Эта нежность и эти свободные руки, кому подать их погрузившись в ветер? Столько винограда для риса для лиса, и призыва жадного посреди открытой этой двери- для никого.
Мы испекли белейшего хлеба для ртов уже мертвых чтобы попробовать только луны зубок, холодный чай из рубежного в утро ветра. Взяв инструменты, стали играть для слепого гнева единотерянных сумерек и сомбреро. Мы уселись с подобающими подарками за бесполезно накрытый стол, и пили подогретый сидр в стыдящуюся себя полночь. Но- кому это нужно, кому?