе книжку, - Саймак. Перемещение во времени. Гм... фантастику читаешь? Брось ты эту чушь! Музыка и только музыка! Ты же один из лучших соло-гитаристов в нашем городе, не забывай это. Надо расти. Я вот лично планирую через пару-тройку лет выступать в Лос-Анхелесе!

Стив болезненно сморщился.

- Я, вообще-то на этом письменном столе тексты для песен сочиняю... А на счёт Лос-Анжелеса, это ты загнул. Хотя уже не в первый раз...

- Да не парься, нас же братва обещала на клип спонсировать или тебе на это плевать?

- Мне не плевать Сэм, просто потом не рассчитаешься...

- Ладно, давай о деле. Ты, надеюсь, не забыл, что мы сегодня в пять играем в клубе? Явка музыкантов обязательна! Не то могут быть проблемы похлеще фингалов. Стив, нужно сегодня это дело провернуть. Этот Аким, с которым мы вчера пили в музыкалке, очень солидный фан, можно побольше бабла срубить! Он, эта, Чалого хочет встретить с зоны - чин чинарём.

- Что-то я сегодня не в форме, пальцы не гнуться, с утра греюсь - как деревяшки.

- Ничего, по пять грамм на каждый палец и они у тебя забегают по грифу, как у Блэкмора! Не переживай - все будем в Ужуре! - И Сэм соединил два пальца в соответствующий знак, совсем забыв о Лос-Анжелесе.

- В ажуре... - Поправил его Стив, нетерпеливо закатив глаза.

Но энергичный ударник, не обратив внимания на поправку друга, запустил правую руку во внутренний карман и достал бутылку красного вина.

- Не, я не буду, - протянул Стив.

- Я тебе не бу... ну чего ты куксишься, как ребёнок? Встряхнись!

- Я есть хочу! - ответствовал Стив.

- Добро, тогда перед выступлением разопьём, у нас, музыканетов, как у хирургов, руки не должны дрожать. Поехали в клуб. Там в буфете и поедим. И вообще, бросай ты эту работу, после пахоты грузчиком в порту не только пальцы не будут гнуться, но и мозги! Это ж надо, угораздило тебя такую работу найти! Лучше дворником устройся! Ими все рок-музыканты в прошлом работали! И не только в прошлом - бери пример с меня!

И провинциальные рок-звёзды привычным курсом заспешили в родной дом культуры, находящийся от них на расстоянии одной автобусной остановки.