- Мусечка, держи ветку крепче, а то твоя дочурка может остаться без гляделок! – взвизгнула она в ясное июльское небо.

- Держу-держу, котенок! – ее мама стояла под вишней и пыталась контролировать не послушное дерево, усеянное темными рубиновыми ягодами.

Дочка же стояла на перевернутом ящике, как на пьедестале, и с энтузиазмом обдирала вишню, собранные ягоды звонко сыпались в подставленное матерью ведро. Их было сорвано уже немало, дно полностью укрыто вишневым пологом. Ее глаз радовался этому изобилию. Шея, правда, начинала неметь от того, что голову нужно было держать постоянно запрокинутой. Яркое солнце немилосердно жгло глаза, и она постоянно щурилась. Ветки поминутно капризничали и вырывались из материнских рук, норовя попасть в глаз. Было тепло, было как в детстве. Вишня источала манящий аромат.

- Мусечка, а что мы будем делать с вишнями? Мне столько не съесть!

- Варенье придется варить, куда ж ее девать в таких ломовых количествах? – мать всплеснула руками и ветка снова вырвалась, ударив дочку по плечу.

- Спасибо, что не в глаз! – не преминула последняя прокомментировать сей инцидент.

В вишневых листах отражалось солнце, которое им улыбалось на макушке лета. У солнца был оттенок безмятежности. Безмятежными были и спелые вишни.

- Мусечка, а мы будем ее чистить от косточек? – спросила она, когда ведро было полным, и они тащили урожай на летнюю кухню под навесом для дальнейшей обработки.

- Ой, да вот еще не хватало! – мать всплеснула руками, этот жест говорил о лености, сдобренной весомой толикой житейского опыта помноженного на домохозяйский пофигизм.

- Да, я тоже думаю, что варенье с косточкой гораздо вкуснее и наваристее, - дочь улыбнулась. – Кроме того, полагаю, что при нагревании косточки в варенье переходят всякие полезные для организма вещества.

- Я слышала, что как раз наоборот, яды, - скептически молвила мать, засыпая вишни сахарным песком.

Большой желтый эмалированный таз, водруженный на двухкомфорочную электро-плитку постепенно нагревался и вскоре на поверхности сахарного сиропа появились первые пузырьки. Процесс кипения начался. Ей предстояло снимать пенку и постоянно помешивать будущее варенье. Большая ложка на длинной ручке была ей в помощь. Легкий ветерок в тени навеса бал ее собеседником, мусечка рядом была ее другом, мысли о НЕМ в голове были ее ванилью. Она добавит ее в варенье просто из своей головы.

Густой сладкий запах привлекал мух и докучливых ос, благо их было немного и она пока с ними легко справлялась с помощью свернутой в рулон газеты.

- Ну, молодец, хоть варенье мне помогаешь варить, - улыбнулась мама. – А то ведь от тебя помощи ни фига не дождешься.

- По-моему, мусечка, ты слегка преувеличиваешь! – возмутилась дочурка.

- Ага, преувеличиваю, как же! Тебе бы только на велосипеде кататься да гулять, живешь в свое удовольствие. Вот я думаю, сможешь ли ты когда-нибудь о ком-нибудь заботиться, о муже, о детях…

- О тебе, конечно, а все остальное…- она сняла первую пенку и положила ее на блюдечко. – Это научная фантастика, мусик!

- Трудно тебе будет найти мужчину, который бы заботился о тебе так же, как я, - вздохнула мама и в ее прозрачных серо-зеленых глазах мелькнула грусть в обрамлении морщинок. Она поправила белую косынку на голове, спрятала выбившуюся светлую прядь волос и пошла принести еще сахару для следующей порции вишен.

Дочка в свою очередь подумала, что таких мужчин вообще в природе не существует и снова сняла пенку. Варенье кипело и пузырилось. Ложка, двигаясь по спирали, превращало содержимое таза в сансару рубиновых фантазий, в зеркало оракула, в волшебный магический шар. Поминутно в тазу она видела ЕГО восточное лицо и хитрые карие глаза. Пухлые губы улыбались, а она по-прежнему думала, что в этой улыбке больше любопытства, чем вожделения. Ложка описала еще один виток, еще один вираж. Его черные густые волосы заблестели на солнце. Он уже на нее не смотрел, он смотрел мимо. Смесь сожаления и смирения в ее душе. «Как странно, Крошка Ру, что я тебя всего лишь придумала… И в первую очередь придумала свою влюбленность в тебя. Несмотря на то, что мы давно знакомы, я тебя ни капельки не знаю!» Она набрала в ложку вишневого сиропа и задумчиво наклонила ее над блюдечком. Потекли густые крупные капли, словно сладкие слезы. Она сняла пробу – совсем даже недурно!

Макушка лета дышала полуденным зноем, она становилась липкой от свежесваренного варенья, ее хотелось напоить горячим черным чаем. Черным, как ЕГО глаза. Она улыбнулась и смешала в тазу его лицо с вишневыми слезами.

«Ну ничего, Крошка Ру, твоя хитрость плюс моя фантазийная одержимость равняется как минимум совместному чаепитию! Тем более, что и варенье подоспело».

Мама вернулась с сахарным песком и литровыми банками для вишни. Вместе они занялись разливом варенья по банкам.

- Ты у меня сегодня просто молодец! – похвалила мама. – Настоящая хозяюшка.

- Да нет, мусик, просто я очень увлеклась процессом и завороженная, сама не заметила, как сварила варенье! – засмеялась дочка.

- Небось, о Русе размечталась? – проницательно глянула мать. – Ну, так не мечтай, не про твою честь этот красавец!

- А я, мусик, не мечтаю, я просто выбираю, - хитро прищурилась дочка и в ее зеленых глазах заиграли веселые искорки. – Каждый человек имеет право свободного выбора!

- Да ну тебя! – мама в сердцах махнула рукой и пошла окучивать картошку.

А она поковыряла ложкой пышную пенку в блюдечке. Она была очень сахарной и похрустывала на зубах в остывшем виде. Она это помнила из детства. «Подождать надо, пока остынет, тогда попробую!»

Макушка лета снова была согрета и напоена запахами спелых плодов. Она всегда вкусная и всегда долгожданная. Правда быстро заканчивается… Но это не беда, ведь ее всегда можно полить вишневым вареньем!