В «Девятый вал» мы вернулись только к половине первого. Была бы моя воля, я бы вообще туда не возвращалась, бродила бы всю ночь по улицам Сочи. (Кстати, несмотря на насыщенный день, усталости я не чувствовала и сна не было ни в одном глазу.) Но где-то в двенадцать позвонила Юлька и ангельским голосочком пропела в трубку, что ей без меня скучно. Пришлось направить свои стопы к ресторану.

В зале было по-прежнему многолюдно, но смех немного поутих. Пришло время, когда эйфория, вызванная исходом игры, спала, и теперь народ разбился на кружки по интересам и неторопливо и обстоятельно беседовал. Взрывы хохота сменились усталыми, но довольными улыбками, глаза больше не горели лихорадочно, а лишь тлели угольками, выдавая спокойно-доброжелательный настрой присутствующих. Атмосфера, царящая сейчас в «Девятом вале», походила на джентльменские клубы старого доброго Лондона, навевала мысли о туманах, пятичасовом чае и дворецких. Мне это нравилось.

Юлька обнаружилась за одним из столиков, которые расположились вдоль левой стены зала. Рядом с Юлькой сидел Антоша и две девушки. Невысокая, пухловатая, коротко стриженная блондинка с приветливой улыбкой, вызывающей ямочки на щеки, и светло-голубыми глазами – Ира Самсонова любезно кивнула мне, но взгляд остался холодным. Не знаю почему, но лично мне Ира никогда не нравилась. И не сомневаюсь, что это взаимно. В отличие от Иры вторая девушка – брюнетка, высокая, худощавая, с длинными волосами цвета воронова крыла, заплетенными в косу, и теплыми карими глазами – Карина Измайлова, звукооператор «Детей» улыбнулась. Улыбнулась искренне, очень дружелюбно. Карина, несмотря на то, что обожает посплетничать, очень милый, располагающий человек. Я ответила улыбкой на ее приветствие и приземлилась на свободный стул.

Вопреки моим ожиданиям, народ обсуждал не прошедшую игру. Я прислушалась, потом до меня дошло – эту историю про то, как ребята застряли где-то в глухом восточном городке, будучи там на гастролях, я уже слышала. И не один раз. Юлька тоже, поэтому ей и было скучно.

- Олеся, пойдем покурим, - пробурчала подруга, умоляюще глянув на меня.

Я ухмыльнулась:

- Идем.

Мы встали, сидящий народ проводил нас глазами.

Когда мы отошли от стола на пару шагов, Юлька спросила:

- А где ты потеряла Бобкова?

- Он пошел к своим, его позвал Сергей Лупин, - проходя мимо стола с закусками, я цапнула с почти полной тарелки яблоко, так как вдруг захотелось есть.

- Вы все обсудили? – в Юлькином голосе звучала забота, поэтому я ответила:

- Да, все. И без драки, заметь.

Юлька хмыкнула, без сомнения, представив, как я выбиваю Бобкову все его шикарные зубы. Или он мне…

- Что ж, я вас с этим поздравляю. И к чему вы пришли, если не секрет?

- К миру, - просто ответила я.

Но Юлька не довольствовалась таким скромным ответом и через пару минут, когда мы уже стояли у крыльца и я пыталась закурить – чертова зажигалка работать не желала – ей все-таки удалось вытянуть из меня детали нашей с Бобковым беседы. Да я и не особо сопротивлялась, рано или поздно мне все равно захотелось бы высказаться.

Юлька молча выслушала мое повествование, прерываемое редкими затяжками, потом покусала губу, сдвинув брови к переносице, покрутила на пальце обручальное кольцо.

- Что могу сказать, - выдохнула наконец. – Мы с тобой чуть не угодили в яму, которую рыли другим. Рада, что это, в принципе, никак не повлияло на нашу дальнейшую жизнь.

Я была поражена: вместо того чтобы вопить, что ее подло обманули, воспользовались ее доверчивостью, крушить стены и порываться дать в нос всем «Детям Краснодара», Юлька спокойно рассуждали о влиянии заговоров на человеческие судьбы. Я глянула на небо. Там все было в порядке: светили яркие южные звезды, луна улыбалась призрачно-желтой улыбкой. Чернильно-черные небеса явно не собирались падать мне на голову.

- Знаешь что, Леська, - сказала вдруг Юлька.

- Ну? – подняла я брови, ожидая очередной философской мысли.

- Бросай-ка ты курить. Иначе он на тебе не женится.

- Кто? – обалдело вытаращила я глаза.

- Никто не женится. Кому в жены нужен дракон, извергающий клубы пара?

Посиделки в «Девятом вале» закончились в пятом часу утра. До конца досидели самые стойкие – или ненормальные: я, Юлька, Антоха, Паша, который первую часть банкета пропадал неизвестно где, Руслан, присоединившийся к нам где-то в половине четвертого вместе с Сергеем Лупиным и Славой Соколовым – очередным блондином из «Детей».

Мы всемером, когда все остальные мирно расползлись по домам и гостиничным номерам спать, сдвинули два столика и уселись тесным кружком. Так как еды почти не осталось, а есть хотелось, у кого-то возникла спасительная идея – и уже через полчаса сонный курьер притащил три огромные пиццы. Всевозможных напитков, включая соки, была уйма, поэтому мы устроили себе банкет в банкете.

Парни травили анекдоты, мы с Юлькой налегали на пиццу с грибами и персиковый сок, параллельно внимая рассказам. Особенно мне запомнилась одна история, которую поведал Лупин.

В те далекие времена, когда Сергей еще учился в школе, в девятом классе, у него был одноклассник по фамилии Олесько. Как только Сергей произнес фамилию, все скосили глаза на меня. Я недоуменно оглянулась и спокойно откусила пиццу.

- И однажды, - приятным голосом вешал Лупин, - когда мы дружно бесились перед уроком, а учитель еще не пришел, чтобы прекратить это массовое безумие, замечательный мальчик Олесько (все опять метнули на меня взгляд) в порыве безудержного веселья напялил на голову огромный транспортир. Все похохотали над ним – очень уж нелепо выглядел деревянный воротник. И тут за дверью раздается голос приближающейся учительницы – Лианы Рафаэльевны. Олесько начинает суетливо стягивать транспортир, но инструмент слезать не желал, прочно засев на шее и цепляясь за уши. Через две минуты, когда вошла наконец Лиана, уши Олесько горели как маки, класс дружно лежал на партах от хохота, явного и сдерживаемого, а на шее паренька болтался треклятый хомут. Лиана Рафаэльевны, не зная, смеяться или ругаться, попросила вывести Олесько в коридор и там снять с него ошейник. Легко сказать – снять. Мешали большая голова и немаленькие уши. В конце концов транспортир сняли, но для этого его все же пришлось распилить. А его стоимость вычли из зарплаты мамы Олесько – директора той самой школы.

Последняя фраза меня добила: я хрюкнула в бокал с соком, чем привлекла взгляд улыбающихся глаз Руслана.

Сидя на подоконнике и куря в ночь, я думала о том, что вечер удался. По-моему, это было довольно неплохое послесловие к ничьей. Мне от общения с людьми, которые излучали сначала энергию и радость, потом спокойствие и тихое благородство вперемешку с усталостью, было очень тепло на сердце. И теперь я увозила с собой Челябинск маленькую частичку света, костерком пылающую на ладони, греющую душу, искру, зажженную от солнца Сочи, улыбок горожан и приезжих, синевы безбрежного моря, тысяч людей, которые пришли на вчера на Кубок, пары сотен человек, которые приложили все усилия, выложились до последней капли силы, чтобы этот Кубок показать, и … спокойных карих глаз, которые долго будут сниться мне ночами.

Я вздохнула, потушила сигарету о дно пепельницы, стоящей на подоконнике рядом со мной. Да уж чего скрывать: если Бобков был для меня отличным другом, каких мало, то Руслан вдруг стал чем-то большим. Это меня пугало, но не слишком сильно. Я знала: с этим смогу справиться без чьей-либо помощи. И все же… То, что я вопреки собственным принципам влюбилась в КВНщика, пусть даже и бывшего, мне сильно не нравилось. И потом, Руслан живет в Сочи, я – в Челябинске, и между нами всегда будут сотни километров. А я, в отличие от многих романтиков, не верю в то, что расстояние укрепляет чувства.

Я слезла с подоконника и, вслух послав все к черту, пошла спать. На часах было пятнадцать минут седьмого.

Я проснулась почти в два. Думаю, поспала бы подольше, но меня разбудила неугомонная Юлька и потащила завтракать-обедать. Пока я, позевывая, вливала в себя крепкий кофе, Юлька, тараторя в темпе бешеного пулемета, поведала мне о наших планах на сегодня.

На первом месте в Юлькином списке неотложных дел стоял поход на пляж. Я была обеими руками «за», так как загорела, на мой вкус, явно недостаточно. После пляжа и моря нас ожидали многочисленные ларьки и палатки с сувенирами, которые Юлька изъявила желание закупить в сумасшедшем количестве, чтобы одарить всех своих челябинских знакомых. Далее намечался поход по всем злачным – то есть достопримечательным – местам Сочи с фотоаппаратом, который никак не мог дождаться своего часа. И вечер добрая Юленька оставила на сборы, потому что завтра в 14.15 мы уезжали.

Я допила кофе, вздохнув, встала.

И понеслось.

Весь день мы бегали по городу, сшибая на своем пути мирных жителей, сметая сувениры с прилавков, прыгая с фотоаппаратом вокруг памятников древности и современности, вызывая заинтересованные взгляды местной милиции и понимающие – сочинцев.

Под конец дня, выдохшись и почти с ног валясь от усталости, мы принялись собирать вещи. Мудрые наши мальчики, отказавшиеся носиться с нами по Сочи и потому упаковавшиеся без спешки в течение дня, смотрели на нас, летающих из номера в номер, с легкой смесью сочувствия и иронии, за что мне хотелось их удавить. И хотя мне нравится атмосфера сборов перед поездкой, в тот день у меня от злости и усталости сводило зубы.

Когда на сумке была застегнута последняя молния, я, наконец, завалилась спать.

С утра пораньше – это в одиннадцать часов с небольшим – я разбудила Юльку, предварительно проснувшись сама, и мы пошли пить утренний кофе.

- Ты какая-то мрачная, - разглядывая меня поверх чашки, вынесла вердикт Юлька.

Я тут же весело оскалилась:

- Так лучше?

- Лучше, но не совсем. Рассказывай, что случилось?

- Ничего не случилось. Просто паршиво. Ты же знаешь, как я не люблю уезжать из Сочи.

- Мда, это веская причина, - задумчиво протянула Юлька.

Потом перегнулась ко мне через стол и вполголоса рявкнула:

- Колись!

Когда прошел секундный шок, я сумела выдавить из себя:

- Правда, все в порядке.

Минуты две Юлька изучала меня взглядом, внимательно, стараясь уловить малейшее изменение выражения лица. Я изо всех сил сохраняла ровное дыхание, хотя сердце колотилось как сумасшедшее. Наконец подруга откинулась на спинку стула, а я мысленно смахнула пот со лба.

- Хорошо, - произнесла Юлька, - я тебе верю. Но, все же, Сочи – не повод для депрессии.

- Сочи – нет, а отъезд из него – да, - ответила я спокойно, делая глоток из чашки.

- Бла-бла, - нагло пропела Юлька.

Мне захотелось огреть ее чашкой.

- Сволочь ты, Юлька. Ты знаешь, что Сочи – мой любимый город.

- Да знаю я, - скривилась подруга. – Но поспорить могу, дело не только в Сочи. Есть еще пара моментов: один светлый, другой темный.

- Мы договаривались не затрагивать эту тему, - угрожающе начала я.

- Ладно, молчу, - подняла Юлька руки.

- То-то же, - буркнула я, стараясь не думать о том, что она права. Но только относительно темного момента.

Завтракали мы до половины первого, попутно обсудив все, о чем смогли вспомнить. Юлька подробно рассказала мне, что происходило после игры, пока я гуляла в раздумьях по дебрям какого-то сочинского парка.

Оказывается, ребята наши и правда обрадовались ничьей. Выскочили в полном составе на сцену, обнимаясь с кем попало. А до этого Юлька чуть не умерла от ревности, потому что Антоша по доброте душевной и из природной галантности решил проводить за кулисы блондинку, которая вынесла приз. Я хохотнула, представив себе такую картину: счастливый Антоха подбегает к Юльке, чтобы поцеловать ее от избытка чувств, а она ему рраз – и хук левой. И все: Тоху можно соскребать с ближайшей стенки.

Из кафе нас вытащил звонок на Юлькин мобильник. Юлька приставила трубку к уху, внимательно выслушала, кивая. Потом сказала, нажав кнопку «отбой» на клавиатуре телефона:

- Тоха. Предупредил, что выезжаем в час, просил не опаздывать.

В результате всех сборов, нервов и спешки наш выезд из гостиницы все же немного задержался.

В самый последний момент, когда мы уже покидали номера, Юльке показалось, что она что-то забыла. Вся команда начала задумчиво загибать пальцы и сверяться со списками. В конце концов кто-то справедливо предположил, что Юлька забыла голову, подруга метнула взглядом зеленые молнии, и мы, наконец, пошли загружаться в такси.

На вокзале мы появились без пятнадцати два. Наш поезд уже стоял на платформе и в некоторых окнах виднелись ранние пассажиры. Мы отыскали свой вагон, гордо продемонстрировали билеты проводнице, слегка обалдевшей от такого количества народа, прошествовали внутрь и заняли сразу три соседних купе и еще одно место в четвертом. Да, надо сказать, что после долгих споров обратно в Челябинск мы решили ехать в купейном вагоне.

Итак, мы распихали многочисленные баулы под сидения и, оставив в вагоне девушек-костюмеров и двоих помощников, высыпали на перрон.

Я сразу закурила, щелкнув зажигалкой под Юлькиным неодобрительным – от Бобкова, что ли, заразилась? – взглядом.

- О, смотрите, кто пожаловал! – воскликнул вдруг стоящий рядом с нами Антоша. Мы с Юлькой проследили за направлением его взгляда.

Я икнула, чуть не выронив сигарету: к нам шел улыбающийся Руслан в сопровождении какой-то блондинки с короткой стрижкой.

Минуты через две Руслан и его спутница с нами поравнялись.

- Привет, - бросил Руслан. – Мы пришли пожелать счастливого пути.

- Мы? – с намеком спросила Юлька, заинтересованно поглядывая на блондинку.

- Мы, - Руслан уже привык к наивной наглости моей подруги, - это я и Вероника.

Блондинка улыбнулась. Мне захотелось застрелиться. От того, каким тоном Руслан произнес «Вероника», сбилось дыхание и табачный дым застрял в горле. Я закашлялась, Руслан сделал было шаг ко мне, но я подняла ладонь, делая останавливающий жест.

Тут к Веронике бочком подкатил улыбающийся в тридцать шесть зубов Славик и хитро поинтересовался:

- А какие у вас планы на лето? Может, махнете к нам в Челябинск?

- К сожалению, не могу, - слащаво улыбаясь, покачала головой эта белобрысая кукла, - я выхожу замуж.

Я услышала, как хмыкнула Юлька. В висках внезапно забилась боль, но я заставила себя мило улыбнуться, потому что стоило прервать молчание, вдруг воцарившееся среди нас:

- Отлично! Желаю вам счастья и много-много маленьких чахмамучат.

Я развернулась и быстро поднялась в вагон, не увидев, как округлились глаза Вероники, вытянулось лицо Руслана и отвисла челюсть у Юльки.

Влетела в купе, почему-то пустое, закрыла за собой дверь. Взглянула в зеркало: оттуда на меня смотрели синие глаза, лихорадочно горящие на бледном даже под загаром лице, обрамленном черными короткими прядями, местами выгоревшими до рыжины.

Я чертыхнулась, плюхнулась на сиденье, отметив, что на этот раз руки дрожат. Снова чертыхнулась, ругая себя на все лады. Дура, вот дура! Не удивлюсь, если выдала себя с потрохами! Не хватило выдержки на последние двадцать минут! Позор!

Мое самобичевание внезапно прервали: дверь отъехала в сторону и в купе вошел Руслан. Сел напротив меня. Я, мысленно употребляя все нецензурные выражения, которые могла припомнить, сделала вид, что ищу что-то очень важное в сумке.

Руслан, наблюдавший за мной, прервал молчание:

- Вероника – моя двоюродная сестра. Я привел ее на вокзал, чтобы познакомить с твоими ребятами, потому что она мечтает об этом с тех пор, как вы играете.

Я прекратила остервенело копаться в сумке и хотела мельком взглянуть на лицо Руслана, но, взглянув, уже не смогла отвести глаз. В мозгу билась только одна мысль: верить или нет?

- Она приехала в Сочи вчера вечером. Через три дня выходит замуж, - продолжил Руслан.

- Зачем мне все это знать? – спокойно спросила я.

- Ты ошиблась, - просто сказал Руслан.

Я вздохнула: не нравится мне все это, очень не нравится! Уж лучше бы я оказалась права и Руслан через три дня был счастливо женат. А я бы забыла обо всем, как только в лицо мне ударил ветер Челябинска. Черт! Как же все сложно!

Я вскочила с сиденья, Руслан тоже поднялся – и мы оказались лицом к лицу. Я икнула, подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Чахмамуку. Может быть, это было ошибкой. Руслан улыбнулся мне с высоты своего роста, поднял руку и убрал мне за ухо прядь моих волос. Я испуганно замерла. Руслан наклонился и поцеловал меня. Мир замер. Я судорожно вздохнула и закинула руки Руслану на плечи.

Когда Руслан отстранился, я уткнулась лбом ему в грудь и глухо спросила:

- И что теперь?

- Твой поезд отходит через десять минут, - тихо сказал Руслан. – Я ничего не буду говорить, потому что ни в чем не уверен (я вытаращила глаза – он неуверен?! Да никогда не поверю!). Я просто прошу тебя: обещай мне, что вернешься в Сочи. Неважно, когда и как. Просто вернешься.

Я задрала голову и встретившись взглядом с Русланом. Он глянул мне в глаза, так глубоко, что мне показалось: заглянул в самую душу. Я сглотнула, чувствуя, как успокаивается бешеное сердцебиение, тает неимоверно тяжелая глыба льда на сердце: я знала, что ответить, а дальше хоть трава не расти!

- Обещаю. Нет, клянусь: я вернусь.

Руслан улыбнулся, вздохнул, и крепче обнял меня.

В следующую секунду словно кто-то включил внешний мир: в купе, распахнув дверь, засунули головы Юлька и Антоха. Руслан чуть отодвинулся, но кольца рук не разомкнул. Антоха весело – за что я ему невыразимо благодарна – завопил:

- Руслан, если ты сейчас не выйдешь на перрон, Славка охмурит Веронику и увезет-таки ее в Челябинск!

Руслан выпустил меня, пожал руку Антохе, чмокнул Юльку в щеку. Потом снова глянул на меня, легонько коснулся кончиками пальцев моей щеки и, тихо сказав:

- Возвращайся, я буду ждать, - вышел из купе.

Антоха унесся следом за ним, Юлька села рядом со мной, ни о чем не спрашивая. Я опустила голову, чувствуя, что сейчас из глаз брызнут слезы. Юлька молча обняла меня, и, к моему величайшему стыду, я все-таки позорно разрыдалась.

Поезд тронулся точно по расписанию. К тому времени я уже успокоилась и даже развеселилась, так как вдруг осознала, что, собственно говоря, произошло между мной и Русланом.

Когда застучали колеса и столбы перрона медленно поплыли мимо, я выглянула в окно. Стоящие рядом Вероника и Руслан помахали нам, мы отсалютовали в ответ. Мое горло снова стиснул спазм, но я быстро взяла себя в руки. Я поклялась вернуться, а значит, все просто отлично.

Через полчаса, после того, как все занялись дорожными делами, то есть начали читать, разгадывать кроссворды, трепаться по делу и нет, спать или резаться в карты, как засевшие в нашем купе Юлька, Тоха, Юрка и Паша, я, одолжив у Славика плеер и забравшись на верхнюю полку, думала, исцеляя ноющую душу песней группы «Секрет» «Домой».

Уезжая в очередной раз из родного и любимого Челябинска, я и не подозревала, что возвратиться туда мне предстоит другим человеком: человеком, сердце которого осталось в теплом южном городе Сочи, у хозяина небольшого отеля под названием «Утомленные солнцем» - у Руслана Чахмамука, который так и остался, по большому счету, для меня тайной за семью печатями, у странного типа, глядя в карие глаза которого я поклялась вернуться в Сочи, вернуться к нему.

- Домооой! – надрывался в наушниках Макс Леонидов.

Южные красавицы, утрите слезу!

Я вернусь, черт побери, я вернусь! А пока…

Домооой!