Это не рецензия на фильм, а лишь попытка разъяснить себе и читателю (зрителю) некоторые его моменты, в частности, почему дуло пистолета направляется именно в ту сторону, в которую направляется. Скажу, что этот фильм мало кто видел, потому что вышел он в то время, когда в России рухнула вся прокатная система, кинотеатры позакрывались, а рекламы не было. Это первый фильм Никиты Тягунова, к сожалению, и последний. Он ушел из жизни спустя несколько месяцев, после выхода «Ноги» в свет. Главную роль исполнил актер Иван Охлобыстин, который после съемок стал священником. Его брата играет Петр Мамонов. Скажу вам, что надо видеть какой дуэт получился у этих замечательных актеров.

Фильмы, снятые в девяностые годы, повергают меня в густую, непроходимую атмосферу тоски по прошлому и в мысли о человеческом одиночестве. Уж не знаю, что там в них такое смешивали, но грустно даже тогда, когда на экране весело. И окутано все сизым дымком, и пространство нереально, будто выдернуто из воспоминаний. Среди густого тумана летают обломки какой-то советской утвари, и эхо настойчиво повторяет «на счастье, на счастье, на счастье…».

Фильм Никиты Тягунова «Нога» из тех, которые берут за какой-то тайный, чувствительный орган, и не отпускают уже никогда. Война в Афганистане отняла у героя картины ногу, но оставила ему фантомные боли, которые и есть ни что иное, как сконцентрированная, близко подошедшая к границе физического, память.

Мартын возвращается на место своей службы в Таджикистане. Где-то в горах стоял уютный домик, в котором жили красивые брат и сестра – там когда-то завязался роман между ожидающим отправки в Афганистан солдатом и чернобровой таджичкой. Но теперь лишь обгоревшие бревна и пепел остались от той семьи. Паренек-калека садится у ручейка, где с тех далеких времен осталась пропускающая воду консервная банка – своеобразная плотина, сконструированная самим Мартыном. И тут же, напротив, он видит бывшего себя – здорового, полноценного человека из прошлого, который, хрустя желтыми яблоками, тихо ухмыляется и медленно снимает ботинки, носки, шевеля пальцами обеих здоровых ног. И тогда Мартын достает пистолет и стреляет в себя нынешнего. Этой сценой заканчивается фильм Никиты Тягунова.

Очевидно, что сама несуществующая нога – объект в памяти персонажа картины. Но значение этого объекта отличается на различных уровнях памяти. С одной стороны, нога является частью, которая когда-то была продолжением тела Мартына, а теперь перестала существовать. Воспоминания самой плоти своими фантомными болевыми позывами возвращают человека к мыслям о том, что он имел целое тело. Именно физическая оболочка героя – тот первый носитель памяти. Плотская неполнота вызывает боль, настоящую или фантомную, не суть важно.

«Сознательная» память Мартына фокусируется на том же объекте, что и память тела. Только, в отличие от плотской, вызывающей чувство неполноты, она вызывает в герое ощущение другого толка – неполноценность. И оно связано уже с определением и самоопределением в мире, в социуме, а так же со сферой психики человека. Именно в осознании собственной неполноценности, в невозможности ее скрыть от себя и от общества, кроются корни психологических травм. Именно ощущение неполноценности, в конечном счете, и ломает жизнь человека.

Афганская война, кажется, «подарила» нашему обществу наибольшее число видимых, не скрывающихся калек, «афганцев». Не знаю, как у вас, но у меня с этим словом сразу же возникает ассоциация с инвалидами, людьми, физически неполноценными, не нашедшими себя в мирной жизни, а если совсем начистоту – парнями с пустыми рукавами, поющими в электричках, или обкорнанными по пояс, просящими милостыню в метро. И так же, «афганцы» – это люди, обитающие узком кругу сослуживцев, в своем личном кругу памяти и прошлого.

Война, унесшая жизни тысячи советских солдат, сражавшихся за нечто эфемерное, бессмысленное, до сих пор не объясненное. Война, создавшая целое поколение людей, не мыслящих себя вне Афгана, не находящих себя в гражданской жизни. Именно она исчезла в фильме Тягунова, оставив после себя черную дыру, воронку пустоты, болящей памяти. А через два года канула страна, и уже огромное количество людей зашлось в фантомных болях, потеряв целый пласт культуры, привычный уклад жизни, и родственников, наконец, внезапно ставших гражданами других стран. Будто «афганцы», вернувшись, принесли с собой вирус отделения, разрыва, расчленения.

В конце фильма, герой, тщетно пытавшийся уничтожить свою несуществующую ногу, убить свои воспоминания, избавиться от своего прошлого, решает покончить и со своим телом, и со своим сознанием – носителями памяти. Значит ли это, что Мартын осознает невозможность вытравить из себя кошмары прошлого и настоящего? И является ли самоубийство единственным способом избавления от памяти? Мартын просит своего погибшего друга «Рыжего» убить отрезанную ногу. Но умирает девушка, в которую когда-то был влюблен герой. Вместе с ней и воспоминания юноши о былой любви перестают быть четкими и осязаемыми, отходят на второй план. Смерть девушки символизирует уничтожение той жизни, которой Мартын жил до войны. Счастливые воспоминания не могут побороть ужасы и потери, они отходят далеко, давая ноге, а вернее, ее отсутствию, все больше увеличиваться в размерах, заполняя всю жизнь Мартына. Так, что не находится места и для будущего.

Кроме ноги как объекта в памяти, чье отсутствие придаёт герою неполноту и неполноценность, существует еще один важный момент: оторванная часть тела существует для героя «здесь и сейчас». Нога становится живой и отдельной. Самостоятельная, находящаяся в некоем параллельном мире, она приобретает черты идеального, абсолютного врага. То есть герой пытается уничтожить не только воспоминания о потерянной конечности, но и саму ее, безусловно, существующую для него. Странным образом ни советская власть, пославшая Мартына на войну, ни бесстыже смеющиеся или качающие головой при виде калеки люди, ни таджик, приехавший отмстить за сестру – никто и ничто из вышеперечисленного не является причиной страхов и страданий героя. Все зло содержится в эфемерном плотском существе. Что бы ни происходило с Мартыном после, что бы ни было до и во время войны – весь кошмар воплощен в отчужденной, отдельно живущей ноге. И в этом заключается чудовищная суть – отвоевавший на реальной войне солдат вынужден в прямом смысле сражаться с собственной изувеченной плотью без возможности отвлечься на окружающий мир, взглянуть по сторонам хотя бы для того, чтобы понять, кто виноват в его поломанной судьбе, и обвинить.

Герой Охлобыстина хотел уничтожить ногу-фантом, чтобы обрести жизнь. Возможно, творцы девяностых тоже мечтали освободиться от чего-то, но тщетно. Может, поэтому многим художникам также легче было покончить с собой? А фантомные боли, случается, передаются из поколения в поколение. Отрезаны друг от друга люди, но связь времен и родственные связи не дают ампутировать все чувства до конца. Поют в электричках военные песни калеки – и снова фантомные боли, не позволяющие нам забывать. Может, это и к лучшему, чтобы не повторять ошибок.

Мартын убивает себя, но память не умирает вместе с ним. Она останется до тех пор, пока не покинут этот мир все участники войны и все те, кто помнит этих людей – «афганцев», так и не узнавших, за что воевали, но не вышедших из войны, из памяти о ней.

Память сильнее человека.