Прихватив бутылку пива я гулял по парапету,
Мне была по барабану интернетная жара,
Я потеть не собирался, я проездом был по лету,
И портвейном похмелялся прямо с самого утра.
Два застенчивых протеза нарезают по дорожке,
А дорожку резать пОнтом, очень голым, не легко,
Но весёлые чертята на гарнир сварили рожки,
Вот не зря я пил неделю, и совсем не молоко.
Где-то Вовычъ потерялся, где-то Лебедь залетался,
Тигра бегала по кругу, Холодок совсем остыл,
Приходите на поминки, кто не очень-то зазнался,
Только в слух не говорите: ах, каким он парнем был.
Я пока не собираюсь, это так, промежду прочим,
И рублём не озабочен и судьбой не обделён,
И готов по пионерски, и как лезвие заточен,
Это всё портвейн проклятый.
Вот какой приснился сон.

Я не прожил и трети из прожитых лет,
Пережитков скопилось навалом.
Мне бы домик построить, пока дома «net»,
Чтобы розы по зелени алым.
Сколько слов ни крути, а наверно помру
Неожиданно, так уж бывало.
Перекрасят забор возле дома на «ru»,
Где я мелом писал: за*…
Прочитают, забудут, и плюнут тайком,
Всех уже эта тема достала,
И построятся в очередь в доме, что «com».
Подождите, всё дело за малым.
Мне дано пережить каждый прожитый год,
Ну не зря же цыганка гадала,
Не собрал я все камни, что в мой огород
Между делом судьба накидала.

Ночер. Было полночно. Стояла полночь? Наступила? Какая разница.
Июль. Тут уже не покрутить, теплота, безветренность и безоблачность.
На обочине трассы, (трассы местами везде похожи, с одной стороны низина, с другой косогор), ну, типа пять км до ближней деревни, (а если пятьдесят, что изменится?), сидел мужик, снисходительно глядя на шуршащие покрышками иномарки, фары, задранные в небо, (на дальнем, ночью всё можно)...
Возле ноги уютно примостился кот, цветом несчастья. Был у кота изъян, белое пузо, но кто ж это заметит на скорости, газ дави, ГАИ не видно, скорее из пункта А в пункт поспать…
Отхлёбывая «Туборг» из зелёной банки, мужик грустил. Нежничал виртуально. Вспоминал. Думал. Что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится, хотя, на счёт - успокоится - сомневался. Не крепко сомневался, а так, в соответствии с крепостью пива.
Вперемежку дыхание ночного леса и выхлоп натужных фур, одна из географических точек на многоточии карт, карт ТАРО.
Коту надоело. Выплюнув окурок "Примы" без фильта, (а что ещё курят коты в таком странном месте?), он посмотрел на попутчика и мотнул головой: полетели?

Каждый – автор, каждый вкладывает то, что его «держит» в данный момент.
Вопрос в том, с кем мы делимся, что ждём в ответ.
Можно до умопомрачения накручивать образы, выверять ритм, подбирать звук, прятать смыслы за смыслами, но это останется холодным упражнением. Можно для эпатажа пестреть ненормативной лексикой, заявляя, что вот это – исконное, эмоциональное, иначе никак!.. А вот сказать простыми банальными словами и вызвать резонанс, думаю что это высший пилотаж…
Помните:
Между нами не осталось ничего,
Мы два самых близких тела во вселенной…(С)
Да, на вкус и цвет, Кесарю – понятно что. Но думаю что излишнее усложнение, как и упрощение, не приживутся. Колокольни разные, но для души...
Почти в тему знакомый напомнил бородатый анекдот: встречаются два кинооператора.
- Вчера с женой в театр ходили…
- И как?
- Хлам, два часа общим планом.

grafomanka
====================

Эпистолы

Знаешь, если коротко и о главном:
Кончились сигареты и март исходит -
В луже вчера кораблик бумажный плавал,
Нынче его матросы ушли в пехоту.

Ангел-хранитель висит за спиной котомкой:
И не тяжёл, и вряд ли куда отпустит.
Впрочем, всё это неважно, привычка к ломке -
Демисезонной необъяснимой грусти.

Впрочем, свистят паровозы, идя на запад.
И в перспективе - лето, и все довольны.
Кончились сигареты, Хранитель зАпил.
Кстати, о главном: жаль, что не любишь. Больно.

Задело - зацепило...

Захотелось процитировать, в настроение. Галина Лещинская, из воспоминаний о Магнитогорском лит. клубе, 60-е годы.
* * *
Если вы, читатель, пишете стихи, причем плохие стихи, и хотите узнать мнение поэта-профессионала, то вы должны задать себе вопрос: кто вы? мазохист? любитель периодически помечтать о суициде? человек, которому вечно не хватает новых неприятностей? или вы нормальный человек и хотите быть человеком счастливым?
В первом случае обращайтесь, конечно, к *. Только попросите его вас не жалеть, быть совершенно откровенным. Он скажет вам, что стихи ваши – дерьмо, что они скучны, что вы не любите русского языка и так далее, и что никто, кроме него, вам этого не скажет. И это точно так и есть.
Если же вы – нормальный человек, то, конечно, вам нужен **. Вы расстанетесь с ним счастливым и довольным. ** скажет, что давать оценку вашим стихам еще рано. Надо в них еще вчитываться и вчитываться. В худшем случае, он вам скажет, что ему показалось, что в тексте имеются стилистические несоответствия. Вам это даже понравится. Оказывается, у вас есть какой-то стиль, раз есть несоответствия. И есть о чем говорить и во что вчитываться.
* * *
Высоко на стене в комнате Олега Щурова иголкой пришпилен комар. Ниже надпись: «Он пытался меня укусить».

Врачи лечат любой каприз за ваши деньги, только иногда ошибаются, пациент умирает от вскрытия. (сплошные пошлые цитаты). Спиртное перестаёт обезболивать. Может, это душа болит? Так она субстанция нематериальная, это лирики придумали про боль души. Значит симулянт. Тогда легче. Тогда, а, давно не пил портвейна. С тем, дореформенным запахом. С разговорами про футбол, пришельцев, соседей, в общем, ни о чём. В прочем эта запись тоже ни о чём. Тогда легче.
А чё вылез? А так, больно, блин… Могу похныкать?
Это не настоящая боль, так, ерунда. Настоящая – когда будет всё равно, как на тебя смотрят.

Потерял сопереживание. Читаю стихи. Пишу стихи. Галочки: вкусный звук, красивый образ, интересный смысл, и… Не цепляет. Ровный ритм, рваный ритм, рифмы… Набор банальностей. Хотя, вся жизнь – этот самый набор. Может, не стоит выделываться? Всё одно хит всея рунета: «хорошо быть девочкой в розовом пальто»… Наверно ни одна клиника не примет, что делать?

Знаете, мы смешные.
Иногда возникают сомнения:
Не навязываю ли я своё мнение?
Говорю будущим гениям – «отстой»!
И что изменится, если я этого не скажу? Ну вот такой.
Лезу куда не надо. А кто судья?
Эпатаж – в норме, это же Я!
Себя каждый мыслит с большой буквы.
А хоть раз задумались, какая разница?
Пока набирал, отрубили свет.
Громко сказал: Ё* твою мать!
Насколько-же мы смешные. Зависим от мелочей.
Интересно, у Лермонтова авторучка ломалась?
Дали свет.
Знаю, не было авторучки.
А Есенин в постели очередной сучки
Думал о Шагане?
Сомнения. Не со-мнения. Сон мне: где я?
Мы смешные.
Под солнцем и при луне.
Переходите на зелёный.
Даже если...
Красиво.

Сожгу мосты. Сердце на куски. Душа на осколки. Намотаю нервы, на что бы? А, на осколок. Небо падает, как бы не пришибло. Тоска. И как всегда – зелёная. В омут её, в тёмный!
Чёрт! Чёт. А смотри-ка, в рифму! Любовь – морковь не прокатит, успели до меня. Зазноба – до гроба? Хорошо. Но штамп, гроб. Как скелет в шкафу. Развели скелетов… Люблю – по рублю? ПОшло как-то. Но процесс пошёл.
Я свою знакомую Дарию
Чем ни попадя, да одариваю…
Нет, мелко. Надо глобально, чтоб душу на уши.
Любой умеет любить.
Любой сумеет соврать.
Как после этого жить,
Мы после будем решать.
Иисус, который воскрес –
Совсем не тот, что распят.
Кто светел, вовсе не свят.
Но есть отличие: крест.
Ага. И тут же – насест. И дальше – кто кого съест. И строчку про политес. А может, про поэтесс? Вот попёрло!!!
***
Но каждый носит свой крест.

Откуда что берётся? Как появляются образы и находятся рифмы? Почему восемнадцатилетняя девчушка, в сотне никаких стихов, пишет одно – почти гениальное, да ещё от лица мужчины? (Без намёков, вы не читали).
Единое информационное поле? Тогда почему одним «да», а другим фигушки? Кто стоит на раздаче, крутит краники?
Только не надо про «работать». То есть надо, но… Другой, сколько бы штанов ни протёр, а дальше заводской /институтской/ ещё какой/ многотиражки, ни шагу. Как сказала бы Тигрра: моё задумалось. А может, вы знаете?