Поговорим и о нашумевшей фреске “Последняя вечеря“ Леонардо да Винчи, о той самой позе, в которой изображён Пётр.

Я измучила своего мужа, пытаясь посадить его в позу Петра, с таким же наклоном тела и положением рук, особенно правой, держащей нож. Ничего не получилось. Ничего! Потому что при таком положении тела, разворот правой кисти и запястья Петра никак не состыковывались с его остальной рукой.

Кому же она принадлежит? По версии именитых искусствоведов – Петру.

Но этого никак не может быть, ибо слишком она вывернута и ненатуральна.

С другой стороны, гений всегда видит дальше и глубже всех. Тем более такой, как Леонардо да Винчи. Но и гений, только он, может понять другого гения!

Словом, это жёсткое несоответствие положения тела Петра с кистью его правой руки, в сочетании с кистью левой, приставленной ребром к горлу апостола, сидящего по правую руку Христа, и заставило меня искать ответ. Не только, – вся правая сторона фрески, после этого апостола, утопает во мраке!

И я стала расширять свою площадь. Прежде всего выяснила, что утверждение некоторых о том, что такое положение левой кисти вовсе не режет горло апостолу, а указывает на сидящего рядом Христа, не тянет на правду даже за волосы, ибо все художники того времени, и сам Леонардо в этой же фреске!, использовали для этого указательный палец своих героев. А вспомнив, что гений “становится плодотворным через поцелуй, и начинает творить“ (Ев. от Филиппа), я занялась поиском той, которую Леонардо неминуемо должен был полюбить.

-----------Господин Фрейд, не вы ли, по своей половой психологии, были первым, который в высшей степени посодействовал распространению мнения о гомосексуализме Леонардо?

----------Моя работа “Леонардо да Винчи и его детские воспоминания“ базирована на его сне, в котором он видел стервятника, слетающего с неба и бьющего его крылом по лицу. Но стервятник есть символ Мут, египетской богини, символизирующей женское начало, а хвост – сосок груди. Вывод напрашивается сам собой.

----------И он был бы правильным, если бы в своём сне Леонардо увидел стервятника. Но вы, г-н Фрейд, читали этот сон в переводе, в очень плохом переводе, в котором слово коршун было переведено стервятником. Поэтому...

----------Можете не продолжать. Любой перевод есть лишь эхо оригинала. Коршун – символ мужества. Так же, как и орёл, или ястреб. И я не был знаком с “Тривульцианским кодексом“ Леонардо. Признаю свою ошибку.

-----------Да, эти переводы... Ведь гения может понять только гений и, как следствие, правильно перевести. Иначе, дорого за это поплатится. Расскажу о себе. Я закончила работу над первым томом и решила его перевести на итальянский язык. Чтобы сэкономить время, обратилась к професиональной переводчице, русской по национальности. Она преподавала русский язык в университете на севере Италии. Муж её, итальянец, был профессиональным журналистом. Она согласилась, и вскоре предоставила мне первые восемьдесят страниц переведённого текста, откорректированного мужем. И у меня буквально глаза повылезали из орбит и захолонуло сердце. От ужаса! Ибо я впервые лоб в лоб, воочию, столкнулась с тупостью человеческой души во плоти. Впервые! Потому что всё, с чем я сталкивалась раньше, оказалось горошиной в сравнении с планетой Юпитер...

Нигде и никогда так откровенно-беспощадно не проявляется уровень интеллекта человека, как в его переводе какой-нибудь работы гения. И эти двое, он – журналист, она – русская, имеющие высшее литературное образование, даже не поняли, что превратили мою книгу, своим переводом, в рахитичную комедию для идиотов.

Пришлось переводить самой. И только Небо знает, чего мне это стоило. Если выразиться в двух словах, то этот труд я называю моей Голгофой.

Но, «Кто не знает иностранных языков, ничего не знает и о собственном.» Гёте...

Вернёмся к да Винчи.

Господин Р.С.Стайтс, тщательно изучив вышеуказанную работу Леонардо, пришёл к уверенному выводу, что да Винчи был полноценным мужчиной.

Далее. Вполне возможно, что он любил Джиневру де Бинчи, портрет которой, его кисти, хранится в Вашингтоне.

Но, едва Леонардо, вместе с тремя другими молодыми флорентийцами, был обвинён в содомии, он потерял всё, – и девушку, и уважение общества, и друзей. Даже отца. Несмотря на оправдательный приговор, пережитое унижение, оставило неизгладимый отпечаток на всю его жизнь. В двадцать шесть лет он замкнулся, отошёл от общества и стал тем одиноким, о котором говорил Иисус апокрифический.

Да и вообще, кто они, гомосеки, попросту говоря? Генно-больные. А разве такие могут войти в венчальную комнату??

(Библия четко называет гомосексуализм грехом, см. Бытие 19:1-13; Левит 18:22; Римлянам 1:26-27; 1 Коринфянам 6:9. И то, что человек становится гомосексуалистом из-за греха (своего или наследуемого – авт) (Римлянам 1:24-27))

Продолжим. Всё, как всегда, разъяснилось просто, едва я получила достаточное количество информации, которая, замечу, для всех учёных, но не для гениев, так и осталась понятой только поверхностно: у Леонардо, оказывается, никогда, ни на одном пробном эскизе, не было такой позы Петра. Ни на одном!!! А прочитав первую главу этой части письма, вы уже поняли, что это значит.

Да, ему продиктовали то, что он должен был написать, причём, вопреки «грамматическим» правилам художественного письма. Поэтому апостол, сидящий по правую руку Иисуса (но тут уж, – Иисуса Христа как идеи!) есть и не может быть никто иной, как Мария Магдалина.

Не только. Присмотритесь к этой фреске. И вы неминуемо придёте к выводу, что единственный предатель, убийца и оборотень, который там есть, – Пётр.

Но подчеркну – Пётр евангелиевский!

Снова вернёмся к фреске Микеланджело. Там тоже найдём Петра, рядом с Христом. Он символично отдаёт Ему власть – ключи. Но странно, что ещё один человек, имеющий двойные ключи, там тоже есть. Его, вниз головой, чёрные силы тащат в преисподнюю...

(... а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным. Матф.,10)

Как легко, будто сами собой, куски Мозаики сливаются в одно неразделимое целое, не оставляя между собой ни единой, даже микроскопической зазоринки!

Я навестила эту фреску. Я не могла закончить главу, не повидав этот шедевр Леонардо, не прочувствовав его гений.

И... и как ударилась. Как столкнулась с этой фреской душой. С чем-то мощным, насыщенным, густым. Настолько мощным и густым, что оно стало плотью...

Но не биополем...

И я всё поняла: и почему у этой фрески нет этого биополя. И почему на этой фреске отсутствуют тени от фигур. И почему имеются только тени от булочек и от указательного пальца Христа, тень от которого заострена конусом, «упирающимся» в хлебную пышку. И почему, только с правой, светлой стороны фрески, скатерть завязана узлом. И почему на столе нет хлеба (да, ибо имеющиеся там булочки не являются еврейским хлебом, ибо еврейский хлеб, – символ плоти Христа, пёкся без дрожжей...), и почему перед Христом нет знаменитого Грааля, и почему даже графин с вином, – кровью Христа, пуст... И почему тот, который должен держать в руке нож – Иуда, в реальности держит в своей руке всё что угодно, только не нож... И почему, та рука, вооружённая этим ножом, не принадлежит Петру...

И никогда бы я этого не поняла, если бы сама, воочию, не встретилась с Леонардо да Винчи, пройдя все пять километров до нашей встречи пешком, в немыслимую, удушающую жару, так, как когда-то их проходил и он...

Ответ на все эти вопросы в пяти словах. И он сливает все очередные куски Мозаики в единый, неогибаемый, неразрушимый, монолитный кусок Истины.

Вот он: только материальная, рально существующая плоть имеет тень...

Да. Эта фреска есть лишь неимоверной силы сгусток Знания. О котором гений оповестил нас даже завязанным на скатерти узлом – символом Знания.

И вот почему рука, держащая нож, не принадлежит никому.

Да, эта рука есть только символ, есть только орудие убийства, схваченное за запястье Петром... Руководимое Петром... Ведомое Петром... – Церковь, стоящая на его «камне»...