Как замечательно светлое детство – в каждой травинке, в каждой былинке видится сказка, каждый шаг – шаг полный чудес и неподдельных переживаний. А сколько таких переживаний выпало на долю пораженного Сашки, когда он только-только, вместе с бабушкой, приехал в деревню, где до этого ни разу не был! Да, первый день, на самом деле, преподнес много чудного и интересного, с чем маленький Саша еще не сталкивался. Да взять хотя бы туже корову! До этого он мог ее видеть лишь на рисунках и фотографиях в различных книжках, которые ему показывала и читала мама. Корова оказалось такой огромной – сначала даже страшно было от одного ее вида, – с такими пугающими рогами, что мальчик не сразу согласился подойти и погладить животное. Но, поупрямившись и немного поныв, Саша решился и подошел к корове. Прикоснулся, погладил. Гладить было чем-то интересно – твердый живот жующей сено коровы был тепел, а толстая с жестким волосом кожа приятно щекотала ладонь. А так, как она оставляла лепешки на сырой земле, вообще рассмешило мальчугана, и он сразу же проникся симпатией к большому рогатому животному. А дальше-то что было, дальше?! Эмоции за эмоциями, и все наполненные радостью и весельем. Бесстыдно хрюкающая свинья, вальяжно валяющаяся в грязевой жиже и ею же, этой самой грязью, облепленная с копыт по закрученный хвостик. А как милы, до дикого восторга, были розовенькие, визглявые поросята! Одного Саше даже дали подержать. Еще он увидел в тот первый день во дворе у баб Любы: кур и петуха со шпорами, желтенькую, пищащую ораву цыплят – к ним он тоже смог прикоснуться. На улице же ему удалось повстречаться с высоченным черным конем, с утками и гусями, передвигающимися так смешно, вперевалочку. Увидел уже знакомых коров, среди которых пасся и могучий бык с обломанным одним рогом, а непонятное существо с противной красной сосулькой вместо носа, которая извивалась как червяк, бросился на Сашку с уханьем и оханьем, когда тот проходил невдалеке. Но мальчик, от страха залившись слезами, смог убежать от чудовища. А пожаловавшись бабушке, баб Любе и дед Толе, узнал, что чудовищем оказался индюк; тогда он и вспомнил, что, кажется, тоже видел такого в какой-то книжке. В общем, многое, смотревшее на него со страниц книг и журналов, теперь предстало в реальности. Саша был чрезмерно доволен, а от впечатлений и перевозбуждения к вечеру его быстро сморил сон.

Потекли неспешно дни жизни в деревне. Первое удивление прошло и сменилось на привычную детскую игривость, когда за обычным рисованием на земле палочкой, пролетал час за часом, и вот уже темнеет, садится солнце. Сашке было не по пути с разочарованием и скукой. Он смог познакомится с двумя мальчиками, жившими в доме напротив. Старшему, Мише, было аж шесть лет, и он на целых две головы был выше Саши, а младшему, Вите, было столько же, сколько и самому Сашке – четыре года. Когда Витя и Саша поспорили, кто из них выше, Сашка испытал гордость за себя – оказалось, что именно он-то и выше, хоть и на чуть-чуть. А Витя, кажется, немножко обиделся. Все втроем они гуляли по деревне, правда Саша далеко не уходил от дома баб Любы и дед Толи, потому что не разрешала бабушка. Братья смеялись над этим, подтрунивая Сашку все же пойти с ними, но он отказывался, как бы сильно его не подмывало ослушаться наказа и последовать за мальчишками, обещающими показать нечто интересное.

-Да пойдем, - говорил Витя. – Сходим к речке и обратно, никто не заметит.

-Всего десять минут идти, плюс обратно пятнадцать, - добавлял Миша.

-А почему обратно дольше? – искренне любопытствовал Саша.

-Устанем ведь, - пожимал плечами Миша. – Это же, как дважды два!

-А это как? – спрашивал Саша.

-Ха, - приподняв бровь, усмехался старший брат. – Ты что, умножать не умеешь?!

Сашка обижался:

-Ну и что. Я на канкуляторе посчитать могу.

-На чем?

-Канкуляторе.

Миша заливался слезливым смехом, а мальчишки непонимающе смотрели на него, Витя даже крутил пальцем около виска, махал на брата рукой и начинал идти в сторону речки. Потом Мишке приходилось догонять Витю и отвешивать ему подзатыльник, после чего между ними обязательно начиналась перепалка и возня с тумаками.

-На счетах дуй посчитай! – кричал, махая руками и все еще посмеиваясь, Миша.

Но Саша не обижался, видимо благодаря тому, что попросту не понимал, с чего тот веселится.

На тринадцатый день пребывания в деревне, Сашка не выдержал и нарушил данное бабушке обещание не уходить далеко от дома.

-Ну а сегодня пойдешь с нами? На дорогу смерти, – уже просто так, без надежды спросил Мишка, и готов был тут же отвернуться.

-Пойду вот! – выпалил Саша.

-Ух ты, Санек, молодец!- искренне обрадовался Витя.

Миша хмыкнул и поинтересовался:

-Так ты же не хочешь обманывать бабулю. Или…

-А я скажу ей. Спрошусь.

-Не-е, - протянул Миша, - тогда точно не пустит.

-Пустит! – сказал, нахмурившись, Сашка, и топнул ногой. – Пустит, вот увидите. – И побежал к дому, кинув через плечо: – Я быстро!

Только за Сашей хлопнула калитка, как он тут же закричал:

-Бабушка! Бабушка!

Из кухни выглянула баб Люба.

-Чего раскричался?! – глухо сказала она.

-Баб Люба, баб Люба, а где бабушка?

-Не знаю я, вроде на задний двор уходила…

Не дослушивая, мальчик кинулся на задний двор, но на нем никого не оказалось.

-Бабушка!..

-Асиньки? – послышался голос бабушки из деревянной будки туалета.

-Ба, я с Мишей и Витей можно пойду к… речке схожу?

-Какая еще речка?! Никаких!..

-Но мама бы разрешила!

Саша не хотел уступать, в нем проснулась обида за то, что он так и не сможет больше никогда посмотреть на дорогу с такой интригующей репутацией – смертью. О смерти он много разного слышал, но так и не уяснил что или кто это, а тут появилась возможность своими же глазами посмотреть на нее. Интересно же!

-Здесь мамы нет, и я за тебя отвечаю…

-Ну, ба-а! – заорал Сашка. – Ну что ты такая!

-Какая?..

Обида нарастала, подчитываясь другими огорчениями дня. Одно огорчение было очень свежим и сильным. А именно: на завтрак Саша не хотел кушать гречневую кашу с овощной подливкой, а хотел пойти в дом, чтобы взять пластмассовых солдатиков и поиграть с ними у будки Чухрая. Чухрай был большим псом, сначала гавкал и рычал на прибывших гостей, но через несколько дней уже подпускал к себе и вилял при этом хвостом, поскуливая, просил, чтобы его погладили, и мальчик с радостью гладил собаку. Но уйдя из кухни и подойдя к двери дома, Саша не смог открыть входную дверь, как он не старался и не пыхтел от усердия. Пришлось возвращаться, спрашивать у дед Толи и баб Любы, почему дверь не открывается. «Мало каши ешь», - сказала сидевшая тут же бабушка, а баб Люба поддакнула, а дед Толя согласно закивал головой. И все они, при этом, улыбались и перемигивались. Тогда Саша съел одну ложку каши и пошел вновь пробовать силы. Его ждала неудача. Процедура повторилась – мальчик съедал ложку каши и отправлялся открывать непокорную дверь. Так продолжалось до тех пор пока вся каша не была съедена. А потом бабушка сказала ему: «Пойдем, Саша». Они пошли и бабушка, посмеиваясь, открыла ключом, оказывается до этого запертую дверь. Мальчуган негодовал – его провели, воспользовавшись детской наивностью.

И вот теперь бабушка не хочет отпускать его с ребятами. Не бывать такому!

-Ну, пусти! – взмолился Саша. – Что тебе, жалко что ли?

-Поговори мне! – голос из туалета становился громче и строже. – Раз сказала – нет, значит – нет!

-Блин, - впервые Сашка позволил себе сказать плохое слово (Мама уверяла, что «блин» и другие – какие, Саша не знал – нехорошие слова, говорят плохо воспитанные дети, но он же у нее умница!) – Камардирша нашлась!

-Вот выйду я, никуда не пойдешь. Дома сидеть будешь.

На глазах у мальчика уже наворачивались слезы от обиды и злобы на бабушку. А последние ее слова заставили его и вовсе сделать отчаянный поступок. Схватив палено из груды дров, сваленных под навесом у стены сарая, Сашка удачно примостил его к двери туалета, уперев о камень, выступающий из земли.

-Вот так, - сказал он, испугавшись собственных действий, но не собираясь исправлять их.

Через несколько секунд до ушей мальчугана донеслись стук по дереву и грозные крики бабушки: «Открой немедля, паразит! Уши надиру, негодник! Саша! Саша, открой дверь, мерзавец! Выпорю-у-у!!!» Но Саша, выбежав за калитку, уже мчался к скучающим мальчикам; через минуту все трое скрывались в лесочке.

До дороги, оказалось, идти достаточно долго, но Сашке понравился поход. Пусть небо затянуло тучами и собирался пойти дождь, зато он впервые переходил через речку по сваленному, заросшему мхом дереву. С этого дерева они вместе плевали в журчащую воду, а Миша вообще геройски пописал в нее. Потом они пинали грибы, попадающиеся на пути, называя их все, без исключения, поганками; кидались друг в друга волчьей ягодой – так ее называл Миша; играли в войнушку, представляя автоматы вместо палок… В общем, весело провели весь путь.

Сама дорога оказалась небольшой, по крайней мере, Саша видел в городе дороги намного шире. Да и машины здесь носились не так часто.

-А почему дорога смерти? – спросил он, озираясь по сторонам, словно ища скрытую тайну.

-Скоро узнаешь, - сказал Витя, ложась под кустами у самой полосы дороги. – Здесь каждый день они умирают.

-Они? А кто? – допытывался Саша.

-Увидишь, - кинул Миша, ложась рядом с братом.

Недолго думая, мальчик присоединился к друзьям. Так они и лежали, разговаривали, мечтали вслух, делились разными мыслями, затихая лишь в моменты, когда появлялся шум летящего автомобиля. Машина легко замечалась еще издалека – асфальтированная дорога была прямой, хорошо просматривающейся в обе стороны, – потом она со свистом проносилась мимо и скоро исчезала в противоположном направлении. Несколько раз Саша замечал каких-то маленьких зверьков, неспешно перебегающих через дорогу то туда, то сюда. Когда один из этих зверьков в очередной раз пересекал гладь дороги, Сашка спросил у ребят:

-Кто это?

-А? – Они посмотрели в указанном направлении.

-Бедняги, - непонятно высказался Мишка. А Витек только вздохнул, но почему-то улыбаясь.

Привлекший к себе внимание мальчишек зверь, медленно полз в их сторону. Он был достаточно близко, что Саша, сощурив глаза, смог разглядеть в зверьке ёжика.

-Ух!.. – захлебнулся от восторга мальчик. Он как-то видел ежа, его приносили к ним в садик родители одной девочки и показывали всем детям группы. Он так смешно шевелил носиком и сворачивался в клубок, что невозможно было отвести глаз.

-Ух!.. – хрипло воскликнул Саша.

Одновременно с выкриком послышался гул приближающейся машины.

-Смотри, смотри! – оживились братья. И подчиняясь общему волнению, мальчик притих, внимательно наблюдая за ёжиком. Сердце почему-то начало стучать быстрее, дыхание стало глубже и ускорилось.

Вот зверек замер на дороге, и свернулся за миг до того, когда переднее колесо автомобиля наехало на него. Саша зажмурился, ему показалось, что он расслышал через шуршание шин, рев двигателя и свист рассекаемого воздуха, жалобный писк зверька, сменившийся хрустом, похожим на хруст переламываемой щепки.

-Вот это да! – услышал Саша восторженный крик Вити. – Ты это видел? Эй, Санек…

Сашка открыл глаза, бледный, выбрался из кустов и подошел к тому месту, где некогда находился ёжик. Его взгляду предстала печальная картина – влажное красное пятно, усеянное маленькими иголками.

-Вот что значит: одно мокрое место осталось! Ха-ха-ха… – слышал Саша за спиной смех Миши.

Теперь, стоя в полный рост, Сашка мог видеть куда большую поверхность дороги, и на сколько у него хватала взгляда, он видел десятки, если не сотни, маленьких пятен с иголками. Где-то они были уже почти стерты, а кое-где еще достаточно свежи, чтобы можно было увидеть все тот же красный их цвет.

-Дорога смерти, - отрешенно прошептал Саша, присел на корточки и заплакал.

На обратном пути мальчишки еще поиграли, чтобы идти было веселее. Но Сашка участвовал в играх без былого энтузиазма, и все же, это как-то отвлекло от увиденной смерти ежа. Дома его встретила разгневанная бабушка, от которой пришлось убегать по улице. И чтобы она его не достала, он решил забраться в пруд, где мирно плавали гуси и утки. С набега, еле успевая переставлять ноги, тревожа птиц, он скатился в пруд по самую грудь, когда почувствовал, что ноги сковало что-то вязкое, но крепко держащее. Сашка погрузился в глину выше щиколоток и теперь совсем не мог сдвинуться с места. Мысль, что он увязнет, утонет, молнией поразила его детское сознание; Сашка забился в истерике, хлопая руками по воде, заверещал, завыл, залился крупными слезами, стал звать бабушку на помощь. А она и сама не на шутку перепугалась, но достать внука никак не могла – слишком высок был склон пруда.

-Толя! Толя, милый, спасай Сашку! Скорее! – кричала бабушка. А дед Толя мчался с длинной палкой к водоему, прыгал вниз к Саше, вытаскивал его, и сам, опираясь на палку, выбирался следом.

Бабушка уже и забыла о наказании, крепко прижимала рыдающего внучка к груди, гладила по намокшим от брызг волосам.

-Все хорошо, все хорошо, все хорошо… – не уставая, повторяла она, идя к дому.

Сашку трясло, и продолжало трясти всю ночь. У него появился сильный жар, лоб аж горел, а щеки стали чуть ли не пунцовые. Изошедшая горем бабушка, не зная, что предпринять, как помочь внуку, сбегала на железнодорожную станцию, откуда позвонила в город матери Саши. К обеду следующего дня, мама, наконец, приехала на такси. Встревоженная, только глянув на сына, она тут же приняла решение везти его в городскую больницу. На том же такси все маленькое семейство отправилось обратно. Бабушка села на переднее пассажирское сидение, а мама с Сашей, положив его голову на собственные колени, устроились сзади. Мальчика продолжал бить озноб, а из груди вырывался страшный хрип.

-Поедем по новой трассе. Быстрее так будет, - решил водитель такси. И они рванули.

Радостные, беззаботные часы, пережитые в деревне, оставались позади, как, впрочем, и сама деревня. Остались лишь воспоминания, которые, может, успеют поблекнуть или вовсе раствориться с возрастом. Но детство пока будет помнить.

Поворот, и деревня совсем исчезла из виду; еще несколько поворотов и машина выехала на недавно проложенную через лес трассу. Набрала скорость на прямой дороге, легонько вздрогнула, потом еще раз, и еще. А из Сашиных глаз, при каждом новом содрогании автомобиля, вытекали капельки слезинок, и движение одних губ, прорываясь через бред и жар, шептало: «Дорога смерти…»