"Гаудеамус игитур, ювенес дум сумус!"

Хор из сотни молодых мужчин настолько слаженно и мощно взял ноты, что воздух словно затвердел и стал осязаем на ощупь. Зал замер.

Но одно дело – слушать хор, сидя в зале, и совсем другое – находясь в его составе, когда и слева, и справа, и спереди, и сзади звучат красивые голоса. Когда не ушами, а душой воспринимаешь многоголосицу а-копельного пения, квадрафонию живого звучания.

А если ты – не просто слушатель, если ты и сам поешь, и у тебя своя партия, которая удивительно красиво вплетается в общее звучание, то …

Короче, Валька был на седьмом небе от счастья. Все у него было хорошо. Вчера он сдал последний экзамен сессии, сегодня утром, наконец, набрался мужества, и залечил мучавший уже полгода зуб, а сейчас его душа блаженствовала осязанием музыки и ощущением неразрывного единения с хором.

Зал взорвался аплодисментами, сквозь которые пробивались восклики "Браво!", " Бис". Да, их студенческий хор пользовался заслуженной славой, и, хотя Валька был новичком, ему было приятно сознавать себя частью этой большой и дружной семьи.

- Какие планы на вечер? – к Вальке обратился коллега по хору, и сосед по общежитию, Леша Любченко, когда они уже выходили из концертного зала.

- Не знаю, но очень хочется расслабиться, - туманно ответил Валька. Он толком еще не понял, чего сейчас ему хочется больше – выспаться, попить пива, завалиться в кино, или …

- А давай сходим по лебедям? – прервал его размышления Любченко.

На их студенческом жаргоне это означало знакомство с девушками для однократного, ни к чему не обязывающего, секса.

- Я – за! - обрадовался Валька. Да, именно секса ему хотелось сейчас больше всего. Тем более, что у него вообще еще никогда не было девушки.

- Зайдем в общагу, переоденемся, возьмем Юрку, и рванем в Парк Культуры, - подытожил Любченко.

Но Юра "идти по лебедям" отказался наотрез. Он валялся на кровати с книжкой по математическому анализу в руках.

Юра вообще был странным парнем. Таких называют "не от мира сего". Во-первых, он обожал высшую математику, и все свободное время что-то сосредоточенно читал, чиркая в своей толстой замусоленной тетради. Во-вторых, Юра поступил в институт после службы в армии. А служил он в ракетных частях, где, по его словам, облучился, и теперь часто страдал от сильных головных болей. Юра был уверен, что жить ему осталось недолго, и торопился познать этот мир, но не весь, а в той его части, которая была ему интересна, не тратясь по мелочам.

- Юр, ты что, не мужик, что ли? – Любченко пытался расшевелить Юру словесными "ударами ниже пояса".

- Да мужик я, мужик, - ответил Юра, не отрываясь от книги.

- Не вижу, - добивал Юру Любченко, - Мужик самую страшную бабу на книжку не променяет.

Юра нехотя оторвался от книжки, сел на кровати, и обратился к Леше.

- Да пойми ты, неохота мне на них время тратить! Их ведь сначала "кадрить" надо. Ухаживать, цветы дарить, до дому провожать, то да сё, и все такое прочее. И для чего? Для того, чтобы получить минутное удовольствие в постели? Если вам времени своего не жалко – попутный ветер вам в спину. А если заодно приведете и мне девушку, которую потом провожать не надо будет, большое спасибо скажу.

- Ну, нет! Так неинтересно, - засмеялся Любченко, - Это все равно, что купить очищенные семечки и ложками их хавать. Весь цимус – в лузгании!

- Вот-вот. Когда делать нечего – как раз семечки и лузгают. Увольте. Делом бы лучше занялись.

- Каким делом, Юр? – удивился Любченко, - Проснись, мы же только вчера сессию сдали, можем позволить себе расслабиться.

- Отдых – это перемена занятий, - парировал Юра.

- Вот я и предлагаю заняться сегодня спортом, - не унимался Любченко, - Начнем с охоты на лис, а закончим вольной борьбой в постели.

- Юр, тебе тоже нужно иногда голове отдых давать, - вмешался Валька, - Может, поэтому она у тебя и болит.

Юра посмотрел на Вальку, потом на Любченко, вздохнул, загнул уголок страницы и захлопнул книжку.

- Ладно, черт с вами. Пройдусь. Составлю вам ненадолго компанию. Но учтите, если дело затянется, я по-английски исчезаю.

Через час трое молодых, симпатичных и умных парней уже входили в Центральный Парк Культуры и Отдыха. Было еще светло. Из репродукторов доносилась веселая музыка, в концертных "ракушках" выступала самодеятельность, повсюду слышались громкие голоса и смех. У тележки с мороженым стояла длинная очередь.

- Ну что? По кружке пива, для начала? – потер руки Любченко, заметив впереди вывеску пивбара.

- Я пить не буду, - отрезал Юра.

- А я бы мороженое для начала съел, - сказал Валька.

- Поддерживаю, - произнес Юра, и тотчас направился в сторону тележки с мороженым.

Валька улыбнулся и направился следом. Любченко постоял в нерешительности, вздохнул, и присоединился к друзьям.

- Кто крайний? – спросил Юра у двух, стоящих в конце очереди, и оживленно болтающих девушек.

Девушки прервали разговор, и с интересом уставились сначала на Юру, а потом и на подошедших в нему друзей.

- Мы всегда крайние, - ответила одна из них, симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, - Что ни случись – мы крайние.

- Ну, ты, Свет, даешь! – расхохоталась ее собеседница, миловидная блондинка с длинными волосами.

- Не расстраивайтесь, Светлана, теперь крайние – мы, - резонно заметил Юра.

- Ну, слава Богу, - с притворным облегчением вздохнула блондинка, обращаясь к брюнетке, - Когда за нами такой тыл, в любой очереди постоять не страшно.

- Кать, ты выдала им мое имя, - с серьезным видом заметила брюнетка, - Теперь мне придется убить не только их, но и тебя. Как предателя

Блондинка снова расхохоталась, Любченко и Валька улыбнулись, и даже у неулыбчивого Юры черты лица стали мене строгими.

- Ну, раз уж вы нам так оригинально представились, разрешите и нам, - произнес Любченко, и, кивнув на Юру, продолжил, - Самого умного из нас зовут Юра, а остальных можете не запоминать, их имена – Валентин и Алексей – вам все равно ничего не скажут.

- С точностью наоборот, - возразил Юра, - Советую вам, девушки, обратить свое внимание как раз на двух моих коллег – Алексея и Валентина. Тем более, что им требуется срочная помощь, а я, несмотря на мой ум, к сожалению, ничем помочь им не смогу.

- А какая помощь им требуется? Надеюсь, не психиатрическая? – ехидно спросила брюнетка Света.

- Нет, что Вы! – успокоил ее Юра, - У нас в институте серьезная медкомиссия, а психиатр Иван Митрофанович – старый и опытный, его не проведешь.

- Юр, не выдавай! – с притворным испугом произнес Валька.

- Ладно, не выдам. Погибайте, если хотите, - махнул рукой Юра.

- А что с ними такое? – спросила заинтригованная блондинка Катя.

- Обычное юношеское недомогание, вызванное нехваткой витамина "Ж", - серьезно произнес Юра.

Света прыснула, а Катя, ничего не поняв, уставилась на улыбающихся ребят.

- Нет такого витамина! – наконец, произнесла блондинка.

Ответом ей был всеобщий хохот. Смеялись даже люди из очереди, которые втайне следили за разговором. До Кати, наконец, дошло, и она сначала покраснела, как рак, а потом тоже расхохоталась.

А потом трое ребят и две девушки до поздней ночи гуляли по парку, катались на колесе обозрения, стреляли в тире, и без умолку болтали. Но вот парк стали закрывать, и они направились к выходу. Проходя мимо туалета, девушки зашептались, и Света обратилась к ребятам:

- Мальчики, подождите минутку, нам нужно носики припудрить.

Девчонки, взяв друг друга под руки, скрылись в туалете. Ребята тоже решили воспользоваться случаем.

- Ну, как вам девушки? – обратился к друзьям Леша, когда они остались наедине.

- Обалденные девчонки! – выпалил Валька, - Даже не знаю, которая из них лучше.

- Нормальные девушки, нашенские, - удовлетворенно произнес Юра.

- Ну и что дальше делать будем? – спросил Валька.

- Может, их к нам в общагу пригласить? – предложил Любченко.

Воцарилась тишина.

- Нет, - наконец, твердо произнес Юра, - Это не лебеди. Это другие птички, для души. Для тела надо что-то попроще найти.

- И мне так кажется, - вздохнул Валька. Он не представлял себе, как можно опуститься до секса с такими интересными девушками.

Они с Юрой посмотрели на Любченко. Леша улыбался.

- Вы будете смеяться, но и мне не хочется опошлять сегодняшний вечер банальным трахом.

- Значит, решено, - поставил точку Юра, - Сегодня провожаем девушек по домам. А потом видно будет.

Как только девушки вернулись к ожидающим их ребятам, Катя выпалила:

- Есть предложение. У нашей подружки Дины мама в больнице лежит. Дина скучает одна в двухкомнатной квартире, и мы можем навестить ее, чтобы немного развлечь. Ну, как, согласны?

- Отличная идея! – выпалил Валька.

- Друзья познаются в беде, - обрадовался Любченко, - Едем!

Все посмотрели на Юру.

- Ну, что же…, - чувствовалось, что Юра подбирает слова, - Время позднее, и одних вас мы никуда не отпустим. К Дине, так к Дине.

Дина оказалась красивой, но странной девушкой. Высокая и очень худая, с длинными каштановыми волосами, она выглядела сонной. Движения ее были медленными и плавными, даже говорила она медленно. А смотреть в ее глубокие зеленые глаза было немного жутковато – казалось, еще немного, и впадешь в состояние гипноза. Тем не менее, они с Юрой почти не сводили друг с друга глаз. И было непонятно, то ли она его загипнотизировала, то ли он ее.

Света и Катя, разбившись с ребятами по парам, пошли на кухню чистить и жарить картошку. Кате приглянулся Любченко, а Валька с замиранием сердца понял, что Света выбрала его. А Юра с Диной накрывали на стол, не спеша и негромко переговариваясь.

Потом было полночное застолье. Полбутылки красного вина на шестерых. Вернее, на четверых, потому, что Юра и Дина пить отказались. Были медленные танцы под негромкую музыку (чтобы не будить соседей). Притушенный свет. И поцелуи по углам.

Спать легли, когда начало светать. Дина с Юрой на кровати, Света с Любченко на диване, а Катя с Валькой – на брошенном на пол матрасе.

В восемь часов утра раздался звонок – из больницы звонила мать Дины, просила приехать и что-то привезти. Дина быстро умылась, и в сопровождении Юры отправилась в больницу.

Оставшиеся пары тоже умылись (брызгаясь друг на друга, с визгами и хохотом), помыли посуду и прибрались (без конца целуясь) и, захлопнув за собой дверь, вышли на сонную летнюю воскресную улицу.

Они шли пешком до метро. Воробьи чирикали во все горло, воздух был свеж, и Валька, от переполнявших его чувств, вдруг громко запел:

"Гаудеамус игитур,

Ювенес дум сумус!"

Девчонки с удивлением взглянули на него. Но не успели они понять, в чем дело, как песню подхватил Любченко:

"Гаудеамус игитур,

Ювенес дум сумус!"

И вот уже два сильных молодых и красивых голоса слились в красивую мелодию:

"Пост югундам ювентутем,

Пост молестам сенектутем,

Нос хабебит хумус,

Нос хабебит хумус"

Так они и шли до метро – два поющих парня, и две смущенно улыбающиеся девушки.

И все будет у них хорошо.

p.s. Они признались друг другу потом, что в ту ночь никто не перешел грань, которая отделяет небесное от земного. И что у всех потом от поцелуев болели губы.