Сегодня 0°. Последний день года. Обычный выходной. Поехал на пасеку, просверлить еще дырок под крышей улья для вентиляции. Сделал летом наспех улей нетипичной конструкции, поселил рой, а теперь постоянно приходится конструкцию дорабатывать, шаг за шагом приближая к совершенству.

В вагоне напротив сидят два деда. До того, как воткну наушники, успеваю услышать фрагмент их беседы.

- А чего собаку завести не хочешь?

- Ай, собаку не хочу. Не хочу, чтоб оставался он. Уже ж дело к концу идет.

В вагон заходит кассир «обилечивать». Женщина в темно-синей железнодорожной форме полна позитива, пытается излучать новогоднее праздничное настроение, причем, кажется, вполне искренне. Многословно желает чего-то хорошего старикам. Но у тех даже не меняется выражение лиц. Они, скорее всего, вообще не слышат ее слов. И не от глухоты, а оттого, что не ждут этих слов, не воспринимают их. Они живут на другой частоте, в их реальности нет новогодних пожеланий, ожиданий добра и счастья, надежд на лучшее. Праздничный настрой кассирши не находит отклика не только у выжатых жизнью в полный ноль стариков, но и ни у кого из остальных пассажиров. Доброжелательные, но, как оказалось, не уместные слова женщины поднимаются еле различимым паром в холодном воздухе и повисают конденсатом на холодных окнах. Ее праздничного настроения не разделил никто. В этой стране все - в ноль, независимо от возраста, выжаты умственно, эмоционально и физически. Здесь нет завтра, всегда только сегодня. И нирвана безразличия.

В ушах Dimmu Borgir, помогает скоротать час дороги, сегодня я предпочел оцифрованных музицирующих норвежцев, живые соотечественники рядом не интересны и унылы. А часто бывают и вовсе отвратительны: громко говорят неприятными голосами, на своем уродливом наречии - смеси «гарадскога» и «деравенскага» «языков». Как правило, у них некрасивые лица, а то и откровенно дегенеративные. Живая иллюстрация вырождения. От их присутствия (хвала научно-техническому прогрессу) спасает формат мр3. На обратном пути это будет Immortal. Созвучно северно – снежно - ледяной лирике норвежцев хочется, чтобы за окном зимние пейзажи не были так часто испорчены наличием населенных пунктов, построек, дорог и электролиний. Только природа. Но, увы, соотечественники успели нагадить своим присутствием повсеместно. Впрочем, моя повседневная мизантропия также незатейлива, как и бесхитростное существование соотечественников. Жизнь в стиле «около ноля».

Следующая остановка моя. Выхожу в тамбур. Следом несколько мужиков. Слышу их разговор.

- Так Петра помнишь, все приезжал, «Москвич» свой тут ставил?

- Ну.

- Помер, похоронили вот уже. Замерз. Через поле шел, триста метров до своей хаты не дошел. Прямо перед ней лежал. Замерз. Похоронили уже.

- Вот те на…

Почему не дошел, непонятно. Сердце? Водка? Какая уже теперь разница, все равно, не знаю кто это. Печально, конечно, но, честно говоря, безразлично.

Ехал в первом вагоне, поэтому успеваю перейти рельсы перед тепловозом, прежде чем поезд тронется. Большинство соотечественников остаются с той стороны на перроне, ждать пока он уедет. Даже в этом подсознательно хочется от них дистанцироваться. Только один опередил меня. Должно быть, социопат покруче меня. Ну, пусть себе чешет, наверное, подошвы с шипами.

Очень скользко. Несколько километров по улице пустого дачного поселка. Больше в эту сторону никто не пошел. Стая полудиких собак, обосновавшаяся на чьей то даче, по-видимому, изредка подкармливаемая. Шавки при моем приближении трусливо прячутся под калитки, обходят стороной, прижимаясь к заборам. Только вожак, поддерживая свой статус альфа-самца, плетется по колее следом. Сопровождает так сотню метров, усердно пугая мои каблуки низким глухим рычанием.

Если поскользнуться, упасть и разбить голову, потерять сознание или повредить позвоночник, у стаи, наверное, будет новогодний праздник. Такое событие затмит трагическую смерть того, незнакомого мне Петра. Его то собаки не нашли замерзшего на поле. Но потом скоро и это забудут, как забывается все.

Дошел, не поскользнулся. Свежий воздух и тишина. Так тихо, что слышны удары собственного сердца. Это настолько непривычно, что даже немного пугает.

Вернувшись в город, по дороге со станции захожу в продовольственный магазин. Там застаю развязку происшествия. Продавщица поймала алкоголика на краже бутылки водки. (Ну да, праздник же). Ругает его, но упреки несколько странные - "такой сякой, зачем же гадить, где живешь?!". Слушая, убеждаюсь, что по ее логике, пойти украсть водку ему следовало в магазине в другом районе или хотя бы на соседней улице, а не здесь, рядом со своим домом, тогда это приемлимо. Алкаш отупело что то мямлит в оправдание, просится отпустить и обещает деньги принести, но видно, что это так, для порядка, лишь бы что то говорить, а на самом деле ему безразлично все происходящее. В дверях появляются сотрудники департамента охраны в шлемах, в бронежилетах и с автоматами Калашникова. Их вызвали тревожной кнопкой. «Грабитель» задержан. На лицах за пластиковыми щитками выражение скуки и уныния. Впрочем, и я удостоен косым подозрительным взглядом. На всякий случай. Чтобы удостовериться в безразличном отношении.

Выхожу на тротуар. Очень скользко. Сегодня 0°, не холодно и не жарко, а вода переходит из жидкого состояния в твердое и обратно. Ноль неопределенности.