«И действительно человек выдумал бога. И не то странно, не то было бы дивно, что бог в самом деле существует, но то дивно, что такая мысль - мысль о необходимости бога - могла залезть в голову такому дикому и злому животному, каков человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она делает честь человеку» (Ф.Достоевский, «Братья Карамазовы»)

Но - не был бы человек человеком, если б на том остановился.
Тут же, рядом с боготворчеством – богоборство.

Первое появление героя, безымянного и подчёркнуто безликого – затенённое шляпой бледное узкое лицо, неопределённого покроя одежда. Одна резко выделенная деталь:

«особенной походкой, которая отличает носящих у сердца кинжал или нож»

Не как обычно, в ножнах у пояса, или, скажем, за сапогом. У сердца…
Наёмный убийца? Маньяк? Мститель?

Загадочная обстановка, таинственный Город, именно так, с заглавной буквы – чем-то отличающийся от всех других городов? Безлюдье, жара, тишина – полдень, люди спят.

Противоречивое поведение человека – идёт быстро и широко шагая, хотя тут же обозначено, что не знает куда идёт, и вымотан двухдневным голоданием.

В третьем абзаце – раскрытие этого противоречия, первое прикосновение к внутреннему миру героя, его радостная, хотя и близкая к сумасшествию гордость (не совсем, кстати, смотрится, на мой взгляд, противопоставление «хотя», не лишнее ли оно тут?).

Отверг глупость, в которую прежде верил…
Остался твёрд, когда все были объяты ужасом во время солнечного затмения, посылал оскорбления умирающему светилу…
Светило, впрочем, воскресло, так что предмет гордости – лишь избавление от прежней веры?
И что дальше?

Долгие блуждания (впрочем, время обозначено точно, полтора часа), и смена пейзажа, обрыв, видимое вдали море, паруса прибывающего корабля, путник спешит ему – то ли ему навстречу, то ли просто к морю? Вниз, по склону. Добавляется один штрих к портрету – шляпа слетела, мешают взгляду пепельно-серые волосы, видимо, он уже немолод.

И вот тут – встреча с солнцем, снова один на один, лицом к лицу, как и накануне. Но теперь светило словно мстит за вчерашние оскорбления? А может, просто, играет, как ребёнок? Или и вовсе равнодушно к жалкому живому существу – одному из миллиардов, кому даёт жизнь, кого способно убить?

«Звезда смеялась»
А человек в тупике, нет пути вперёд, нет и возврата.
Последний миг борьбы – «а ты знаешь, что ты не Бог?»
Да конечно, не Бог, – лишь одна из мириад сотворённых Им звёзд, пылинка перед могуществом истинного Бога.
А тебе не под силу и тупой мёртвый камень, не пробить и ветхую стену.

«…что же ни одна живая душа со мной не следует?!»
«…да кто я вообще?»

Так и осталось загадкой…
Двенадцать лет погони, минутный триумф, сатанинская гордость.
Тупик.
Смерть.
Из потайного кармана, от сердца, падает в пыль кинжал, рубин на рукояти, словно капля крови.
Смешное оружие, жалкое, как человеческое тело, бессильное, как бессилен перед Богом человеческий разум.
И несгибаемое, как непреклонен человеческий дух.

«Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом» (Книга Иова, 13-3)