17 лет я не был в своем родном селе. Хожу по знакомым местам моего детства и юношества, убеждаюсь – изменений мало. Вот наша усадьба и хата в которой я родился. Хата еще стоит, но рядом построен небольшой кирпичный домик нового хозяина. Иду в направлении центра села. Вот Ваничкин дом с кирпичной площадкой, на которой мы играли а девочки и мальчики танцевали Мы – это я, игравший на мандалине, Ванечка, игравший на гитаре и Петька, игравший на балалайке. Получалось хорошо. Играли Краковяк, Польку, Нареченьку, Барыню, Страдание и Вальс. Наш возраст в основном -13,14,15, 16 лет, но танцевали и пели и старшие и дети. Это было до начала войны (ВОВ).

Узнал - никто теперь здесь не играет и не танцует. Иду дальше. Вот дом, в котором родился мой отец. Дом просторный, принадлежал старшему брату моего отца – Игнату. Он давно умер, в доме живут две семьи моих двоюродных братьев – Федора и Петьки. Федор погиб на фронте. Петр Игнатьевич работает бригадиром тракторной бригады.

Мой план – посетить школу, в которой я учился, площадь в центре села , где расположены церковь, здание сельского совета и магазины, посетить кладбище, где похоронены мои предки и братскую могилу, в которую свезли 12 красноармейцев, погибших в 1941еоду в боях возле нашего села. Тогда хоронили их мы - подростки, девушки и два старика с надеждой перезахоронения их в братскую могилу после освобождения нас от немецкой оккупации.

Хоронили защитников Родины в братскую могилу со всеми возможными почестями; после выступления руководителей села и представителя военкомата истребительный взвод, в который и я входил, выполнил салют тремя залпами.

Я в центре села. Иду вдоль ограждения церковной территории. В письмах мне сообщали, что церковь отремонтирована и уже служит. Люди не только нашего села, но и ближних деревень также приходят молиться в нашу церковь. И действительно - каменное ограждение, в котором были устроены полицаями села бойницы с пулеметами восстановлены, окна в колокольне, заложенные кирпичом с устройством бойниц с пулеметами, также восстановлены, все покрашено и смотрится, как новое. Но вспомнил я бой партизан, штурмовавших полицаев в церкви. Много погибло партизан, но преодолеть укрепления не смогли партизаны.

Иду дальше. Вот здание сельского совета; изменений нет. Рядом магазин к нему пристроен киоск с навесом, под которым стоят четыре стола со стульями. В киоске продают разные напитки и пиво. Раньше киоска и навеса не было.

Я решил заказать кружку пива, посидеть за столом с надеждой кого- -нибудь увидеть знакомых, что мало вероятно. За одним столом сидят три молодых человека и шумно разговаривают, смеются. За вторым столом молча пьют пиво два человека средних лет. Я сел за свободный стоп, официантка принесла мне кружку пива и горячий зеленый горошек. Спокойно пью, закусываю, но, чувствую, что кто-то на меня смотрит. Я повернул голову, смотрю - один из двух молчаливых мужчин упорно смотрит на меня, мы встретились взглядами. Он поднялся , хромая идет ко мне. Сел против меня и говорит:- «Ты - «молокосос»- в сорок третьем году прострелил мне ногу, я и сейчас хромаю. Наконец я встретил своего врага. Что не узнаешь? Я долго молча изучал его лицо, узнал. Это тот полицай, которого я должен был расстрелять при его побеге; так мне было приказано.

Да, я Вас узнал и в какой-то степени доволен, что Вы еще живы. Объясняю. Вы знаете, что после освобождения территорий от немцев, ребят от 17 лет и старше призывали в Красную Армию, а с подростков 15,16 лет создавали на местах истребительные взводы, батальоны. В нашем селе был создан взвод -31 человек, три отделения по 10 человек и командир взвода – бывший фронтовик лейтенант Петр Иванович Суглобов, освобожденный от службы после тяжелого ранения.

Вы его должны знать. Оружие у нас было трофейное - наши автоматы ППШ, немецкие и наши винтовки. Патронов было много у каждого и не только у членов истребительного взвода, но и у других ребят.

Петр Иванович учил нас тонкостям стрельбы, оказанию первой помощи при ранении и прививал военную дисциплину. Мы его называли - товарищ лейтенант. Я стрелял лучше всех и меня дразнили «снайпер».

Представителей милиции в селе еще не было. Наши задачи - задерживать подозрительных людей, ходить в облавы, стоять на посту у входа в сельский совет, ночью патрулировать улицы, обнаруживать самогонщиков.

Вас арестовали Коля и Андрей (фамилии их я уже забыл), патрулировавшие вашу улицу, жившие на вашей улице и хорошо знавшие вас в лицо. Вы ночью по улице шли в белом ночном белье и прикинулись помешенным в уме, при задержании пытались бежать, но после двух выстрелов, сдались. Это со слов Коли и Андрея.

В здании сельского совета для нашего взвода были выделены две комнаты и кладовка. Вас привели в здание сельского совета, связали руки и закрыли в кладовке.

Утром, когда пришел председатель сельского совета и лейтенант Суглобов - наш командир истребительного взвода, которым мы всегда утром докладывали о дежурстве ночью. Председатель Вам задал несколько вопросов - кто из полицаев еще прячется и где, на которые вы ответили - «не знаю», а нам сказал, чтобы сообщить

Стал вопрос, что с вами делать? Большинство предлагали, даже кричали – затащить Вас на колокольню, откуда Вы из пулемета убивали партизан и сбросить. Но председатель сказал, что его будет судить военный трибунал и приговорят его к расстрелу. Это будет по законам советской власти. Его надо отвести в районный центр; там есть милиция и органы КГБ. Я подготовлю документы, и повезет его наш «снайпер», указал на меня; я у председателя пользовался большим авторитетом. Помощником у тебя будет Сережа: ему 16 лет, здоровый, физически сильный парень. Сообщите домой полицаю ,пусть принесут ему штаны и рубаху. Потом председатель позвал меня в свой кабинет и тихо сказал, чтобы я Вас расстрелял при попытке побега. Возможность побега он сам будет искать, и вы дайте ему эту возможность, не рискуя своей жизнью.

А дальше Вы сами знаете, как было, как я Вас ранил.

Мы Вас со связанными руками везли на телеге. Не доезжая до моста через небольшую речку в долине, заросшей кустарниками и деревьями, Вы попросили остановиться, развязать Вам руки, чтобы оправиться.

Остановили, Сережа положил свою винтовку на телегу, отвели метров на 15 от дороги, Сережа развязывает Вам руки, а я заряженную винтовку держу на взводе на случай нападения на Сергея. Вы понимали, что это бесполезно, т.к. Сергей сильнее Вас и Вы, пригнувшись, вправо, влево очень быстро побежали в направлении кустов. Я не хотел Вас убивать и стрелял по ногам. После второго выстрела Вы упали. Рана была тяжелая, выше колена, шло много крови. Сергей кричит:- «стреляй в голову, добей его!» Я сказал, что мы отвезем его раненного, сдадим в органы КГБ и пусть его судит военный трибунал, как сказал нам председатель. Вы должны это помнить. Вы сорвали с себя рубаху, сняли со штанов свой ремень, затянули выше раны ремень, вместо жгута для остановки обильного кровотечения, Сергей помог Вам перевязать рану, дотащить Вас до телеги. Снова связали, на всякий случай Вам руки и быстро, погоняя, лошадь поехали в районный центр. Нашли милицию, те прочитали направление нашего председателя, позвали представителя КГБ (они в одном помещении работали), мы Вас им сдали с распиской на копии документов и уехали. Председатель наедине со мной поругал меня за невыполнения его просьбы расстрелять Вас при побеге, добавил:- «раз так получилось, то я тебе об убийстве не говорил, договорились.»

Так что я не враг Ваш, а спаситель. Я знаю, что председатель давно умер. Он до начала войны был тоже председателем нашего села, в то время ему уже было 60 лет.

В гражданскую войну он был контужен и ранен в левую руку. В начале этой войны он ушел с районными ответственными работниками в Брянские леса организовывать партизанские отряды под руководством всем известного Ковпака.

Я Вам это говорю, чтобы Вы, в конце концов, понимали кто враги, а кто патриоты своей родины.

Бывший полицай спокойно слушал, потом говорит:-хватит болтать, меня воспитывать! Я это слушал 10 лет в лагерях. В церкви мы защищали не немецких оккупантов, а каждый свою жизнь. Нас было 48 человек, и только один погиб. Партизан мы много убили, много ранили. Мы все понимали, что если мы сдадимся, нас всех публично повесят или расстреляют. Таких партизаны в плен не брали. Большинство из нас в полиции оказались не по своей воле. Я продолжил, что по своей воле все вы стали предателями родины. А Сережа, который перевязал вашу раненную ногу и тащил Вас до телеги, погиб в бою под Берлином. И не только он. Когда нам исполнилось по 17 лет, в 1944году нас призвали в Красную армию, и через три месяца отправили на фронт. Сережка был в одном взводе со мной. В первом бою из 110 человек в строю осталось 46 человек, остальные --много раненных и убитых. Сережка погиб в первом бою. Когда мы были в учебном батальоне, нас готовили бронебойщиками, многие из нас просились быстрей отправить на фронт, писали рапорта. Комиссар нам объяснял, что командование знает кого, куда и когда направить и потом вы не на экскурсию проситесь, многие из вас погибнут в боях. Ответ один - погибнем как герои за Родину. Сережка погиб как герой за Родину.

Теперь вот и думайте, кто враг а кто патриот своей Родины. Бывший полицай долго молчал, потом ответил, что, будучи полицаями многие из нас понимали свое предательство и что придется за это жестоко заплатить. Я считаю, что я уже заплатил - 10 лет работая в лагерях в Сибири; многие не выдержали, умерли. Теперь я работаю в колхозе конюхом и молодежь даже не знает, что я был полицаем.

Ладно, давай мы выпьем что-нибудь покрепче, раз произошла такая неожиданная встреча. Я ответил отрицательно, водку не пью, а по кружке пива еще можно. И мне еще надо сходить на кладбище к братской могиле, в создании которой я участвовал.

Выпили еще по кружке пива и «враги» разошлись.

2014г. июнь. Ф. Ахрамеев