Зимний парижский закат, огромное панно неба в мутных мазках нежных
разноцветных красок над дворцом Палаты, над Сеной, над бальной площадью
Согласия. Вот эти краски блекнут, и уже тяжко чернеет дворец Палаты,
сказочно встают за ним на алеющей мути заката силуэты дальних зданий и
повсюду рассыпаются тонко и остро зеленеющие язычки газа в фисташковой
туманности города, на сотни ладов непрерывно звучащего автомобиля, в разные
стороны бегущими со своими огоньками в темнеющих сумерках. Вот и совсем
стемнело, и уже блещет серебристо-зеркальное сияние канделябров Площади,
траурно льется в черной вышине грозовая игра невидимой башни Эйфеля, и
пылает в темноте над Бульварами грубое богатство реклам, огненный Вавилон
небесных вывесок, то стеклянно струящихся, то кроваво вспыхивающих в этой
черноте. И все множатся и множатся бегущие огни автомобилей, их разноголосо
звучащего потока, – стройно правит чья-то незримая рука его оркестром. Но
вот будто дрогнула эта рука, – близ Мадлэн какой-то затор, свистки, гудки,
стесняется, сдвигаясь, лавина машин, замедляющая бег целой части Парижа:
кто-то, тот, кто еще успел затормозить в этой лавине свою быструю каретку,
ярко и мягко освещенную внутри, лежит грудью на руле. Он в шелковом белом
кашне, в матовом вечернем цилиндре. Молодое, пошло античное лицо его с
закрытыми глазами уже похоже на маску.
__________________
Иван Бунин.
__________
* маленькое происшествие